Иван Сирфидов - Поцелуй феи [СИ]

— Нет, заинька, ты значим. Незначимо то, что ты делаешь со мной, — объяснила Лала. — Тебя видят, но не придают значения твоим действиям. Для людей я нечто неважное, на чём невозможно задержать внимание. Они вроде бы и осознают, что ты с девушкой, что обнимаешь её. Но осознают сие словно в полузабытьи, причём как нечто… глубоко им безразличное. Это сложная магия, трудна для понимания. Я её чувствую, потому и понимаю. Когда мы обнимаемся, и кто-то проходит рядом, то ежели у него есть до тебя какая-то нужда, он заговорит с тобой, будто ты сейчас один. Однако он будет осознавать, насколько ты занят, и реагировать на это. Например, коли мы ведём меж собой беседу, он не станет перебивать, дождётся паузы в ней или окончания фразы. Не прервёт нас на полуслове. Ни тебя, ни меня. А вот ежели ты сейчас человеку не нужен, тогда он сочтёт, что ты чем-то очень занят, и пройдёт мимо. Не станет отвлекать. Особенно, коли он чужой, не друг и не родственник. Примерно вот так.

— Понятно.

— Я лишь предметы могу делать как бы незначимыми, — продолжила Лала. — Я бы могла прямо из рук у человека взять вещь, и он сразу бы потерял её из виду, и забыл про неё, если она сейчас ему не нужна, или принялся бы искать, если нужна. Но не нашёл бы, держи я её даже хоть перед самым его носом.

— Ловко, — подивился Рун. — Вот воры позавидовали бы такой способности.

— Львёнок, ты не заметил, когда мы возвращались через харчевню, все словно замолчали и на тебя смотрели? — с нотками недоумения и озабоченности в голоске спросила Лала.

— Нет, — отрицательно покачал он головой. — Когда ты рядом, трудно что-то замечать. Я замечаю только тебя.

Это не был комплимент. Это было сказано очень искренне, прозвучав почти как признание в любви. Лала засияла ещё ярче.

— Ой, спасибо, мой хороший. Мне очень приятно.

— Главное, что не на тебя смотрели, — добавил Рун. — На меня… Показалось тебе наверное, солнышко. Чего на меня смотреть, на мне узоров нет и цветы не растут. Ну что, полежим пол часика, и потом получу свою награду, тебя в новом платье?

— Нет, сперва сменю, а потом в кроватку. Ты более пылкий, как платьица меняю, приятней так будет. Опять головушка начнёт кружиться, — мечтательно произнесла Лала.

— Ну, я согласен, — порадовался Рун. — Выйти мне?

— Зачем? — удивилась Лала.

— Тут проще, чем в лесу, можно закрыться, и переодевайся сколько хочешь, — пожал он плечами.

— А ты будешь томиться в коридорчике? К чему всё это? — с ласковым непониманием молвила она. — Я не настолько жестокая. Ты же не станешь подглядывать? Я тебе верю, славный мой. Или у тебя какие-то дела?

— Да нет, какие у меня могут быть дела, — ответил Рун. — Доплатить за комнату только, но это проще позже сделать, как ужинать пойдём.

— Тогда оставайся, — мягко попросила Лала. — Мне спокойнее и приятнее, когда ты рядом. И беседы вести можно.

— Мне тоже так приятнее, — улыбнулся Рун. Шагнул к ней и прижал к себе.

— Уже соскучился? — поиронизировала она довольно.

— Ага. Страх как, — признался он.

— Я тоже. Очень, — проговорила Лала теплотой исполнено.

Они постояли так немножко в тишине, согревая друг дружку.

— Эх, Лала, — посетовал Рун с сожалением. — Ты слыхала? Вот же засада. Лорды, маги, все ломанулись туда, где мы были. К барону. А мы ушли. Вот остались бы… И искать никого бы не пришлось. И по лесам шататься. Да уж.

— Зато у нас дивное свидание было на озерце так долго, суженый мой, — напомнила Лала. — Это стоило всего. Если бы мы не пошли, этого бы не произошло меж нами. Не случилось бы клятв верности. А ещё я стала достаточно могучей. И ты столько ночечек был мой. И деньков. Только мой. Я не жалею ни о чём.

— Я тоже не жалею. О том, что было, — поведал Рун. — Но я жалею о том, что ждёт. Прямо даже и не знаю, как быть. Шли к лорду. А его нет. Он уехал туда, где мы были. Шли к магам. А многие из них тоже ныне там.

