Анастасия Медведева - Саята. Заря иных Богов [СИ]

— Больно… — она опять схватилась за лицо и беззвучно заплакала.

— Ну-ка, покажи! — я подошла к ней, убрала с лица волосы, — свет ты мой!

На лбу Липы синел огромного вида синяк.

— И как же ты это?

— Так я… в дерево какое-то, кажись, врезалась… на пути, видать, не заметила… — замямлила Липа.

— Постой-ка! — я остановила её, встала, — ну-ка расскажи мне, девочка, что ты умеешь?

Липа губу прикусила, глазки спрятала.

— Ты как быстро по земле перемещаться можешь? — в лоб спросила я.

— Быстро, — прошептала Липа.

— Как быстро? — я повторила свой вопрос.

— Очень быстро…

Казалось, она опять сейчас расплачется… Я порылась в своей сумке.

— Нет у меня ничего, что боль твою уменьшит, — сказала и тут же на свою мягкотелость и разозлилась, — и до города не будет!

— А я у сестрицы прихватила! — просияла Липа, но от моего взгляда осеклась и голову в плечи вжала.

— У кого воровать научилась? — строго спросила её.

— Я не воровала, я на время взяла… — промямлила Липа.

— Давай сюда! — я всё больше заводилась от того, что придётся и с этой девчонкой нянчится. Михай уже ворочался — вот — вот проснётся, надо было её быстрей обратно в деревню возвращать…

— Так как же ты в мою стенку врезалась?

— Солнышко ослепило, вот и не увидела… — совсем по-деловому пожала плечиком Липа.

— Так ты же силу чужую чувствуешь? — прищурилась я.

— А ты откуда знаешь? — испугалась Липа.

— Ну и компания у нас собирается… — я вздохнула и принялась синяк обрабатывать, — хватится тебя Ядвига, что с ней станет?

— А я ей и не нужна была, — сникла Липа, — держала меня работой по дому, завидовала…

— Ладно тебе, — оборвала её. Не стала подтверждать её слова. В чужих недостатках копаться — своих не замечать… — чем же ты в жизни заниматься собралась?

— Я думала, ты мне поможешь… — смутилась Липа.

— Я кто вам здесь? Добрый дух, что ли? Все желания исполняю, какие не появятся?

— Но Михай сказал… — начала опять Липа.

— Михай сейчас сам домой отправится! — взорвалась я, как раз, когда тот глаза открыл.

— Ты чего так кричишь? Случилось что? — слабым голосом спросил он.

— Подружку свою спроси!

— Липа! — он приподнялся на локтях, — как я рад тебя видеть!

Я глубоко вздохнула, скинула с плеч мешок и пошла в поле.

— Ты куда? — закричали вместе.

Я не ответила, шла, рожь ладонью гладя, и думала. Не хотела я такую ношу на себя взваливать! Вспомнила — как и вовсе одна идти собиралась. Да не могла уже их оставить… Но, чего греха таить, не умею я с детьми общаться! И сама намучаюсь, и им не в радость.

Шла долго, времени не замечая. Шла, покуда солнце голову не напекло и жажда не одолела. Когда обернулась назад, увидела одни колосья да небо. Красота.

— Уж простите, красивые, должна я понять, как обратно вернуться, — вслух сказала, рукой прижимая колосья. Со всем живым только так и нужно общаться — а иначе не услышит. Расступилась передо мной рожь, безграничную степь обнажая, — далеко же меня унесло… — я покачала головой и вкруг себя обернулась. Впереди передо мной возвышались три невысоких горы. От основания и до вершины были они покрыты зеленью и цветами. Но ни одно дерево там не росло, ни один зверь не пробегал, ни одна птица не пролетала. — Так это никак Зеленогорье! — ахнула я и направилась в сторону гор.

Три эти горы издревна считались центром странной, ни на что непохожей силы. Веками ходили сюда паломники, дары к основанию складывали, желания потребные загадывали и уходили с надеждой, что не обойдёт их стороной щедрый дух.

— Нет у меня даров богатых, — я склонилась у основания средней горы и чиркнула остриём по косе — русые волосы по плечам распустились, — прими же в дар косу девичью, как залог… — тут я замолчала, прикусила губу и, наконец, сама себе кивнула, — как залог судьбе своей покорности.

С этими словами я положила косу на траву и землёй прикрыла.

— Есть у меня на сердце… — начала, было, да вдруг на кусты взор перевела, — кто там?

Никто не отозвался, лишь вновь шиповник зашевелился.

— Выходи! Хорошо разве это, чужие желания подслушивать?

Я встала с колен и гневно расправила платье. Незваный гость помедлил немного и вышел ко мне.

— Зря ты волосы красивые отрезала, — прошептала девица, лет восемнадцати.

Белокурая, курносая, худощавая, она стояла так, будто была виновата в чём, однако глаза её были полны поистине вселенской грусти…

— Что отрезала — то моя забота, — удивилась я, глядя на свою собеседницу, — да разве можно так за кустами прятаться?

— Ты извини меня… — действительно расстроилась девица, — просто не сдержалась я, когда ты без нужды по косе остриём чиркнула.

— Как же без нужды? Да разве можно мимо таких мест простым ходом идти? Никак я мимо пройти не могла, не оставив дара — то плохая примета!

— Не верь приметам. Их люди выдумали, потому, как без правил тяжко жить на свете…

Я присмотрелась к собеседнице — уж больно странные речи она вела…

— А ты сама кем будешь?

— Виринеей зовут.

— Я не имя твоё спрашивала, — резко ответила я.

Чувствую, ждёт меня новый подарок от щедрой судьбы… Вот, прям чувствую!

Виринея потупила взор.

— Ты прости меня, не хотела я тебе мешать… — замялась она, — да знаю я, что не исполнится то, чего ты просишь.

— Почему же не исполнится? — искренне удивилась я.

— Так я ж вижу — не с простым делом сюда пришла…

— Не понимаю…

— Ну… идут ведь… кому — землю засушливую дождиком полить, кому — свекровь с женою помирить, — начала объяснять Виринея.

— Постой-ка! — я даже отошла на пару шагов. — Да неужели передо мной Дева Зеленогорья?

Виринея покраснела до пят, и стояла в землю уставившись.

— Ты и есть та самая легендарная колдунья, что тремя великими горами правит? Что желания чужие, коли по душе придутся, исполняет? А кривых душой домой не отпускает?

— Не было таких! Выдумки то! — крикнула Виринея и тут же за рот схватилась.

— Не я придумывала… — я растерянно развела руками. — Честно, — я потопталась на месте. — Ну что ж… косу, конечно, жалко…

— Это я сейчас! — Виринея подскочила ко мне — я даже удивиться не успела, за волосы ладонью взялась, и до колен косу спустила.

— Это как же? — опешила я, не находя слов, как описать свои ощущения. А Виринея, кажется, радовалась от души.

— Это я умею! — она взвизгнула и начала в ладоши хлопать.

Я смерила тяжесть косы в руке и только ресницами хлопала.

— У меня никогда такой и не было… Виринея, благодарю тебя!

— Да не за что! — рассмеялась та, — и зови меня Вирой, если можешь…

Я только кивнула, не отрывая глаз от своих обновлённых волос.

— Выходит, ты — Дева Зеленогорья, — я замялась, не зная, что сказать. — Бывает же… Не думала я, что… — и я вновь не нашла слов, чтобы описать это юное создание.