Сергей Поляков - Morrowind [СИ]

— И это тоже. Но есть и еще один нюанс. От начала наполнения формы маной и до завершения этого процесса она пытается разрушиться самостоятельно, и чем сложнее заклинание, тем труднее удерживать его стабильность. Ученые долго спорили, отчего так происходит. Пока сошлись на мнении, что мана стремится к стабильности и потому сопротивляется попыткам запереть её в форму заклинания, пусть даже и на короткое время. Правда, эта теория не объясняет, почему разрушение формы прекращается после её заполнения, когда творение заклинания окончено. Но лучшей теории пока никто не выдвинул.

Впрочем, это интересно только конструкторам магии и исследователям. Для нас важно, что у каждого разумного есть свой порог, выше которого он творить магию не может.

— А этот «потолок» как-то можно приподнять?

— Да, так же как и навыки физические — постоянно использую магию. Применяй почаще заклинания Восстановления и со временем ты поймешь: как проще строить ту или иную форму в своем воображении, как легче их удерживать при наполнении, интуитивно начнёшь чувствовать, на что тебе хватит маны, а на что — нет.

— Но это будет относиться только к магии Восстановления, верно? — прикинул я. Ведь иначе не было бы никакого смысла в делении магии на школы.

— Точно! Хоть мана и одна на все школы магии, но формы, их конструкция и поведение весьма различны. Так что эксперт в Восстановлении может быть полным профаном в Разрушении.

— Примерно, как специалист коротких клинков может быть полным невежей во владении древковым оружием, — прикинул более понятную для себя аналогию. — Ладно, хватит теории, а то у меня уже голова пухнуть начинает. Давай перейдем к практике. Покажи те два заклинания, о которых говорил в самом начале.

— Смотри, — Тьермэйллин поднял руку ладонью вверх, и над ней повисло изображение волнистого круга с крестом внутри: — Это «малое исцеление».

Внимательно осмотрев рисунок формы, я сформировал точно такой же над своей рукой. Осмотрев результат копирования эльф довольно кивнул:

— Всё верно. Быстро ты его освоил. Даже очень быстро, — задумчиво покачал головой эльф. Ненадолго задумался, а затем, словно отмахнувшись от каких-то мыслей, продолжил:

— Применять просто — если на других, то формируешь на ладони, прикладываешь ее к пострадавшему и напитываешь маной. Если хочешь подлечить себя, то ладонь прикладываешь к себе. Лучше всего касаться груди, так выходит эффективнее, но можно приложить руку и к голове или конечности. Так же, если занимаешься самолечением и достаточно хорошо владеешь Восстановлением, то можно создать структуру сразу внутри себя. Это сложнее, зато напитка и срабатывание происходит почти мгновенно и руки остаются свободными.

Я приложил форму к левой руке и заполнил ее маной. Действительно, при заполнении форма слегка дрогнула, но совсем незаметно и проблем в ее удержании не возникло. По руке разлилось тепло, тут же перекинувшееся на всё тело, а с ладони исчезла небольшая царапина, полученная на утренней тренировке, когда я упал в первой схватке с Ритлин.

— Получилось, — я довольно улыбнулся. Возможность использования магии рисовало радужные перспективы в будущем. Хотя бы на тех же зельях исцеления здорово сэкономлю. — Какое следующее?

И снова было обучение. Сначала я выучил два оставшихся заклинания, затем немного попрактиковался в их применении. «Среднее исцеление» было похоже на своего младшего брата, только имело два креста, слегка сдвинутых относительно крестовины и один больше другого в два раза, а волнистый круг, проходящий через их концы, больше напоминал кривой восьмиугольник. А вот «заключение» уже было похоже на воронку завёрнутую саму в себя. Различие между заклинаниями разных школ оказалось налицо.

Впрочем, сложности при их кастовании у меня всё равно не возникло. Потом ещё целый час Тьермэйллин заставлял меня применять их в разном порядке и в разных позах: стоя, лёжа, сидя, на бегу на месте и подпрыгивания.

К концу урока тело выполняло каст автоматически, формы строились чётко и без малейших усилий, но мне это почему-то не приносило радости. Я не чувствовал ни удовлетворения от своих успехов, ни скуки от выполнения одних и тех же приемов. Я понимал, что с каждым разом заклинание удаётся чуть быстрее, чуть легче, но воспринимал это абсолютно безразлично.

Мелькнула мысль, что я просто устал, но тут же была отброшена как ложная — при усталости я бы не смог применять заклинания, появилась бы боль в мышцах ног и спины, а я ничего из этого не ощущал. Я просто делал то, что было мне нужно для улучшения навыков. У меня была цель и я делал то, что требовалось для её достижения. Радость, чувство удовлетворения, скука были не нужны и потому были отброшены.

Когда Тьермэйллин в очередной раз скомандовал: ««Заключение», стоя», — я спокойно ответил:

— Не могу, маны нет.

Посмотрев мне в лицо, альтмер пробормотал что-то вроде «ну наконец-то» и протянул пузырек с синеватой жидкостью:

— Пей. И присаживайся.

Открыв пузырек и принюхавшись, я ощутил лёгкий запах ягоды коммуники и морозной свежести. «Восстановление магии» — мелькнула мысль, именно такой эффект давала коммуника, если смешать ее с солью ледяного атронаха.

Выпив зелье, я присел за стол и прислушался к себе. Ощущения были странные, словно до этого я спал и видел сон, а сейчас проснулся. Мир стал восприниматься полностью, без отбрасывания маловажных деталей. Я снова слышал потрескивание пламени свечи, ощутил прохладу приближающегося вечера.

— Ну как, отошёл? — участливо поинтересовался альтмер.

— Вроде да. Что со мной было?

— Обыкновенные последствия магического истощения. Эмоции разумных как-то связаны с маной. То ли они ею питаются, то ли сами и являются маной — неизвестно. Но если истратить почти всю ману, то эмоции исчезают. Радость, печаль, страх, веселье — всё это уходит.

— То есть лишившись маны лишаешься и воли? — вздрогнул я.

— А вот и нет, воля и свобода сознания остаются. Но из-за отсутствия эмоций моральные рамки стираются напрочь, и твое поведение может разительно отличаться от обыкновенного. Воин, лишившийся всей маны, начинает напоминать двемерского автоматона — машину, полностью лишенную эмоций, но продолжающую выполнять задачи, которые себе поставит. Выполнять наиболее эффективным способом, без учета моральных рамок и чувств, вроде страха или стыда. Конечно, сравнение не точное, — разумный, даже лишившись эмоций, будет оценивать многие факторы, на которые механизм не стал бы обращать внимание, — но очень близкое.

Тьермэйллин сделал паузу, наливая чай в стаканы, и пододвинул один из них мне. Кивком поблагодарив его, я отхлебнул горячий отвар. Тьермэйллин слегка пригубил свой стакан и продолжил: