Олег Будилов - По дороге к высокой башне. Часть третья [СИ]

Как ни старались степняки, но с южной стороны ни один из них не смог взобраться наверх. Всех, кто оказывался на стене, мы сбрасывали вниз, зато на других направлениях дела обстояли не так хорошо. Я напрасно понадеялся на то, что кочевников испугает зловонное озеро на востоке. Конечно, в саму отвратительную жижу они не полезли, но обогнув разлив с двух сторон, попытались взобраться на стену. Молодые тарусские дворяне растерялись напуганные видом и криками кочевников. Вместо того чтобы воодушевить своих людей они только мешали — бестолково метались из стороны в сторону и отдавали бессмысленные приказы. На наше счастье это заметил Пошун, который оказался поблизости. Недолго думая, старый воин взял командование на себя. В тот самый момент, когда нападавшие уже стали перебираться с лестниц на стену, он с группой наемников прорвался в центр, перебил самых отчаянных степняков и опрокинул одну из лестниц, которая обрушилась вниз, подмяв под себя стоящих на земле врагов. К сожалению, в короткой схватке погиб один из юных дворян. Какой-то кочевник достал его саблей.

В самом начале битвы я рассудил, что правильнее всего будет остаться на южной стене. В кодексе воина ясно говорилось о том, что командир должен находиться в том месте, где враги атакуют наиболее яростно. Как, оказалось, следовать этому правилу в настоящем бою было невозможно. После того, как мы едва не проворонили восточную стену, я оставил Нимана с Холином разбираться со степняками, атакующими ворота, и бросился на помощь остальным. Но один человек не может разорваться на множество частей. Пытаясь оказаться сразу во всех местах одновременно, я не добился желаемого результата. У меня не было опыта командования большим отрядом, поэтому наспех организованная мной оборона трещала по швам.

Отбившись на востоке, мы едва не потеряли север. Зумон с братом бросившись в самую гущу боя, оставили северную стену на попечение своих оруженосцев. Обходя неглубокий овраг, атакующие слегка замешкались, поэтому дворянам показалось, что на их участке штурма не будет.

Преданные бастарды сделали все, что могли, но даже самый лучший слуга не может заменить собой воина. У него нет ни магического жезла, ни нужного авторитета. Если пришедшая с Зумоном дворовая челядь еще готова была повиноваться, то наемники, набранные в Паусе, даже не подумали слушать приказы таких же, как они отщепенцев. Никто из них не струсил и не побежал, но сути дела это не меняло. Без должного командования оборона северной стены рухнула. В одно мгновение она распалась на множество одиночных схваток. Не имея возможности увидеть и оценить общую картину боя, солдаты храбро сражались, но тонули, опрокинутые численным превосходством противника.

— Сзади прорвались, — закричал Ниман первым заметивший опасность, — кочевники на северной стене!

В этот момент я находился на смотровой площадке центральной башни и одним из первых услышал крики юноши. Одного взгляда хватило для того, чтобы оценить размеры бедствия. Собравшись возле башен, поддерживаемые арбалетчиками наемники и оруженосцы еще держались, но варвары сумели прорваться в центре, там, где наших солдат оказалось меньше всего. Несколько кочевников перемахнули через зубцы и, не задерживаясь наверху, бросились по лестнице во двор. Никакого резерва у меня не было, потому что всех солдат я отправил на стены. Все, кто мог бы помочь, сейчас находились либо рядом со мной, либо на своих боевых постах и остановить трех прорвавшихся степняков было некому. А они уже натягивали короткие изогнутые луки, готовясь стрелять в спины защитникам обители. Три умелых стрелка могли перебить множество людей. Увлеченные боем наемники даже не поняли бы, откуда на них сыпятся стрелы.

— Удерживайте стену, — крикнул я и прыгнул вниз, рискуя переломать себе ноги, времени на то, чтобы спуститься по лестнице у меня уже не оставалось. Приземлившись на пятки, я едва не упал. Удар оказался слишком болезненным. Заметив меня, один из вражеских лучников пустил стрелу, но она чиркнула по боку кирасы и ушла в землю, не причинив никакого вреда. Я бросился вперед, но на то чтобы добежать до стрелков нужно было время, а его у меня почти не осталось.

Вдруг дверь, ведущая в подвал, распахнулась и за спинами кочевников возникла размытая тень. Пока я бежал через двор Колун, вооруженный одним табуретом, неожиданно напал на первого стрелка. Размахнувшись со всей силы, он огрел степняка по голове. От могучего удара табурет разлетелся в щепки, оставив в руке храбреца только ножку, но это его не остановило. Размахивая своим необычным оружием, он напал на второго кочевника. Третий стрелок бросил лук и схватился за саблю, но вытащить ее из ножен уже не успел. Я с разгона налетел на него, сбил с ног и придавил к земле. Кочевник бился подо мной и кричал, пытаясь освободиться, но я только глубже вгонял клинок в податливое тело, пока он не затих.

Оглушенный столкновением и истошными криками степняка я с трудом поднялся на ноги. Нужно было помочь Колуну, но как оказалось, старый разбойник отлично справился сам. Все прорвавшиеся за стену кочевники были мертвы, но Хромой продолжал колотить лежащего без движения варвара расколотой надвое деревяшкой. Лицо поверженного врага уже превратилось в кровавое месиво, а он все бил и бил.

— Хватит, — остановил я его, — степняк уже мертв.

Колун отбросил в сторону разбитую ножку табурета и повернулся ко мне. На перепачканном кровью лице разбойника блестели безумные глаза, а рот сводила зловещая улыбка, больше похожая на оскал.

— Что, вояки, — прохрипел он, — сами справится, не можете? Кишка тонка!

Я так и не понял, каким образом бандиту удалось выбраться из подвала, но сейчас это было не важно. Не знаю, может быть в пылу сражения бывшие соратники помогли ему открыть замок или сам Колун исхитрился его сломать. В любом случае он был на моей стороне, а значит пришло время забыть о старой вражде.

— Саблю возьми, — сказал я и указал рукой на северную стену, — кочевников еще много.

Наверно, если бы великий хан отправил на штурм обители отборные войска, мы бы не продержались до рассвета. Но боги благоволили нам. У повелителя степей и бессчетных табунов были свои любимчики и свои «паршивые овцы». Хан Улдуй глава одного из южных родов был строптив. Пользуясь тем, что его становище находится далеко на самом краю пустыни, он не жаловал центральную власть и частенько нарушал законы орды. Дань, отправляемая им великому хану, была мала, а сопровождавшие ее послания не содержали ничего кроме жалоб на падение скота и на разорительные набеги соседей.

Отправляясь в поход, ханы заранее договаривались о том, сколько всадников и пехотинцев возьмут с собой и сколько припасов захватят в дорогу. Запоминая и взвешивая в уме расходы каждого племени, идущие с ордой мудрецы — казначеи высчитывали, какую часть добычи после войны получит каждый род. Нам — жителям долины, казалось, что кочевники хватают и тащат все без разбора, но на самом деле каждая серебряная монета, захваченная в разоренном городе или деревне, каждое украшение, каждый меч, раб или баран были учтены. За утаивание имущества при дележе добычи могли убить, а за захват чужой доли обезглавить целый род.