Наталия Московских - Обитель Солнца [СИ]

Единственная польза может быть в твоем терпении. Учись терпеть молча, — вспомнил он слова Сезара.

— От него никакого толку.

— То, что до тебя есть кому-то дело, по-твоему, так бесполезно? — печально усмехнулся Дезмонд.

Мальстен вновь ощутил странный внутренний удар.

— Во время расплаты любое внимание — лишнее, — выдал он.

— Неужели ты действительно так думаешь? — протянул Дезмонд. — В таком случае, я искренне тебе сочувствую…

— Хватит, — строго оборвал он, удивительно резко приподняв подбородок с вызовом. — На сегодня занятие окончено. Продолжим… — Он запнулся на полуслове, не добавив слово «завтра». — Я извещу тебя, когда нужно будет явиться в следующий раз.

С этими словами он резко развернулся и зашагал прочь с арены.

Выходка Мальстена на арене поначалу удивила и разозлила Бэстифара, однако, вернувшись во дворец и детально вспомнив, что происходило в цирке, он поостыл и даже в чем-то согласился с другом. Воистину, если бы Дезмонду пришлось пробиваться не только через строго наставника в лице легендарного анкордского кукловода, но еще и через малагорского царя, волнения было бы столько, что из обучения и впрямь ничего бы не вышло.

Впрочем, частично Бэстифар верил и в то, что выдворение его с арены было своеобразной местью Мальстена — что бы он ни говорил, он ревностно относился к цирку, и его задело, что Бэстифар нашел ему замену на посту постановщика. Да еще и такую никудышную!

Что ж… месть вышла что надо, этого аркал не мог не признать. Справедливая, в меру деликатная, но строгая и бесстрастная — как раз в духе Мальстена.

Видят боги, а я уже и отвык от того, чтобы кто-то перечил мне на арене, — с усмешкой подумал Бэстифар, вспоминая, как сильно Мальстен разозлился на него за смерть гимнастов. А тот его выпад, можно сказать, положил начало амбициям Бэстифара и его притязаниям на малагорский трон.

Надо признать, из затей Мальстена обычно выходит что-то дельное, — подумал аркал.

Он неспешно прогуливался по коридорам дворца, ожидая, когда закончится первая тренировка Дезмонда. Да, ему не позволили присутствовать на арене, но расспрашивать никто не запрещал! Расспрашивать Мальстена, конечно, то еще удовольствие, словоохотливостью он никогда не отличался, но это не значит, что попытки того не стоят.

Внезапно Бэстифар замер.

Нечто темным ураганом пронеслось по коридору и прошмыгнуло в покои, выделенные Мальстену. Высокая резная дверь тихо притворилась, хотя, скорее всего, человекоподобный ураган предполагал, что она громко хлопнет. Если б не специальный механизм доведения, так и вышло бы — хвала малагорским мастерам, берегущим чувствительные уши дворцовых обитателей.

Бэстифар несколько мгновений простоял недвижно, пытаясь понять, что увидел. Затем сорвался с места и широкими шагами преодолел расстояние, отделявшее его от комнаты друга. Он зашел без стука и замер у двери, ища глазами Мальстена. В самой комнате его не было видно, и аркал прошел на балкон.

— Неужели это несуразное создание так оскорбило твой чувствительный взор, что ты готов рвать и метать? — с усмешкой спросил он, но осекся.

Мальстен стоял к нему спиной, опираясь на тонкое резное мраморное ограждение. Его расставленные в стороны руки с такой силой сжимали камень, будто он собирался вырвать из него два внушительных куска. Голова была опущена, плечи горбились.

Бэстифар вмиг растерял все остроты, вертевшиеся в голове минуту назад. Он вновь ощутил нечто странное — то же, что чувствовал, когда Мальстен объяснял ему причины побега.

Я не понимаю. Ты сказал, что жизнь в Грате была для тебя самым лучшим периодом. Как можно говорить о чем-то счастливом так, будто это причиняет тебе боль? Ее ведь… нет. Реальной. Я бы знал. Но тебе, как будто… всегда… Я не могу понять, — вспомнил он собственные слова. Вспомнил он и то, что не осмелился договорить свою догадку. На его вкус, это звучало слишком безумно. Слишком странно. Так не должно было быть.

Тогда что же это сейчас? — недоуменно подумал Бэстифар, несколько раз моргнув, словно пытаясь сбросить с себя странный морок.

А ведь он и раньше это чувствовал, с первого дня знакомства с Мальстеном. Кара с усмешкой называла это странным влечением, он сам — любопытством, но ведь что-то заставляло его стремиться оказаться рядом с этим проклятым данталли, хотя, видят боги, Бэстифар шим Мала не припоминал за собой подобной навязчивости.

Он вспомнил недавний разговор с Аэлин Дэвери. Она говорила о его способностях, как о пытках, используя для примера душевные страдания.

Ты отвлекаешься, но ничего не помогает. Оно постоянно напоминает о себе.

Бэстифар задумался. По описанию очень похоже на то, что чувствуют раненые, больные или данталли во время расплаты… Они чувствуют это физически, в теле. Каково это, Бэстифар не знал, но он нехотя признавал, что понимает, как могут давить страдания душевные. Если хоть на миг предположить, что, сосредоточившись, аркал может уловить нечто подобное…

Тебе будто всегда больно, — осмелился закончить свою мысль Бэстифар, глядя в спину Мальстену.

Могло ли такое быть?

Бэстифар попытался привычными методами распознать эту боль и взять ее под свой контроль, но не смог. Она словно ускользала от него, стоило ему лишь попытаться на ней сосредоточиться.

Мальстен тем временем оставался недвижим и не оборачивался, продолжая сжимать руками мраморное ограждение. На предыдущий ироничный вопрос он предпочел не отвечать — если вообще слышал его.

— Мальстен? В чем дело?

Бэстифар подходил аккуратно, как будто боялся спугнуть дикого зверя. Ему казалось, что тот ураган, на который походил Мальстен, влетая в комнату, до сих пор бушует где-то между двумя сердцами данталли, и это неизведанное явление вызывало трепет и легкую опаску.

— Уйди, Бэс, прошу тебя, — тихо ответил Мальстен.

Какой же силы должна быть эта душевная боль, если даже меня она сводит с ума? — продолжал рассуждать Бэстифар, качая головой в ответ на собственные мысли. — Нет, — тут же исправился он, — она не сводит с ума. Она… пьянит. Почти так же, как зов расплаты. И кажется, что только протяни руку, и ухватишься за эту боль, но не получается.

— Ты пугаешь меня, дружище, — нахмурился аркал, продолжая подходить ближе.

— Поговорим позже.

— Что случилось на арене?

Мальстен промолчал.

У такого состояния должна быть причина, — думал Бэстифар. — Проклятье, и как я мог раньше не видеть, насколько это похоже на его расплату?

Ему пришло в голову, что к тому, чтобы просто попробовать сосредоточиться на невидимой душевной боли, его подтолкнула Аэлин Дэвери. Как аркал, он всегда рассматривал тело и душу отдельно друг от друга, разводил их по разные стороны баррикад и даже не предполагал, что одно может влиять на другое. Однако после разговора с охотницей в его восприятии что-то переменилось.