Сильвия Лайм - Рубин царя змей [litres]

Девушка затаила дыхание, больше всего на свете боясь обжечься. Но вместо этого между ее пальцами просто сверкнул рубиновый свет. Огонь мягко облизывал кожу, ничуть не обжигая и даже даря странное ощущение удовольствия. Будто драгоценные язычки ласкали ее, щекотали и гладили.

– Потрясающе, – выдохнула она.

– А теперь возьми его, подержи, – с мягкой улыбкой сказал царевич.

– Что? Я не могу!

– Почему? – приподнял брови мужчина.

– Потому что я не умею колдовать. У меня ничего не получится, – отшатнулась Иллиана, мгновенно оробев. – Он потухнет.

– Ты – потомок жрецов, от которых произошли все мираи, – спокойно объяснил Торриен. – Ты обладаешь магией, просто никогда не развивала ее. И огонь послушается тебя. Ты не способна сама вызвать его, но удержать сил хватит.

С этими словами мужчина просто перевернул ее кисть ладонью вверх и перекинул туда свое рубиновое колдовство, как ручного зверька.

Пламя подпрыгнуло и взметнулось вверх, чтобы уже через долю секунды приземлиться на распахнутой женской ладошке.

Кажется, Иллиана перестала дышать.

– Как маленькое живое сердце, – протянула она пораженно, удерживая огонь между пальцами.

Прошло несколько секунд, в течение которых девушка не могла оторваться от волшебства на своей руке. Первого в ее жизни волшебства. А затем огонь вдруг поменял цвет на желтый и потух.

Иллиана подняла на царевича удивленно-разочарованный взгляд, а он лишь улыбнулся:

– Для первого раза отлично! – похвалил он. – Колдуешь не хуже, чем Саримарх. Все мираи обзавидуются. Когда я сяду на трон, ты займешь место казиса, так и знай.

Он усмехнулся, и Иллиана не стала спрашивать, шутка ли это. Потому что она вдруг поняла, что ей хотелось бы услышать иные слова. О том, что она займет совсем другое место, а вовсе не будет первым жрецом мираев.

От этой мысли ее щеки покраснели, и она поспешила сменить тему, спросив:

– Ты будешь претендовать на трон, несмотря на желания брата и сестры?

– Буду, – кивнул Торриен. – Брат переступил черту, и я кое-что понял. Скрываться вечно невозможно. В мире нагов только сильнейший диктует правила. Значит, чтобы было так, как хочу я, придется стать сильнейшим.

– А я? – тихо спросила Иллиана, оказавшись не в силах сдерживать свои желания. Ей слишком хотелось, чтобы он ответил что-то про нее. Про ее место в его жизни.

– А ты будешь рядом со мной.

– Но меня никогда не примут мираи, – задумчиво и немного устало проговорила девушка, опустив взгляд. – Я же человек.

Но, когда она вновь посмотрела на царевича, оказалось, что он улыбался.

– Ты недостаточно внимательно меня слушала, – ответил он негромко, не сводя с нее горящих глаз.

Иллиана почувствовала, как в горле пересохло, хотя она так до конца и не поняла, что он имел в виду.

Однако она не успела ничего сказать. В этот момент в дверь снова яростно постучали, и Торриен был вынужден наконец ее открыть.

На пороге стоял Дарьеш. За его спиной Иллиана увидела казиса Саримарха и целую толпу стражников в черно-синем.

– Ты посмел бросить мне вызов? – прорычал Сапфировый змей, и Иллиана обратила внимание, что он был очень необычно одет.

Его грудь и основание хвоста покрывала длинная кожаная куртка, расшитая яркими серебристыми пластинами. Мощные наплечники делали фигуру мужчины еще шире, а латные перчатки на руках заставляли серьезно напрячься. Как и сабля, усыпанная каменьями и подвешенная на поясе.

Торриен сложил руки на груди, без труда выдержав яростный взгляд брата.

– Тебе недостаточно точно передали фразу: «Трон теперь мой»? – ответил он с презрительной иронией.

Крылья носа Дарьеша гневно взлетели.

– Какого гессайлаха ты выдумал? – прорычал он. – Я не хочу с тобой драться, но если придется – убью, не задумываясь!

– Ты вообще редко задумываешься, – фыркнул в ответ Тор, и Дарьеш дернулся, пытаясь высвободить саблю из ножен.

Раздался свист лезвия, но в следующий миг в разговор вступил Саримарх:

– Не нужно кровопролития здесь. – Он поднял свои старые, но все еще мускулистые и сильные руки, останавливая младшего сына царя. Торриен так и стоял, не двинувшись с места, словно знал, что у брата ничего не выйдет. – Дуэль лучше проводить на открытом пространстве. Под солнцем Иль-Хайят. Я уверен, что во дворе дворца будет удобно всем нам.

– Дуэль? – воскликнула Иллиана, почувствовав холодок, пробежавший по спине.

Торриен не оборачивался к ней, и она была этому рада. Ему не стоило отвлекаться, когда рядом мирай, способный вонзить ему саблю в живот. А вот улыбчивый взгляд казиса вновь направился к ней, отчего внутри возникло липкое и промозглое ощущение.

Этот мирай отправил ее на страшную смерть не далее как вчера. А сейчас… почти улыбался.

– По законам Шейсары наследники рубинового трона, ежели не могут уладить разногласия, обязаны биться насмерть, – ответил казис, глядя на нее. – Это позволяет не погружать государство в кровопролитие гражданской войны.

– Уж ты точно можешь не радоваться этому событию, – почти выплюнул Торриен. – Как только я сяду на трон, твоя голова окажется под ним. Отрубленная.

Иллиана вздрогнула. Однако Саримарх даже не перестал улыбаться. Он низко поклонился Золотому змею и ничего не ответил.

– Вот только на трон ты не сядешь, – процедил Дарьеш. – Иди за мной, я не собираюсь ждать. Предатели должны умирать быстро и на месте. Если вздумаешь отказаться, умрешь прямо здесь.

– Ты всегда был слишком многословен, – ядовито бросил Торриен. – Безо всякого смысла.

Он развернулся, проскользил на своем огромном блестящем, как золотая ночь, хвосте к противоположной стене и снял с нее саблю, усыпанную рубинами. Затем вернулся к двери и уже был готов выйти, как Иллиана сорвалась с места. К счастью, к тому времени, как Торриен впустил незваных гостей, она уже успела надеть одно из своих платьев, застегивающихся спереди, и теперь вполне могла последовать вместе со всеми во двор замка.

– Я с тобой! – воскликнула она, хватая его за руку и больше всего на свете боясь, что он захочет оставить ее в комнате одну. Наедине со своими мыслями и страхом, что он уже никогда не вернется.

Однако Торриен неожиданно просто кивнул, болезненно глубоко вглядываясь в ее испуганные глаза.

В коридоре Иллиана увидела молчаливую и неожиданно хмурую Райелу. Впервые за все время знакомства она не издавала ни звука, не хамила и не источала свою отраву. Она обхватила руками огромный живот и, бросая беспокойные взгляды то на Дарьеша, то на Торриена, ползла в хвосте процессии.

Стражники окружили их со всех сторон и повели во двор замка. Иллиана прижалась к Золотому змею, совершенно не чувствуя себя в безопасности. Испытывая ощущение, что мир потихоньку рушится прямо у нее на глазах, а ей при этом даже нельзя впадать в панику.