Анастасия Медведева - Саята. Заря иных Богов [СИ]

— Что я такая? — закончила за меня Виринея.

— Молодая, — поправила я, задумалась, — видать, и впрямь судьба меня привела сюда.

— О чём ты? — удивилась Вира.

— Это Вира, — я подтолкнула Виринею к своим спутникам, — она пойдёт с нами.

Михай и Липа поднялись с земли.

— И не спрашивайте, почему, — отмахнулась от них, — сама не знаю, зачем взяла её.

— Тебя сердце ведёт, а оно — главный проводник, — подсказала Вира.

— Да, — кивнула я, всё ещё косясь в её сторону, — проводник… А вот зачем она со мной пошла — не знаю…

— Мне судьба знаки шлёт, — скромно улыбнулась Вира.

— И что же она тебе говорит? — не слишком приветливо спросила Липа.

— Теперь она молчит, — ещё больше смутилась Вира, — значит — сама решать должна.

— И ты, конечно, решила, что в деревне тебе уже не место, и что нужно идти со Жрицей Бога Рода, куда глаза глядят? — фыркнула Липа.

— Липа, перед тобой Дева Зеленогорья… — вздохнула я.

Липа остановилась, перевела на неё взгляд, несколько мгновений стояла, как вкопанная, а потом в ноги к Виринее упала.

— Что ты! — взвизгнула Вира и спряталась за мою спину.

— Липа у нас торопыга, — я подвела Виру к распростёршейся на земле Липе, — не всегда мысль за действием поспевает. Но это пройдёт…

— Не понимаю я её силы, — шепнула Липа Михаю, когда они к деревне подходили.

— И что ж с того? Саята говорит, ты тёмная пока, — следопыт перепрыгнул через овраг.

— Почему она меня даже брать не хотела, а её сама привела? — надулась Липа.

— Кто поймёт Саяту? — Михай пожал плечами, — мне порой кажется, что она сама себя не понимает. Вот меня, к примеру, брать с собой и вовсе не следовало.

— Не говори так! — Липа сделала большие глаза, — ты здесь всех нас стоишь!

Михай отмахнулся.

— Думаю, ждёт она чего-то. От Виринеи этой. И в ближайшее время.

— Откуда ты всё это о ней знаешь?

— В крови это у меня — в людей, в след, в травинку, лаптями помятую, всматриваться, — он дёрнул плечом, — чувствую я, когда человек ждёт чего. Так вот Саята ждёт.

— Побыстрее бы дождалась, — фыркнула Липа, — она меня совсем не выносит! Смотрит искоса, речей вообще не заводит!

— А ты чего хотела? Пришла, незваная, и ждёшь, что все рады будут? — Михай улыбнулся, — сговоритесь ещё. Время будет.

— Михай, ты знаешь эту деревню? — крикнула я, когда устала делать вид, что ничего не слышу.

— Да, это Овражье. Точнее первая из четырёх деревень, идущих вдоль оврага.

— Что же это за овраг такой? — удивилась Вира.

Михай лишь пожал плечами.

— Здесь есть река или ручеек какой? — я присела на поломанное дерево и повела плечами. Целый день пешим ходом преодолеть не всякому под силу.

— Слева от нас Утопленница, — Михай почесал затылок, — но из неё воды не наберёшь.

Мы с Липой кивнули.

— Почему? — удивилась Вира.

Три пары глаз, недоумевая, посмотрели на неё.

— Потому что там люди топились… — разорвал тишину Михай.

Вира побелела.

— А зачем люди там топились? — прошептала она.

— Так… — Михай посмотрел на меня, — жизнь, видать, не сложилась…

— А как они понимают, когда она не сложилась? — ещё больше удивилась Вира.

— Да понимают как-то… — не нашёлся Михай.

— Иногда люди не могут справиться с обстоятельствами, — я неловко пожала плечами, не зная, чего ждать от нашей новой спутницы, — не нам их судить.

— Все жизненные обстоятельства Богом посланы. И не нам решать, подходят они или нет, — твёрдо ответила Вира. — А нарекать творение природы столь гадким именем! — она поморщилась, — это же рушит всю хрупкую гармонию места! Всё богом данное равновесие прекрасного, заложенного в частицу этого мира. Не сменить имени — так скоро там и впрямь одна нечисть водиться будет…

Я тихо присвистнула — надеюсь, кроме нас это никто не услышит. Не поймут ведь!

— Да не такая уж она и прекрасная… так, грязная речушка, — ответил Михай на то, что из речей её понял, — я б из неё и в другое время воды не набрал. Но знаю, где здесь ключ с чистой водой течёт. Могу показать.

— Веди, — поторопила его я, опасаясь, что Вира не оставит этот разговор.

— И всё-таки не понимаю, — покачала головой Дева Зеленогорья, — зачем уничтожать то, что по природе своей даёт жизнь?

— Вира, много же тебе предстоит открытий, — я глубоко вздохнула, предчувствуя, что с ней придётся немало повозиться, — уж и не знаю, правильно ли сделала, что с собой тебя взяла. Ты же мира совсем не видела.

— Оттого взяла, что знаешь — что нельзя всю жизнь в иллюзиях прожить, — поучительно молвила Вира.

— Вы так много странных слов говорите, что я скоро перестану вас понимать, — проворчал Михай, — вот уж не думал, что мы — темнота такая.

Я ничего не ответила, улыбнулась. Теперь хоть не одна его обучать буду…

Но в то же время, сама уже не раз ловила себя на том, что продолжаю использовать деревенские словечки.

Прилип ко мне говорок, как та песенка дурная!

Деревенька Левое Овражье оказалась одной из тех, которые путник обычно стороной обходит. Дома здесь были скособоченные, люди грязные, грубые, а их боги страшные и суровые.

— Кому они здесь поклоняются? — прошептала любопытная Липа.

— Кому бы не поклонялись, странный это бог. Заставляет людей оброк непосильный тянуть, непокорных наказывает, волю свою навязывает, — рассердилась Вира, — неправильный это бог. А значит, самими людьми созданный.

— Как ты можешь говорить, что бывают неправильные боги? Не людям об этом судить, — пискнула Липа, боясь в любую секунду грома с неба.

— Бог гармоничен, он не несёт в себе насилия. Он есть природа. Всё, что окромя этого суждения — ложь людская, в угоду своим амбициям выдуманная.

— Не знаю я таких слов, — взмолился Михай.

Велика была его тяга к знанию, а оттого тяжелей было слушать и не понимать.

— Виринея, объясни этому жадному до знаний юноше, что ты сказала, — улыбнулась я.

— Одно скажу — сжечь мне нужно храм здешний, а идола — с моста в реку сбросить, — Вира прикусила губу — видать, обдумывая грандиозный план своих будущих действий.

— Ты что же это, с ума сошла? — я взяла её за руку и в переулок отвела.

— Не для того я свой дом покидала, чтобы мириться с такой несправедливостью, — упёрлась Вира.

— Нельзя людям свою волю навязывать — сама говорила, — напомнила ей.

Вот знала бы, во что ввязываюсь, когда брала её с собой!

И за что меня так Боги невзлюбили?

— Я не навязываю. Я даю им свободу. Свободу и выбор.

— Здесь ни то, ни другое, не в ходу, — прошипела я в конец выходя из терпения, — нельзя человеку без хозяина, он же потеряется!

— Это Ты мне говоришь? — вдруг спросила Вира.

Я вмиг замолчала, и спорить перестала.