Кэтрин Ласки - Огненная королева [litres]

– А как же мои ногти?

– ¡Fantastico! – воскликнула Марисоль.

– Это достойно моего «Инстаграма» и блога.

Роуз присела. Ее большие пальцы забегали, пока она выкладывала фотографию.

– Я принесла лак для ногтей. Могу сделать вам обеим маникюр. У меня есть все необходимое: блестки и мелкие кисти. Я тренируюсь.

– Это так круто, – сказала Роуз, пока Сьюзан организовывала себе место для маникюра на маленьком столике. – Вот, возьми жевательного червячка с новым праздничным вкусом: клюквенным.

Роуз поставила на стол пакет с маникюрными принадлежностями.

– О-о-о, наверное, вкусный. Я уже несколько месяцев не могу есть желейные конфеты. Но на этой неделе мне снимут брекеты! – ответила Сьюзан. Она улыбнулась и захлопала ресницами, которые прятала за очками с шестилетнего возраста. – Итак, какой дизайн ты хочешь?

Сьюзан показала им несколько картинок из набора для маникюра.

– Мне нравится конфетная трость, – сказала Марисоль.

– А, хорошо. Это довольно просто.

Пятнадцать минут спустя Марисоль вытянула перед собой руки с полосатыми ногтями.

– Это так мило. Хочу попробовать нарисовать тебе, Роуз. Выбери узор.

Роуз посмотрела на разные стили, показанные на листочке бумаги, который прилагался к комплекту.

– О, как здорово: Вифлеемская звезда.

– С ней будет трудно, – сказала Сьюзан.

– Можно я попробую? – спросила Марисоль.

– Ладно, вот самая маленькая кисточка в наборе.

– Это хорошо, но мне понадобится булавка. Роуз, можешь принести мне прямую булавку из набора для шитья?

– Конечно.

Марисоль начала красить ногти Роуз. Десять минут спустя она почти закончила одну руку.

– Ух ты, у тебя хорошо получается, Марисоль, – сказала Сьюзан.

– Она великолепна. – Роуз подняла голову. – Если думаешь, что это хорошо, Сьюзан, то ты еще не видела ее акварели.

– Булавками так удобно рисовать снежинки вокруг звезды, – сказала Сьюзан.

– Sí , то есть да. И посмотрите, как звезда движется с востока на запад на каждом ногте. Как и должно быть, правда?

– Правда, – ответили Роуз и Сьюзан.

– Наверно, твоей бабушке тоже стоит сделать. Как считаешь, ей понравится?

– Я в этом уверена, – ответила Роуз.

– Давай я оставлю комплект у тебя, – предложила Сьюзан.

– Gracias . То есть спасибо.

Из радио полилась радостная рождественская музыка: «Удачного вам, уютного…» Роуз и Марисоль обменялись взглядами, полными ужаса. Это была песня, которая все играла и играла из механического снеговика, когда Роуз нашла Марисоль на тротуаре, пока та коченела от холода.

– Мы не будем слушать эту песню! – закричала Роуз. Сьюзан мигом вытащила свой телефон и выбрала песню в приложении «Музыка». Естественно, BWB, Boyz Will Be Boyz.

«Что делать такому парню, как я? Я скучаю без тебя, в поцелуях таю я. Нет мне ритма без тебя, песня тоже все не та… Все не так, без тебя не так… девочка!»

На лице Сьюзан мелькнуло мечтательное выражение.

– О боже, я забыла тебе рассказать! – Сьюзан быстро заморгала.

«Моргающая красавица» , – подумала Роуз. Ведь в длинных ресницах Сьюзан до сих пор были капельки талого снега.

– Что?

– Юу Пак.

– Кто такой Юу Пак? – спросила Марисоль.

– Ведущий солист BWB, – ответила Роуз. – Сьюзан влюблена в него по уши.

– Он может быть отчасти евреем! – воскликнула Сьюзан.

