Ингвар Нинсон - Красная книга [СИ]

— А почему ты не стал летуном? Ты сильный и смелый.

— Потому, что, нужно родиться маленьким, лёгким. При монастырях небесных братьев есть целые деревни карликов. Тот, кто ниже вот такого роста, — Нинсон провёл ладонью по верху живота. — Тот может туда прийти и там жить. И за это ему будут платить. Ну, то есть там всё равно есть какая-то работа, и тренировки, и надо будет выбрать жену или мужа из местных, тоже карликов. Но в целом неплохая жизнь. Вначале тебя тут пустят только на год. Посмотреть, как община тебя приняла. Как ты вписался. А после этого ознакомительного года уже будут решать. Никого ли ты не назвал полуросликом?

— Почему это?

— Это поговорка такая. Назвал карлика полуросликом. Вроде всё правильно сказал, но невежливо. Обидел кого-то на пустом месте. Нарушил местный обычай.

— Почему обычай? Они обижены на полуросликов?

— Они обижаются на слово «полурослик». Как будто есть какой-то рост. А им досталось половина. Меньше, чем всем. А карлик — это звучит гордо. Будто свой собственный вид. Вроде великанов.

— Или Фирболгов?

— Конечно, — усмехнулся Нинсон.

Девочка поставила фигурку из игры на компас. Постараюсь установить Фирболга так, будто он стоит на стрелке, будто катается на досках в прибрежных волнах.

— И к ним можно просто прийти и остаться?

— Там какие-то сложные правила. Я тонкостей не знаю. Для сказок я их выдумываю. Но, как оно на самом деле — понятия не имею, если честно. Знаю, что Лоа благословили такие места при монастырях Небесных Братьев.

— А почему братьев? Рэбекка говорила, что у неё там были сёстры.

Рэбекка? Где-то он уже слышал это имя.

«Нет, — вмешался Таро Тайрэн. — Не Рэбекка, а Рэкки и Бэкки. И то и то, это уменьшительные от Рэбекки. Так звали фриза и пегую тарпанку. Вернее даже не звали, а такие прозвища дала им сама Грязнулька. А лошадок она любила. Не стала бы называть их в честь тех, кого не любит. Наверное, это Рэбекка была её подружкой. Стоит это запомнить».

— Да, твоя Рэбекка права. Есть монастыри Небесных Братьев. А есть Небесных Сестёр. Это практически одно и то же. Учат одному и том же. Но только, чтобы сёстры не залетали от братьев, это разные монастыри.

— Странно. Рэбекка говорил их там как раз учат взлетать, и летать, и залетать, и подлетать, и всякое такое.

— Ну вот. А как раз к братьям им залетать нельзя.

— А-а. Ну да. Действительно. А ты всё-всё знаешь?

— Многое.

— Это хорошо.

«Это когда как», — грустно отвечал Таро Тайрэн.

— Можно я хворост ещё соберу. А то холодно.

— Потому что в спальнике сидеть нужно было. Можно. Только чтобы я видел.

Грязнулька принялась ползать в круге красного света, который давали последние язычки пламени, ещё живущие в горке золы.

Нинсон старался не выпускать девочку из виду. Но его внимание привлёк шум в кустах. Едва-едва слышный. Это были заросли за краем темноты. И даже за пригорком. По здравому размышлению, Великан понимал, что даже днём едва мог бы их различить. Но он воспринимал эти заросли иначе, будто по воспоминаниям, будто с чужих слов.

«Это фамильяр», — торопливо, словно бы не отвлекаясь от работы, пояснил Таро.

С тех пор, как Грязнулька согнала кота, уйдя за хворостом, Уголёк, обернувшись вороном, летал над поляной. Но стоило только Нинсону найти его взглядом, как он споткнулся, всплеснул крыльями и налету обратился в жабу. Шмякнулся в темноту. Затих. Потом лениво скакнул. Потом другой раз.

Ингвар подобрал руны. Но Сейда не было.

Призрак фамильяра обратился в крысу. Янтарные огоньки часто запрыгали. Глитч перекинулся в кота и побежал к кустам за пригорком, звериной охотничьей трусцой. Пока не споткнулся о невидимую стену, и не стал часто и мотать головой. Успел свернуться крысиным клубком. Отступил. Зашипел. Исчез.

Ингвар бросил руну. Но чувствовал, что оргон давно закончился. Сейд не отзывался на его слабенькую просьбу.

Нинсон искоса посмотрел на край полянки, где шебуршилась Грязнулька, выискивающая в темноте хоть какие-то веточки. Убедился, что кто бы ни оказался в тех кустах, это точно не девочка. Выдохнул, в предчувствии боли. Плечо с чавканьем вывихнулось из порядком разболтанной суставной сумки. Великан скрипнул зубами, отводя тетиву плавным, но очень быстрым движением, чтобы сразу же выстрелить.

— Не надо! — вскрикнули там за кустами, когда тетива уже выскользнула из пальцев.

Макошина Нить хлопнула по наручу, стрела влетела в куст. Ворох веток и молодых листочков вышиб из куста человека. Он вскрикнул и упал в заросли. Упал спиной вперёд, потому что из груди торчала стрела.

Нинсон успел заметить плеть огненно-рыжих волос и слетевший с головы колпак. Взметнулись полы чёрного кожаного плаща. Будто птица последний раз ударила крыльями. Сверкнул на груди золотой служебный жетон.

Это был не Хольмудр.

← 79 Синие Глаза 81 Красный Колпак →

81 Красный Колпак 81

Красный Колпак

Ингвар, с луком наготове, побежал смотреть, что натворил:

— Клять!

Различил узкие сапоги и исцарапанные ветками кожаные штаны. Ножны меча на поясе. Поискал взглядом слетевший с женщины колпак. Вот он. Чёрный, потому, что вывернут наизнанку для маскировки. А внутри красный.

Работник службы поддержки. Служитель ведомства Одиннадцатого Лоа. Представитель силовых структур. Как ни назови, а всё только хуже.

«К тому же баба», — печально заметил Таро Тайрэн.

— Клять!

— Сам ты клять. Иди сюда и помоги подняться.

Женщина открыла клапан на сумке с люмфайром. Оргоновая лампа тиуна цвета киновари светила холодным, но красным светом, как медвежья луна. Нинсон посмотрел наверх. Но луны не было. Только иногда звёзды в прорехах ватных облаков.

Женщина выпутывалась из завернувшегося плаща и лямок съехавшей на бок сумки с люмфайром. Действовать ей приходилось осторожно, чтобы не задеть древко стрелы. Ингвар повесил лук на ветку дерева и полез помогать, стараясь не наклонятся слишком близко. И действовать одной рукой, чтобы иметь возможность выхватить топорик.

— Да не ссы, ты. Ещё и рутгер бывший. Я всё слышала. Я за ним уже давно слежу.

То была типичная рыжеволосая воительница, спустя двадцать лет после того, как про неё сложили последнюю сагу. Лицо оставалось породистым и волевым, но углы губ уже загнулись книзу, пухлые щечки обвисли, светились огненно-рыжим пламенем крашенные волосы.

Под плащом на ней был только корсет с металлическими вставками. Алхимически укреплённая кожа не остановила стрелу, но всё же две нагрудных пластины бронелифа не дали ей войти в тело глубоко. Наконечник остановился, засев в ребре. Если бы не бронелиф, женщине прошило бы лёгкое. А так только ранило. Хоть и болезненно, но не опасно для жизни.

Женщина показала на ногу, выше колена перевязанную окровавленной рубахой.