Владимир Перемолотов - Попаданец - внук попаданца

Нас почти нагнали!

Положение спас приотставший дед, швырнувший свою ношу под ноги самым быстроногим преследователям и прибавивший скорости, ну и я не подкачал. Не тот случился момент, чтоб стоять и глазеть по сторонам. Уже знакомый металлический бряк приближался с другой стороны. Не сговариваясь, мы бросились в противоположную сторону. Я теперь к здешним кустам относился настороженно, но эти вроде бы были самыми обыкновенными. Аккуратно приподняв ветки, пропустил туда деда – нечего еще оставлять преследователям отметку места, где мы от них сбежали – и нырнул следом. Конечно, найдут нас, но может быть те секунды нас-то и выручат?

Нас вынесло на лесную дорогу.

Шагах в пятидесяти кусты редели, и та вливалась в пыльный шлях, по которому могло ездить нечто более серьезное, чем крестьянская лошадка. Сквозь листья она просматривалась шагов на двести в обе стороны.

– Едет кто-то, – встрепенулся дед. Ну, ему виднее. Звук мотора я не услышал, а вот какой-то топот в воздухе присутствовал. Он становился явственнее и явственнее, и вместе с усиливающимся звуком все больше проявлялось на дедовом лице гримаса непонимания.

– Не лошадь…

Угадал дедушка. Из-за поворота, укрытого зеленью леса выскочила… выскочило… Да, наверное, страус. Видел я что-то подобное в цирке. Птица смотрелась размером больше страуса и попышнее, что ли. Во всяком случае, перьев на ней я насчитал поболее чем на офицерской шляпе 17-го века. Голенастые лапы взбивали пыль, относимую ветром в сторону, а за пылью просматривалась изящная двухколесная тележка. В ней сидел такой же блестящий субъект, как те, от которых мы бежали.

– Медом им тут мазано что ли, – одобрительно пробормотал дед. Я еще только раздумывал, как мы станем останавливать транспортное средство и что говорить возчику, как дедушка в одно мгновение решил все наши проблемы. Он подхватил из травы булыжник и швырнул его. Раздалось громкое "дзинь" и телега на наших глазах начала заваливаться. Страуса повело боком, оглобли, или как там эта часть упряжи называлась, перекорежились и, как лодка зачерпывает бортом воду, так тележка черпанула дорожной пыли….

Дед рванул прямо через кусты. Ветки хлестанули меня по лицу, и пока я промаргивался, родственник уже оприходовал транспорт. Тележка стояла на двух колесах, птица тряслась, приводя себя в порядок, а предок скалился с места возницы.

– Пошевеливайся, внучек! Наш паровоз вперед летит!

Он хохотнул, глянув на летящую с птичьих крыльев пыль.

– Как на крыльях.

– Слышал я о вашей коммуне… – пробурчал я, вспомнив продолжение куплета и забираясь к нему. – Не понравилось…

Не мое это – экспроприации, но выхода другого не оставалось – из-за зелени леса слышался уже веселый гомон и железный грохот погони.

Дед взмахнул вожжами и птица начала разгоняться. Лапы оттолкнулись от земли раз, другой… Лес остался за спиной и дорога, скользя между негустых кустов, повела нас прочь от леса. Но как оказалось, погоне было тоже в туже сторону.

– Быстрее!

Дед только оскалился. Пыль уже облепила его лоб и щеки. Страшная морда, что уж там говорить. Я, наверное, не лучше. Только вот преследователей наших даже такими рожами не напугаешь. Оглянувшись, я увидел, что следом за нами неслись две таких же повозки. Возничие, почти невидимые за пылью крутили в воздухе какие-то петли, взблескивающие на концах, словно огни электросварки. Р-а-а-аз! Один огонек сорвался с привязи и, как камень, пущенный из пращи, метнулся к нам.

Я хотел заорать «Берегись!» но пыль влетела мне в глотку, заставив проглотить и её и крик. Содрогаясь от кашля и тряся головой, я смотрел как огонек, размером чуть меньше шарика для пинг-понга долетел до меня и… исчез. Я не успел порадоваться, что эти ребята промазали, как оттуда метнулся второй шарик. Он выскочил из облака пыли и, не долетев шага, как и первый, потускнел, истаял в воздухе.

Я по привычке показал им средний палец. Им хватило ума понять, что я этим не выражаю им своей благодарности. Преследователи заорали неразборчиво, но зло.

Только мне уже стало не до них. Тележку подбросило, прадед уронил вожжи и с матом вылетел наружу. Теперь он висел, цепляясь на бортик, на манер каскадера. Одно из колес продолжало бежать по земле, а второе поднялось в воздух и бешено крутилось. А дедовы ноги, волочась по земле по земле только добавили пыли. Страус – до чего все-таки могучая птица! – на все это не обратил никакого внимания. Его лапы мелькали и мелькали, приближая нас к чему-то неведомому – реке или морю: ветер ударил в лицо сыростью. На мгновение пыль снесло и стало видно, что дорога впереди изгибается горбом моста. Я ясно видел перильца, украшавшие края, но вот другого конца этой архитектуры не разглядел. Там, с той стороны, нам навстречу летело такое же облако пыли.

– Тормози! – заорал я, представляя, что сейчас произойдет. Мост оказался неширок и, хотя разъехаться мы там смогли бы, но только не на такой бешеной скорости. Колесо летело, словно брошенный гигантом-дискоболом диск.

– Чем? – заорал в ответ дед.

Я прыгнул вперед, на спину птице – может быть так удастся остановить? – но опоздал… Из тучи выскочил такой же шарабан, как и у нас. Увлекаемый взбесившейся птицей, он мчался на одном колесе, задрав другое в небо. Вытаращенные птичьи глаза мелькнули мимо, потом раздался треск, и уже через мгновение я испытывал восхитительное чувство полета.

Кипевшая течением вода сомкнулась над головой и поволокла куда-то. Сквозь зеленую муть я ничего видел, даже деда, хотя точно знал, что он где-то тут – пока падал, я сумел услышать еще два «плюха».

Вода тащила меня, вместе с пузырьками воздуха летели секунды. Когда дыхания мне уже не хватало, я вынырнул из потока. На удаляющемся мосту лежали обломки, дергались два страуса в перепутавшихся постромках и размахивали руками ребята в ярких одеждах. Там шло выяснение отношений. Ну и хорошо. Им пока не до нас….

Крутанувшись в воде я поискал голову деда.

Рядом – никого. Река оказалась с неслабым течением, да и вода показалась такой холодной, словно только что поменяла агрегатное состояние. Я по пояс выскочил из воды, пытаясь отыскать деда.

– Дед! Леха!

Каменные берега неслись мимо, словно я сидел на водном мотоцикле.

– Де-е-ед!

Вода летела в лицо не брызгами, а ведрами, струей из сифона с газировкой… Впереди поток бил в здоровенный камень. Река там кипела и клокотала как готовый к извержению чайник.

– Де-е – е-ед!

Если б не дедова форменная куртка я его, может быть и не нашел бы. И не в начищенных пуговицах дело – солнечного и водяного блеска тут и без пуговиц хватало, а вот сама курточка оказалась приметной. Пятно цвета кофе с молоком на фоне гранитного валуна я успел углядеть и вцепился в деда. Нас сорвало течение, но тут же приложило о камень еще большего размера. Деда прижало к нему, и родственник барахтался, пытаясь вскарабкаться. Глядя на его неуклюжие движения, я понял, что ему досталось поболее, чем мне.