– Что? Он кореец. Как он может быть отчасти евреем?

– Я узнала, что его маму зовут Беатрис Сильверман.

– И что? – спросила Марисоль.

– Сильверман – еврейская фамилия. Ты когда-нибудь встречала Сильверманов, которые были бы не евреями?

– Не уверена, что вообще встречала кого-нибудь по фамилии Сильверман, – сказала Роуз.

– Я – тоже. – Марисоль покачала головой.

– Ну разве вы не понимаете? У евреев национальность передается по линии матери. Неважно, отец еврей или нет. Все зависит от матери. Так что Беа, скорее всего, еврейка.

– Ты уже называешь ее Беа? – спросила Роуз. – А какая разница, еврей он или нет?

– А вдруг он мог бы спеть на моей бат-мицве? Ну, знаете, может, он спел бы для меня, раз уж он… тоже еврей.

– Ну, может быть, – сказала Роуз.

– Думаю, я напишу Беа.

– Хорошо. – Роуз и Марисоль разом кивнули.

– И еще я думала о том, что надеть на ваш рождественский ужин. Думаю, юбку для бат-мицвы, которую ты отрезала от платья из «Старых душ». Потому что теперь у меня есть под нее две блузки. Одну ты видела, а вторую – нет, и я никак не могу решить.

– Я помогу. Принеси обе.

– Только есть одна проблема.

– Какая?

– Как думаешь, уместно ли будет надеть на рождественский ужин костюм для бат-мицвы?

– Не глупи. Это универсальный праздник, понимаешь, всеобщий. – И через секунду Роуз воскликнула: – Дополнительные баллы!

– О да, «всеобщий» было в списке слов, который дал нам мистер Росс.

– Список слов? – в недоумении спросила Марисоль.

– Ага, мистер Росс разослал его по электронной почте в последний день занятий, – сказала Сьюзан. – Ты не получила его?

– Я… у меня нет компьютера.

– Боже мой, это… это что-то, – пробормотала Сьюзан.

Марисоль лишь пожала плечами:

– Есть более важные вещи. Как думаешь, Сьюзан, у твоего отца получится раздобыть для меня документы?

– Да, определенно. Он пытается ускорить этот процесс. Папа очень хорош в таких делах. Он может абсолютно все.

Папа очень хорош в таких делах. Он может абсолютно все. Эти слова засели в голове у Роуз.

Он может абсолютно все . На следующее утро, в канун Рождества, в ее голове еще звенели эти слова. Роуз жаждала увидеть своего отца больше, чем когда-либо. Она хотела сделать ему подарок, нечто особенное. У нее был галстук-бабочка, но этого казалось мало. Она подумала о том, чтобы смастерить очень маленький альбом с фотографиями себя и мамы. Но это могло быть слишком опасно. Королева Мария и без того уже носит на шее ее медальон. Тем не менее Роуз хотела принести отцу какой-нибудь рождественский подарок. Но кто знает, попадет ли она на Рождество? Век всегда оставался одним и тем же, но о дне, месяце и часе приходилось только гадать.

Роуз вдруг вспомнила о любимом мамином свитере из кашемира, с вечно модным цветочным рисунком на насыщенном коричневом фоне. Он явно был слишком мал для отца. Но можно ли превратить его во что-то другое? Она зашла в гардероб и сняла свитер с вешалки. Как только Роуз прижала его к щеке, ее переполнил запах, которым могла пахнуть только мама. Ароматы наслаивались один на другой. Сначала ландыши, росшие на заднем дворе их дома в пригороде Филадельфии. Потом запах поля, усеянного дикими цветами, где они бегали с воздушными змеями. Все это смешалось с соленым бризом пляжа и резким запахом солнцезащитного крема. Затем прибавился еще один аромат: бархатных лепестков дамасских роз. Все эти ароматы источала она. Роуз уткнулась лицом в свитер. Как потерянная душа, которая вернулась к ней.