Наталия Московских - Обитель Солнца [СИ]

Альберт понял, что не дышит, и судорожно вдохнул.

— Так, спокойнее… — приказал он себе. — Тише. Не начинай. Ты образованный человек. Ты принц, а не деревенский простак, который верит в каждую сплетню.

Он попытался успокоиться, но слова пророчества клеймом были выжжены у него в памяти.

Великая Казнь.

Казни устраивали почти все монархи Арреды. Однако как можно было не связывать «Великую Казнь» и вошедшие в историю Сто Костров Анкорды?

С замиранием сердца Альберт продолжил читать:

«И начнется декада лжи, ибо Лжемонарх поработит души подданных своих и посадит в них семя неправды, взрастив веру в правление свое. И станет сия декада вторым знамением, и приблизит она Великий Суд».

— Декада лжи? — переспросил Альберт, чувствуя, как у него ускоряется пульс. Ему было бы не с чем связать эти детали пророчества, если бы не малагорская операция. С момента Ста Костров Рерих говорил своему народу, что анкордский кукловод, повинный в скандале Кровавой Сотни, мертв. А теперь выяснилось, что он жив, и на его месте в день Казни был другой данталли. Знал ли Рерих об этом? Мог ли он действительно признать командира Кровавой Сотни в самозванце? Был ли всему виной Бенедикт Колер, или Рерих знал о подмене и попросту согласился на нее? Если король Анкорды был в сговоре с Колером и обманул Совет Восемнадцати… выходит, два знамения уже исполнились.

Альберт задрожал.

«Опустеют могилы мучеников, ибо лишь им ведомо прощение богов! Сие станет знамением третьим».

Дыхание принца чуть выровнялось. Могилы мучеников не могли опустеть. Обожженные тела зарыли на кладбище за пределами Чены, и там они лежат по сей день. Должно быть, от них уже ничего не осталось. Эти могилы могут опустеть, если, разве что, тела соединятся с землей и исчезнут. Не восстанут же они, в самом деле, из могил! Это ведь невозможно…

«И убоится Лжемонарх, ибо разнесется правда на крыльях и ополчится четвертым знамением на дом его. И горе настанет дому тому, ибо не отречется Лжемонарх от власти своей и не отступится пред наследником».

Едва Альберт успел успокоиться, как сердце его снова пустилось вскачь. Перед наследником? Пророчество говорит, что есть шанс избежать конца дней на Арреде, если Лжемонарх — стоит ли предполагать, что это действительно Рерих Анкордский? — отдаст престол своему наследнику. А наследник у него был всего один.

— Я? — шепотом спросил Альберт. — В пророчестве говорится обо мне?

Он жадно впился взглядом в текст.

«И умертвит отец родного сына своего, плоть от плоти своей, и да омоет его кровью престол свой. Сие Последнее Знамение да начнет Великий Суд, и настанет царство Рорх на Арреде, и убоятся живые и мертвые».

Альберт вздрогнул и с силой захлопнул книгу. Дыхание его было громким и прерывистым.

— Он… меня убьет? — прошептал принц.

В памяти всплывала недавняя оплеуха, которую отвесил ему Рерих, стоило заговорить о Ста Кострах Анкорды.

Неблагодарный щенок! Ты называешь родного отца вестником конца мира?! Тебе, видимо, мало розг досталось в Академии.

Альберт прикоснулся к щеке, будто та снова загорелась огнем отцовской пощечины. Если Рерих вышел из себя из-за одних только разговоров о знамениях из пророчества, стоит ли сомневаться, что он запросто убьет сына, если и впрямь поддастся страху потерять трон? Альберт не тешил себя иллюзиями, что отец слишком сильно его любит и чтит его как свое наследие. Похоже, Рерих был уверен, что способен зачать еще много детей — и плевать, что Альберт был его единственным сыном, а королева больше ни разу не забеременела.

Он убьет меня, — уверился принц. Отчего-то у него не было сомнений, что именно так отец планирует закончить жизнь своего единственного наследника. Власть он ценил куда дороже сына. Он даже к Мальстену Ормонту, когда тот явился в Чену, проявил больше благосклонности. Он хотя бы верил в его силу.

Альберт понимал, что его жизнь неспроста оказалась так тесно связана с историей Мальстена Ормонта. Жизнь в его комнате в Военной Академии Нельна, это пророчество… Все это должно было иметь смысл! Все должно было быть не просто так.

Альберт поспешил спрятать книгу обратно на полку. Теперь он не сомневался: пророчество говорило о его отце. Рерих Анкордский был Лжемонархом. И от его руки ему — Альберту — грозила скорая смерть.

— Даниэль! — Рахиль Воллой, запыхавшись, бежала позади. Остальные члены группы держались и того дальше. — Даниэль, постой!

Даниэль Милс, отмахиваясь от колючего зимнего ветра, неумолимо брел вперед.

— Даниэль! — Рахиль с трудом нагнала его и дернула за руку, вынуждая остановиться. Тот яростно обернулся, рефлекторно вырвав свою руку из хватки Рахиль. Женщина нахмурилась. — Ты, что, не слышал? Я звала тебя.

Даниэль раздраженно мотнул головой.

— Я слышал.

— Тогда почему не остановился? Я еле поспела за тобой, мне пришлось бежать. Люди устали, им нужен отдых.

— Если будем много отдыхать сейчас, потом хорошенько отдохнем в плену у анкордцев. — Даниэль попытался отвернуться, но Рахиль снова дернула его за руку.

— Ты так нас всех погубишь! — обличительно выкрикнула она. — Нужно укрыться от холода и отдохнуть! Хотя бы день, Даниэль, иначе…

— Не хотели в бега? — воскликнул Даниэль. — Может, Цае надо было думать, прежде чем убивать анкордского генерала?

— Девочка не виновата, — вступилась Рахиль. — Она испугалась, ситуация была опасная, нужно было действовать сию минуту…

— Хватит! Часть каторжников пустилась в бега! Они сообщат в Анкорду, и нас будут искать! Теперь у нас одна судьба: быть разыскиваемыми преступниками. Прямо как Мальстен Ормонт.

Позади Рахиль вдруг замаячила в снегопаде рыжеволосая хрупкая фигурка.

— Я могу отстать от группы, если ты хочешь, — спокойно произнесла Цая Дзеро. — От меня много проблем, я не хочу подвергать им остальных…

— Девочка моя, ты что! — охнула Рахиль, обняв Цаю за плечи и обличительно посмотрев на Даниэля. — Никто не считает, что ты должна уйти. Никто не винит тебя ни в чем.

— В самом деле? — Пронзительный взгляд зеленых глаз Цаи Дзеро устремился к Даниэлю. Тот сурово взглянул на нее в ответ. Затем шагнул к ней и обличительно указал на нее пальцем.

— Поздно сейчас бросаться такими словами, Цая, — сказал он. — Ты уже сделала то, что сделала, и этого не изменить. Рерих выяснит, что за данталли убили его генерала и, поверь, в покое он нас не оставит. Хочу ли я, чтоб ты ушла? Нет, бесы тебя забери, ведь ты среди нас одна из самых сильных кукловодов!

Группа подоспела и собралась полукругом вокруг спорящих.