Екатерина Близнина - Тень и её демон

Он промолчал.

— Впрочем, надо отдать тебе должное. Ты соображаешь даже лучше, чем Эсстель, раз ей не хватило ума понять, что Алишер плохой союзник, — породистое лицо короля исказила болезненная гримаса.

«Ну как сказать, Ваше Величество. Хороших, надежных союзников да и вообще людей в этой истории явно не хватает, — невесело подумала я. — Все идут к своим целям, не замечая ничего на своём пути. А на что рассчитываю я?»

Если отбросить несбыточные надежды на собственное спасение, я хотела бы предотвратить переворот в Акато-Риору. Король безумен, его руки запятнаны запретным искусством управлять чужой кровью, но двадцать лет он удерживает королевство от потрясений. Чего хочет принцесса — мне не известно. А вот цели Алишера, напротив, очевидны. Газеты ему нужны, чтобы посеять в людях искры сомнений, из которых он потом сумеет разжечь пламя, такое же, какое спалило дотла сперва мир Древних народов, а затем, много позже, уничтожило соседний Кайрулл.

Он хочет развязать очередную гражданскую войну, а то мало их было с тех пор, как древние боги ополчились на Создателя! То и дело на материке Эррет вспыхивает какой-то внутренний конфликт, который раздувают барды, очерняя правителей в глазах подданных. После того, как разойдется неприглядная правда, людям достаточно лишь дать в руки оружие, а затем… Война отца против сына заканчивается рано или поздно. И вот тогда приходят истинные противники. Лихорадка спадает, и ты понимаешь, что, победив внутреннюю болезнь, ослаб настолько, что не можешь удержать в руках меч, чтобы противостоять внешним врагам.

«Кайрулл недолго был свободен. Соседняя Империя О-Диура сожрала его и не подавилась. Акато-Риору ждет та же участь. Не свадьбой, так силой, но Император своего добьется. Почему это понимаю даже я, девочка с кухни, но не понимает принцесса, которую всю жизнь готовили править страной?»

— О чем задумалась? — недовольно спросил король. А я не могла вот так вдруг ему ответить. Страшная догадка поразила меня в самое сердце.

«Эй, принцесса! Ты здесь? А что, если князь-изгнанник собирается развязать смуту по приказу Императора? Мог ли он обратиться за помощью к соседним правителям?» — я пыталась понять, слышит меня Эсстель или нет. Она не отзывалась. И внутренний голос молчал: я осталась без советчиков, даже ненадежных.

«Ты младший отпрыск самой чистой линии самого древнего королевского рода всего мира, за которым по пятам идут охотники за головами. Ты будешь просить помощи у других правителей, пусть даже и тех, кто последние сто лет точит зуб на твою родину? Скорее всего, будешь. И тот правитель, не будь дураком, сделает тебе предложение, от которого невозможно отказаться. Стать предателем — ни больше, ни меньше. Стать тем, кто нанесет смертельный удар прямо в сердце родной страны?»

— А что ему до родины, которая предала его самого? — прошептала я, отвечая на собственные мысли, забыв, что рядом тот, кто прекрасно умеет читать по губам.

Король Эриен свёл брови к переносице. Глаза его заметно потемнели, как небо перед грозой. Я отстранилась. Плохой знак. Нос пророчески заныл.

— Ты про Алишера? Что ты знаешь о нём, глупая девчонка?

Теперь настал мой черед хмуриться. Обидно, когда тебе сперва ничего не объяснят, а потом экзаменуют и дают нелестную оценку твоим знаниям. Я отвела взгляд, но король двумя пальцами взял меня за подбородок, вынуждая смотреть ему прямо в глаза.

— Алишер как тот птенец, что подкинут в чужое гнездо. Он стремится выбросить из гнезда братьев, чтобы остаться единственным сыном и наследником. Отец изгнал его за преступление, а следовало убить, — Эриен сжал правую руку в кулак. При том, что он все еще держал меня за подбородок, жест вышел недвусмысленным. Я зажмурилась. Откликнувшись на мой страх перед ударом, Тень подняла голову и насторожила уши. Как оказалось, напрасно. Король после короткой паузы продолжил:

— Он ведь и вас с Эсстель вышвырнет, как бы красиво не пел. Он просто хочет усыпить вашу бдительность, чтобы вы позволили ему подойти достаточно близко. Ты можешь мне помочь вас защитить, если расскажешь, что он задумал. Он рассчитывает подкупить гвардию за счёт неких старых связей, я правильно понял? — не дав мне и секунды на ответ, король возразил сам себе. — Но это невозможно, ведь я позаботился о том, чтобы никаких старых связей не осталось за двадцать лет!

Король положил обе ладони мне на плечи и хорошенько встряхнул, будто таким образом хотел вытряхнуть из меня информацию о том, что замышляет его младший брат. Ага, вот прямо так и посыпется из меня теперь, подставляй карман.

— Я ничего не знаю, мой король, — тихо, но упрямо сказала я, опуская глаза, чтобы не попасть под удар молнии из той грозовой тучи, что окутывала безумца в моменты гнева. — Я всего лишь тень вашей дочери. Можете опять отправить меня на кухню, скоблить горшки и сковородки, потому что от меня всё равно нет никакой пользы.

— Ты так и будешь мне это припоминать? Я вспылил, и на то были основания, разве нет? Твой учитель сообщил мне, что проще бревно научить петь, чем тебя — драться. Лучше ты мне скажи, сколько лет тебя не видели в компании тряпки и скребка? Уже и людей не осталось на кухне, которые помнят тебя, страдалицу, кроме твоего рыжего друга.

— Вы знаете о Рине? — прошептала я, чувствуя, как горячая краска заливает лицо. Память предательски рисовала картины, как мы с поварёнком оставались наедине, какие клятвы друг другу давали, и как печально и быстро это закончилось.

Король посмотрел на меня с жалостью.

— Я мог бы сказать, что знал о каждом твоём шаге, но это будет слишком жестоко и, к тому же, неправда. Скажу так: я дал тебе максимально возможную свободу, на какую только могла рассчитывать девица в твоём положении.

— Это было похоже на пренебрежение…

Вот кто бы поверил, что я, будучи вся покрыта с ног до головы чужой кровью, после того, что пережила за последние сутки, буду сидеть перед королем на больничной койке и жаловаться на то, что всю жизнь чувствовала себя ненужным, заброшенным ребенком! Я сама себе не верила, но старые раны могут быть больнее, чем свежие.

Тот, на кого я всегда смотрела, как на сурового отца, и сейчас не изменил своей натуре. Он расправил плечи и внушительно произнес то, что всегда говорил, стоило мне хоть словом проговориться о том, как подчас тяжело жить в тени трона.

— Окупается только верность, Тень. Ты прекрасно это знаешь.

Тьма тут же откликнулась на своё имя. Я могла бы поклясться на собственной крови, что король разглядел её. Что-то неуловимое промелькнуло в его глазах.

— Что с твоим лицом? — спросил он, как мне показалось, озабоченно.

— Не надо называть меня… так, — хрипло попросила я.