Игорь Маранин - Специалист по исполнению желаний [СИ]

Неделю назад одну из палат заняла женщина по имени Стефания Бата. Бата — старейший купеческий род, далёкие предки Стефании торговали ещё в допотопные времена. Почти все осевшие ныне в собраниях коллекционеров артефакты именно они когда-то завезли в Империю. И всё же, несмотря на знатность, многих удивило, что роженицу обслуживает сама Старая Мелиса. В палату входила только она, и даже мужу Стефании (молодому талантливому учёному, входящему в Военный Императорский Совет и имеющему звание бригадного генерала) было отказано в посещении. Сутки назад Стефания родила. Вообще-то рабочий день у Анфиски с девяти до шести, как у всех нормальных людей, и родившиеся после малыши получают свою порцию выполненных желаний на следующее утро. Однако в этот раз Старая Мелиса лично попросила Анфиску задержаться. Для Анфиски это был уже пятнадцатый ребенок, она сильно устала, особенно после маленького русалыша, который долгое время ни в какую не шёл на телепатический контакт, но отказать Старой Мелисе? И Анфиска осталась. Сначала пыталась уснуть на диванчике в комнате отдыха, затем принялась перебирать стопку журналов, пытаясь отыскать что-нибудь для чтения. Журналы оказались для кикимор — без слов, с однообразными карандашными зарисовками из деревенской жизни. Время тянулось медленно, одно развлечение: в коридоре, где висело двое часов, кукушки шумно спорили о том, кто точнее. Расхождение у них вызывала целая минута, и, в конце концов, они так разошлись, что устроили драку. Успокоились кукушки лишь с приходом Мелисы, но ещё долго злобно поглядывали друг на друга, и громко, демонстративно выкрикивали время с разницей в минуту.

— Пойдемте, Анфиса, — голос у сестры Императора был тихим, почти домашним. — Спасибо, что задержались, она только что родила.

Мелиса едва доставала до плеча высокой и стройной Анфиске, но шаг у старушки был лёгким, воздушным, и когда она стремительно полетала по коридорам, то была похожа на птицу. У дверей в палату профессор остановилась и внимательно посмотрела на свою спутницу.

— Это необычный случай, — сказала она, — поэтому прошу вас ничему не удивляться. И держать язык под замком, конечно. Не стоит связываться с Бата, милая, они сейчас в фаворе у моего брата.

Удивляться, однако, было чему. Вместо беспомощного, слабого, ничего не понимающего младенца, завёрнутого по старой традиции в девичью мамину юбку и уложенного в подвешенную люльку, Анфиска увидела крепкого малыша, который вполне осмысленно и даже как-то по-взрослому наблюдал за ней. Больше того, он же первым и установил контакт — настолько чёткий, что не каждому взрослому это под силу. Первое желание и вовсе было чудным.

— Он хочет лежать на открытом окне, — растерянно произнесла Анфиска, — и дышать свежим воздухом.

Мелиса на мгновение задумалась, а затем кивнула:

— Ему ветер не повредит, — как-то даже обрадовано произнесла она. Видно было, что хозяйка родильного дома опасалась совсем другого. Анфиска взяла на руки новорожденного, оказавшегося весьма и весьма тяжёлым, обождала, пока откроют окно и застелят подоконник и аккуратно положила ребёнка на толстую мамину юбку. Но едва она отошла на пару шагов, как младенец… ловко перевернулся на бок, уселся на подоконник и выпрыгнул на улицу! Это было настолько фантастично и нереально, что три женщины просто застыли на месте. Затем раздался отчаянный крик Стефании, и профессор, придя в себя, бросилась к окну, и сама Анфиска уже выскакивала из комнаты на улицу. Она ещё успела заметить в свете вечернего фонаря, как сбежавший младенец нырнул в высокий забор из постриженных кустарников — в том дивном полудиком парке, что находится за родильным домом, она даже бросилась за ним, но всё было тщетно. Больше младенца никто не видел.

— Представляю, какой переполох сейчас стоит в конторе, — сочувственно произнёс я. — Всё-таки семья Блата. Наверное, уже и Департамент подключили.

— Не представляешь, Горыч, — Анфиска задумчиво повертела в руках ещё один выпитый «напёрсток» кофе. — Потому что никакого ажиотажа нет. Во-о-бще.

Последние слова она произнесла нараспев, словно поставила в конце предложения восклицательный знак.

— А что есть? — не понял я.

— А есть, Горыч, самое странное дело, какое я только помню за время своей работы. Ты слышал про Закон о вымышленных событиях? Нет? А никто о нём не слышал… Принят он был во времена пятого императора династии Уль по прозвищу Лео Косноязычный. По этому закону любое произошедшее событие можно объявить вымышленным. Старый император считал, что мир — иллюзия, и все события происходят в наших головах. А потому, если произошедшее нас не устраивает, мы смело можем его просто-напросто вычеркнуть из своей памяти. Изящно, да?

— Боюсь, правление его было недолгим, — усмехнулся я. — И свергли его с престола, и было ему на это наплевать, ибо отменил он в своей голове и сам переворот, и людей, его совершивших.

— И снова ты ошибаешься! — весело заявила Анфиска. — Правил он долго, до самой своей смерти в весьма преклонном возрасте. Говорят, он даже издал указ, объявив свою будущую смерть вымышленной в соответствии с этим самым Законом. Указ был скреплен драконьим огнём, обладал большой силой, и когда наследники решили его не обнародовать, а по-тихому сплавить в архив, то сильно за это поплатились: первые двое умерли, не просидев на троне и года, а третий (и последний в династии Уль) и вовсе был свергнут.

— Надо же, — уважительно произнёс я. — Никогда не думал, что ты сильна в истории. А история действительно забавная. И даже в чём-то поучительная. Но причём тут сбежавший младенец?

— Не ты первый, не ты последний, — усмехнулась Анфиска. — Если у меня в роду были саламандры, это не значит, что я думаю только о мужиках. Я, Горыч, честно говоря, о них вообще не так уж часто думаю. Только когда влюбляюсь… А всё остальное так, игра на публику.

— И часто ты влюбляешься? — спросил я вслух, а про себя подумал, что сегодня — настоящий день сюрпризов. Вот и гостья моя, с которой бок о бок мы проработали уже больше года, открылась с совершенно иной стороны.

— Пару раз было, — уклончиво ответила Анфиска. — Только они гадами оказывались. Ты ведь таким не будешь, да, Горыч?

И, увидев, как вытянулось от удивления мое лицо, рассмеялась:

— Ну, прости, не удержалась я. Маска, она, знаешь, как к лицу прилипает? Ну так вот… сбежавший младенец… Оказалось, что закон этот, о вымышленных событиях, до сих пор не отменен, представляешь? И вся история с новорождённым беглецом официально объявлена вымышленной. С ознакомлением всех свидетелей — то есть меня, Мелисы и Стефании — и взятии подписки о неразглашении. Как тебе это нравится?