Игорь Маранин - Специалист по исполнению желаний [СИ]

— Это смотря куда направляетесь, барышня, — хозяин повозки не собирался сдаваться. — Ежели кошелька не жаль да головы своей, то запросто сами до могил доберётесь. У нас взгляд влево, взгляд вправо — пропал. Оболтус совсем город до ручки довёл… В ранешние времена, при деде его, каждый своим делом занимался. Рыбак — рыбачил, строитель — улицы прорубал, вор — воровал. А ныне? На что прожить честному человеку, коли работы нет? Вот молодые подросли, в банды и сбились.

— Центральные улицы, насколько я знаю, пока ещё под охраной, — голос Анфисы был холоден. Ох, не верила она этому бородачу, ни на понюшку табака не верила. Мне же этот верзила на смешной и дурацкой повозке понравился. Он чем-то напомнил мне бакенщика — такого же большого, угловатого и внешне неповоротливого. Интересно, как у него там сложилось, в землях людоедов? Мне отчего-то казалось, что вполне благополучно.

— А вы и город знаете, барышня? — насмешливо спросил возница. Сидя на своей повозке, он был выше нас на пару голов. При необходимости мы запросто могли спрятаться за его широкой спиной. — Или вы на ту вон бумажку смотрите с нарисованными улочками?

— А что не так с нашей картой? — заинтересовался я.

— Да всё! Есть у нас такой, Пегим Абрашкой кличут. Для него карты и рисуют, чтоб путников с толку сбить. Пегий с воров и бандитов по пятёрке за карту берёт, а ему знай заказывают, чтобы ходы как надо перепутал. Каждый к себе ведь заманить норовит. Ну, так что, наземцы? Едем али как?

— Нет! — решительно выпалила Анфиса.

— Да! — одновременно с ней заявил я.

И уставились друг на друга. В детстве это называлось «игрой в глазелки»: кто кого переглядит, не моргнув. Не знаю, как моя спутница, а я был чемпионом своей улицы, а, может быть, и целого района. Думаю, хозяин повозки, с интересом наблюдавший за этой сценой, решил, что мы выясняем кто из нас главнее. А мы… мы выясняли совсем иные вопросы. «Я тебе уже всё сказала», — говорили мне глаза Анфисы. «Плевать, — отвечали мои, — я всё равно не сдамся».

— Как скажешь, — Анфиска первой отвела глаза. — Но ты ещё об этом пожалеешь, Горыч.

И я знал, что говорит она вовсе не о поездке на этой неуклюжей пародии на ковёр-самоход.

Возница оказался прав: карты нагло и беззастенчиво врали. Без него мы наверняка свернули бы в один из тёмных переулков и заплутали там, возможно, навсегда. Может быть, наши трупы и выловили бы сетями рыбаки, но скорее всего, просто обглодали большие толстые рыбы-поддонги, что живут на дне моря и, как свиньи, питаются всем, что попадается на пути. Рыбы эти — одни из самых странных обитателей моря. Три раза в год они зарываются в дно, в землю, роют там норы и откладывают в земле яйца. Яйца поддонгов — деликатес, один из немногих продуктов, что поставляется в Империю из Затопленного города.

Минут через тридцать, безо всяких приключений наша повозка добралась до площади, где располагался городской архив. Возница получил деньги, лениво пересчитал их, остался доволен и заявил, что будет ожидать нас обратно. С трудом отворив тяжёлую дверь, мы попали в пустынный коридор и вскоре оказались в небольшом помещении, где скучал долговязый худой подросток лет четырнадцати, играя сам с собой в какую-то игру. Одет он был кожаные штаны, едва закрывающие колени и старую мятую куртку с изображением чёрного дракона. Соломенные волосы, длинные и немытые, он собрал в хвост, перевязав кусочком ткани, а на ноги забыл одеть обувь. На нас подросток не обратил никакого внимания.

— Доброго дня, — поздоровалась Анфиска. — Нам нужен архивариус.

— Архив закрыт, — не отрываясь от своей игры, буркнул мальчишка хрипловатым ломающимся голосом.

— А когда откроется? — поинтересовался я.

— Никогда.

— А ну-ка встань, поганец, — неожиданно вспылила Анфиска, — оторви свою задницу от пола и встань. Встать, я сказала!

— Вот ещё… — начал было мальчишка, но не удержался, бросил искоса взгляд на мою спутницу. Этого был достаточно. Разве может неопытный подросток из полузаброшенной подводной страны устоять против взгляда разозлённой саламандры? И без того длинное лицо его вытянулось ещё больше, а на щеках выступил предательский румянец. Мальчишка вскочил и вытянулся перед нами, как солдат перед двумя генералами.

— Закрыт…архив, — промямлил он. — Три месяца уже как опечалили… эээ… опечатали.

— Что случилось? — строго спросила Анфиска.

— Свипыри пришли… Слышали про таких?

Анфиска отрицательно покачала головой, а я кивнул. Я о них читал.

— Кто такие свипыри? — задала она вопрос нам обоим.

— Это такие существа…ну как вам объяснить-то? — вздохнул мальчишка. — Они появляются на сломе эпох, во. Если какое государство загибается, тут же объявляются свипыри, у нас их архивными крысами прозвали. Они архивы уничтожают.

— Зачем? — не поняла Анфиска.

— Не знаю…

— Не совсем уничтожают, — пояснил я. — Всё, что было плохого в истории, свипыри оставляют в архиве. А все документы о светлом, хорошем, о достижениях и победах, уничтожают либо вымарывают.

— Но зачем?!

— Да кто их знает… — пожал я плечами. — Вера у них такая, наверное. Или убеждения. Или, может, кто-то нанимает их, чтобы страну окончательно добить. Если у народа ничего светлого позади, ему и воевать не за что. Приходи и бери его голыми руками. Вообще-то свипыри — общее название, а на самом деле их очень много разновидностей: гвазеры воюют с защитниками архивов, зырги решают, что нужно уничтожить, а что оставить, глиморги выискивают истории о предательствах и из предателей делают новых героев, водвари подтасовывают документы, уэдры сочиняют новые учебники для школ, злондоны вбивают населению в голову, что предки его — никчёмные и жалкие рабы, мордусты и нахропы разбираются с несогласными из народа… А есть ещё водыри, мырги, харпонты, мермеи, воньлонги… Всех, знаешь ли, я даже не пытался запомнить, когда книжку о них читал.

— У нас в архивах двенадцать человек пропало, как свипыри объявились, — сообщил подросток.

— А ты не привираешь о них, случаем? — внимательно глядя на него спросил я. — И нам бы всё же с архивариусом поговорить.

— А вы с кем разговариваете? Говорю ж, двенадцать человек пропало. Один из них, дядька мой, архивариусом служил. У него самого-то детей нет, вот по-родственному меня и назначили. Платить, правда, не платят, зато льготы разные. И обед бесплатный носят, я ж госслужащий считаюсь.

— А зовут тебя как, госслужащий? — улыбнулась Анфиска.

— Кармошкой кличут, — отозвался юный архивариус. — Только вы, барышня, не смейтесь. Это древнее имя. У нас первого правителя города Кармошем звали. Говорят, он в родстве с самим Чёрным драконом был.

— Слушай, Кармош, — голос Анфисы стал нарочито серьёзным, деловым. — У нас дело, можно сказать, государственной важности, понимаешь?