— Многие это ведь не все, любимый, — поделилась мыслью Лала. — Сходим к магам в обитель, раз лорд уехал. Теперь не надо выбирать, куда идти. Тем более, нам же книжки магов нужны, а не сами они. Их библиотека. Чтобы про камушек чар узнать. Я боюсь магам открываться. Чем больше людей узнает о моём проклятии… тем в большей опасности будем мы оба. Лучше пока поберечь мой секрет. Вдруг камушек поможет.

— В обители столпотворение учеников, как я понял, — заметил Рун. — Трудно будет туда попасть.

— Когда с тобой фея? Наивный, — улыбнулась Лала.

— Самоуверенная, — весело парировал он.

— Конечно, раз столько обнимает юноша один, — рассмеялась Лала. — Сила уверенности предаёт. А во мне сейчас много силы. Ты бы знал, сколько. Ладно, львёнок, давай я платьице сменю. И после уж обнимемся. Хочу пыла, чтобы ножки подкашивались. Для тебя приятно менять платьица. Ты всегда с таким восхищением… любуешься. Благодарный зритель.

Рун отпустил её, отшагнув.

— Что, мало магии? — извиняющимся тоном поинтересовался он.

— Нет, что ты, милый, вовсе нет, — заверила Лала по-доброму. — Очень много. Просто когда ножки подкашиваются и крылышки не держат… ты не представляешь, что это. Сердечку так хорошо. Но мне и сейчас хорошо-хорошо. Я счастлива, разве ты не видишь?

— Да вижу, — усмехнулся Рун.

Он отнёс в угол комнаты стул, сел лицом к стенам.

— Всё, Лала. Приступай. И я тебя не тороплю. Хоть час, хоть два.

— Спасибо, заинька.

Комната вдруг ярко озарилась, словно в ней зажгли пару дюжин свечей.

— Ой, — удивился Рун.

— Пасмурно, темновато, любовь моя. Мне нужен свет, — объяснила Лала.

— А в окно-то не углядят? — озаботился он.

— Тут шторки неплохие. А я их ещё чарами уплотню. Будет надёжно, — успокоила его Лала.

— Ну ладно.

Шло время. Было слышно, как Лала что-то делает. Иногда она начинала мурлыкать негромко свои «ла-лала-лала», что свидетельствовало о замечательном расположении духа. Кто не слышал пения счастливой феи, тому трудно понять, что это. Это словно невинная радость бытия вся собралась в одном месте и проливается звуками нежными и добрыми, согревая душу. Это можно слушать, и слушать, и слушать, и никогда не наслушаешься. Вроде бы нехитрая мелодия, и слов нет, а всё равно. Услада для ушей. Всегда жаль, когда вдруг смолкает.

— Лала, я тебя не отвлеку, если спрошу? — нарушил Рун тишину в очередную паузу меж дивными переливами её голоска.

— Нет, мой хороший.

— Как может быть, что ты остаёшься без одежды? Ведь есть старая. Не выйдет с новой, можно ту опять надеть.

— Ты, котик, немножко забываешь, как магия фей устроена, — ответила Лала приветливо. — Наши чары обычно временные. Что-то постоянное наколдовать тяжело. Это всегда большое чудо. Особенно, предмет или вещь. А платьица у нас не исчезают. Ни у одной. Почему так? Это особая магия фей. Древняя. Она и лёгкая и сложная одновременно. Ну, может, для тех, кто много практиковался в ней, она нисколечко и не сложна. Но я в ней не практиковалась. Почти совсем. Да и не думала никогда, что будет так… при кавалере платьица менять. Когда одна, не вышло и не вышло, подумаешь, помогут слу… мама, или сёстры, или ещё кто-нибудь, или возьмёшь из настоящего что-то, из не наколдованных вещей. Я, собственно, не виновата, что не практиковалась, я и не могла, магии-то у меня было всего ничего. Каково бы ни было наколдованное платьице, Рун, оно всё равно выйдет временным. У любой феи. Но есть чары закрепления для нарядов. Только они одновременно накладываются, на все элементы наряда разом. Это трудно объяснить тому, кто не фея. Когда я начинаю колдовать, я первым делом должна отменить закрепление. Тут всё и исчезает старого, что было. Время-то у чар уже истекло давно.