Эрнест Зариньш - Заговор пушистых хвостов

Я попросил Куруша рассказать мне про эту безделицу, и птица поведала мне вот какую историю.

В своё время у Хну, которая на тот момент ещё ходила на курсы магических наук при одном из орденов, появился домашний питомец. А именно буривух, который чудным образом сам прилетел к молодой, но уже тогда слабовидящие девушке.

Обычно день её проходил так.

Она по утрам, натыкаясь на тысячи препятствий, коробочек, книг, перевернув с полдюжины горшков с цветами, торопилась к древнему серому комоду, откуда доставала спицы, которые благодаря её таланту позже прославились на все королевство, и начинала вязать. Иногда она так увлекалась, что сам сэр Кумбра Кармак, её тайный воздыхатель, в то время часами ждал под её балконом, чтобы увидеть ручку своей возлюбленной. Это было настолько романтично, что весь город тогда прятался по углам, и подолгу слушал, как Кумбра выводит своим несносным баритоном неимоверные любовные рулады в честь своей возлюбленной, ожидая, когда наконец девушка очнётся от своего тайного занятия и соблаговолит уделить ему толику внимания. Со временем это стало буквально ритуалом местных лавочников и портовых служащих, так что они почти что синхронно закрывали свои лавки, надеясь, что сегодня-то влюблённому счетоводу Объединённого королевства судьба улыбнётся во все её тридцать два с половиной зуба.

Некоторые, зная о второй страсти, сводившей с ума девушку, делали ставку, оторвётся ли она до обеда от своих земных дел ради дел амурных.

Многие даже успели сколотить на этом дельце неплохой капитал. Как бы то ни было, а королевский счетовод своими ухаживаниями мешал не только королевским делам, но и делам всего города, так как пару часов, а то и больше, весь город буквально замирал, прильнув к щёлке ставен, или прижавшись к углу дома, наблюдая за пресловутым балконом, и слушая неимоверное блеяние Кумбры, как его нелестно описал буривух. Хотя, ладно, я могу представить, что буривух перегнул палку в плане музыкальной оценки талантов счетовода.

Если бы его арии были бы столь несносными, то обитатели города, со слухом, избалованным чудным голосом местной оперной дивы Розанды Корвс, пару раз покривили бы лицами, и больше бы не собирались на улице, которая изрядно пострадала от такого странного развлечения местных бюргеров. Продажи билетов на её представления падали на глазах. И это было только начало. Посмотреть на неутомимого влюблённого начали приезжать из других городов.

И, надо сказать, она тоже не осталась в стороне. Решила не упускать шанса, и устроила прямо на площади среди зевак своё представление.

Чем опять привлекла внимание всех, и даже сама виновница этой вакханалии Хна выглянула посмотреть на выступление оперной дивы.

И, естественно, тут же была обсыпана цветами из рук возлюбленного счетовода. Внимание собравшихся тут же отвлеклись в сторону дивы, которая уже вытащила из кармашка контрамарки и щедро засыпала ими присутствующих.

В общем-то в этой истории все получили то, чего хотели. Кумбра добился внимания своей пассии, Розанда получила солидный прилив радостных эмоций со стороны многочисленных поклонников, а город на несколько недель превратился в туристическую столицу Королевства.

Все происходило настолько чудесным образом, что известный лавочник и меценат из Ташера Белиз даже начал раздумывать над тем, а не открыть ли в городе сеть закусочных, которые готов был обозвать простенькое, но со вкусом — «Два тенора».

Но тут в дело вмешался случай. Кумбра на радостях от такого, счастливого для него, поворота событий, решил зайти в соседний трактир, чтобы отвести душу с помощью Джубатыкской пьяни. Как назло хозяин таверны как раз подвёз дюжину бочонков с отличным зельем.

Естественно, что при входе в таверну, беднягу чуть было не растащили по кусочкам, требуя тут же, несходя с места, исполнить хотя бы несколько строчек знаменитой песни, которую голытьба уже замучила наизусть, а некоторые, особенно двусмысленные строчки, раздающиеся из уст соседских мальчишек во всех подворотнях города по вечерам, уже успели порядком надоесть прилежным домохозяйкам.

От такой радости счетовод попытался сбежать, и даже поднял отворот плаща, скрывшись за углом, но тут же был застигнут парой внимательных детских глаз. Маленький пухлый карапуз наблюдал за ним, поправляя то и дело с важным видом сползавший с плеча поясок сумки.

А потом, поковырявшись в носу и улыбнувшись во весь свой беззубый рот, прогорланил:

— Ты была как герцогиня,

У любовного костра,

Твоё ласковое имя,

Греет с ночи до утра…

— Ух ты, -проворчал порядком уставший от такой славы Кумбра, -Неужели даже младенцы уже в колыбельная напевают мои вирши?

И вдруг ему стало как-то неловко, и за своё графоманство, и за свой голос, и за те моменты, когда он, стоя под балконом любимой выводил свои птичьи трели.

Он даже покраснел, а мальчишка вдруг начал смеяться над человеком, который на время затмил по своей популярности саму великолепную Розанду Корвс.

Но уже через минуту в тёмный проулок ворвалась бешеная толпа, сметая все на своём пути, мальчишка растворился в многообразии лиц, среди которых, к явному неудовольствию королевского счетовода, явно выделялись самые маргинальные персонажи города.

Они начали тянуть Кумбра в сторону трактира, постоянно обдавая того изрядным перегаром, смешанным со вкусом чесночной похлёбки. В трактир певцу-самоучке уже идти не хотелось абсолютно, но разве поспоришь с парой дюжин разудалых моряков, грузчиков и прочих обитателей восточной части Еха?

Поэтому пришлось Кумбре провести ближайшие пять часов в полнейшем бессознании, за игрой в крак, выслушивании пустопорожних историй о дальних путешествиях, заливая испытанный им недавно стыд двойными порциями Джубатыкской пьяни.

Он и не заметил, как наступило утро.

Большинство постояльцев трактира уже разошлось, осталось несколько особо весёлых бородачей, которые давно уже похрапывали за барной стойкой.

Кумбра пошарил по карманам, чтобы найти несколько монет на оплату извозчика. И, к своему великому огорчению не обнаружил амулета, который в своё время был пришит к его маленькому, аккуратному лоохи, подаренному на день рождения родителями, и которую он хранил практически всю свою жизнь.

Чтобы удостовериться, что амулета нет на месте, он ещё раз вытряхнул на деревянную столешницу содержимое своих карманов, но амулета там не нашлось, в отличии от всякого другого добра.

Он с грустью посмотрел на маленькую дудочку, на горсть монет, которые с весёлым звоном выкатились на стол, на маленькие керамические шары, которые он любил перекатывать на ладони в моменты особенного смятения чувств.