Игорь Маранин - Специалист по исполнению желаний [СИ]

— А папаша? Который бригадный генерал, приближённый ко двору и так далее…

— Ему объявлено о смерти ребенка. Как и всем остальным.

Мы немного помолчали. Со старой черемухи в моём дворе облетал мягкий цветочный снег, рядом с садовым диваном, на котором мы сидели бок о бок с Анфисой, остывал огневичок, а над пустыми кофейными напёрстками кружилась любопытная пчела, словно принюхиваясь к их содержимому. Наверное, ей тоже пригрезился вчерашний мёд и завтрашние цветы. Солнце медленно падало за квартал Пьяных Горшечников, и где-то по тёмным переулкам Затонувшего города на другом берегу Альтаны уже кралась ночь.

— Даже не представляю с чего начать, — вздохнул я. — Расспрашивать местных жителей, не видели ли они пробегающего младенца? Мы будем выглядеть идиотами.

— Полными, — согласилась Анфиска. — Ты знаешь, я, может быть, и забыла бы об этом случае. Ну, не совсем забыла, а спрятала подальше в своей голове…у меня там столько укромных уголков, куда я годами не заглядываю… только сегодня меня перехватила на улице Стефания. Она полдня следила за нашей конторой, ждала, пока я появлюсь. Она хочет отыскать своего ребенка. В общем, она меня уговорила, а я была рада уговориться. И я знаю, с чего начать. Ты давно на Альтанском море был?

— А что? — насторожился я.

— Я собираюсь в Затонувший город.

— Но зачем?!

— Стефания говорит, что ответ, возможно, в семейных архивах семьи Бата. А он — на дне моря. Ей ведь тоже родственнички ничего не объяснили. Но фраза там, фраза здесь… В общем, у нас есть деньги Стефании, Горыч, ты — в отпуске, я договорилась с Нюрой, и мы свободны, как воды Альтанского моря.

Последний Вольный город Империи. Когда-то его охранял Чёрный дракон, и даже Император вынужден был мириться с тем, что город ему неподвластен. Дым из горнов и печей, где плавили металл, окутывал узкие улочки, глубокие шахты уходили к центру земли, и закопчённое солнце едва проглядывало сквозь вечную пелену облаков над городом. Здесь царили безумные нравы вечной погони за золотом, и процветало рабство, и даже своих покойников жители лишали крова, ибо земля в городе была дороже совести. Неприкаянные покойники бродили по улицам, прося милостыню и собирая деньги на свой собственный упокой. По ночам они прятались на крышах домов, и в земляных погребах, в огромных заводских трубах, а стража отлавливала их и отвозила в шахты, заставляя и после смерти бесплатно трудиться на неблагодарных потомков. В конце концов постоянные набеги голодных банд из города настолько надоели императору Хрулю, четвертому из династии Уль, что он решил создать искусственное море и затопить город вместе с драконом. Всем, кто покинет город, были обещаны права граждан Империи, но в сильно урезанном варианте. Поэтому желающих оказалось не так уж и много, да никто особо и не верил, что Императору Хрулю удастся его грандиозный замысел. Он прославился своими нелепыми идеями, ни одна из которых так и не была воплощена в жизнь. Ни одна, кроме затопления Вольного города…

Чёрный дракон был уже стар, когда волны Альтаны упёрлись в высокую плотину, построенную императором, и великая река разлилась на двести миль, затапливая огромную территорию южнее имперской столицы. Море, настоящее море в двести миль длинной образовалось на месте бывшей тайги, покинутых деревень и Вольного города. Ничто больше не напоминало о нём, и через полвека только старики вспоминали о некогда беспокойном соседе. Затонувший город считался вымершим, пока однажды не стали появляться на побережье странные существа. Их прозвали морскими людьми: оказалось, что часть жителей выжила, укрывшись в шахтах, и приспособилась к жизни под водой. Морские люди не жаловали Империю, редко выходили на поверхность и ещё реже пускали чужаков к себе, но всё же вели торговые дела со столицей, ибо им нужен был металл, соль и иные товары.

Водным ковром, нанятым Анфиской, управлял пожилой сплавщик из карликовносов. Небольшого роста, кряжистый, с большими ступнями и ладонями, он напоминал дерево, вырванное с корнями из земли. Нос у него был всё же, поменьше, чем у нашей Нюры. И это к лучшему, так как хозяин ковра оказался простужен, а нет заболевания противней для этого народца, чем насморк. Впрочем, как говорится, у каждого худа добро на изнанке: сплавщик молчал и не задавал глупых вопросов. Мимо проплывали берега столицы — города Саб, города-сада, солнечных лучей и вечной славы Императоров пяти династий: так он именовался в официальных документах. Сосновые и берёзовые леса спускались к самой воде, на залитых лунным светом пляжах играли в волейбол и купались в реке гномы, обожающие ночную прохладу, а дальше, над городом вспыхивали фейерверки на радость детишкам драконов, выпущенным мамашами полетать на ночь. Непослушные дракошки из мальчишеского озорства лезли в самую гущу огней, соревнуясь, кто дольше продержится, не опалив хвосты, крылья и морды, за что им по утру сильно влетало дома. Ещё были мосты. По ним гуляли влюблённые парочки и просто прохожие, и бросали в воду ночные тюльпаны, загадывая желания. Цветы эти продавали тут же, на мосту, пожилые дамы с корзинками. Один из тюльпанов, брошенный в Альтану, неожиданно упал прямо к нашим ногам. Наверху раздался разочарованный вздох, и, кажется, девушка обиделась на своего ухажера за такую небрежность, а мы с Анфиской тихо рассмеялись.

— Загадай, чтобы у них всё было хорошо, — предложил я, подавая ей цветок.

Наши руки соприкоснулись, тюльпан раскрылся, и оттуда выпорхнула бабочка со светящимися рубиновыми крыльями. Это должно было случиться позже, когда цветок коснётся воды, если бы случилось вообще. Может быть, только один из тысячи тюльпанов держит в плену бабочку исполнения желаний. По крайней мере, так гласит легенда. От изумления мы застыли, не отпуская цветок и руки друг друга, а маленькая летунья не спешила исчезать, танцуя свой огненный танец между нашими лицами.

— Да поцелуйтесь вы, что ли, — раздался за спиной простуженный голос хозяина ковра. — В первый раз такое чудо вижу.

Свободной рукой я притянул Анфиску к себе, и она не сопротивлялась. Так мы и целовались, крепко сжимая в руках тюльпан, словно боясь, что, отпустив его, сразу обретём рассудок. А потом сидели, обнявшись, и смотрели на ночные огни города и тёмную воду Альтаны. До самой плотины мы не сказали друг другу ни слова.

Миновав шлюзы, водный ковёр поднялся в искусственное море. Оно было тихим, почти ручным, как уснувший сытый зверь, слишком большой, чтобы проснуться от легкого прикосновения к его спине. Но чем дальше мы отплывали от города, тем реже встречались прогулочные суда, пока не исчезли вовсе, оставив нас наедине со спящим морем и жёлтой луной. Наш путь лежал к одному из островов. Он выплыл нам навстречу милях в пяти от плотины — тёмный, заросший щетиной древних допотопных деревьев, с узкой песчаной полоской причала и высокой кирпичной башней, поднимавшейся из воды у самого берега. Эта башня — единственное, что осталось от Вольного города. Когда-то рядом с ней стояла вторая, а между ними были тяжёлые кованные металлические ворота, но время беспощадно не только к плоти, но и к камню. Лет двадцать назад вторая башня рухнула в море, похоронив под своими обломками один из входов в подводное царство.