Анна Степанова - День середины лета [СИ]

Как зверь, принюхивался чужак к незнакомой земле, вдыхал сырой весенний воздух с горьким запахом морской соли, вбирал в себя черные изломы недалекого уже города, словно готовясь поглотить его весь без остатка…

Был то Архаш Непобедимый, Взывающий к Страху и первый военный командир Пришествия. Тот, кто привык покорять, кто знал, как сделать своим любой клочок земли, попавшийся на пути его корабля. Человек, незнакомый с поражением… И хоть замахнулся он на сей раз на добычу куда крупнее привычной всякому Взывающему, но заранее уверовал в победу. Уж всяко, отступать был не намерен.

Да и не было для Архаша пути к отступлению. Повелитель Кораг, что мирно почивал в сей час в каюте, давным-давно заждался своей законной вотчины — ведь известно среди их народа, что не может Взывающий к Поклонению обойтись без собственной земли и подданных. Но, когда стало угодно судьбе подарить миру Корага, у каждого из далеких ныне Сорока Княжеств уже был зрелый, сильный Повелитель. Сорок Взывающих к Поклонению правили привычным Архашу миром. Куда же деться было сорок первому, Властителю, рожденному без страны?

Ради него и двинул Непобедимый Архаш четыре лучших своих синеглазых корабля на другой конец света, рискуя сгинуть в пути, так и не увидев чужого берега. Только два морских зверя из четырех преодолели все невзгоды в целости, но огромная новая земля, без сомнения, стоила потерь!

Две седмицы назад у команды жалкого суденышка, встреченного среди сине-черных волн, узнал Архаш о народе, населяющем чужие края — диком и невежественном, верящем в глупые сказки о богах и темных дьяволах. С пылом вновь обращенных на своем грубом диалекте, коверкающем истинный язык почти неузнаваемо, рассказывали моряки о привычных им порядках, о воинах здешних земель и правителях, о побережье, горах да лесах, где появились пленники на свет и где ждали их сейчас из плаванья малолетние сыновья да усталые жены. Порой терялись дикари, суеверно замолкали, боясь упоминать вслух, видимо, запретные имена. Но командиру и без того хватало. От этих грязных, путающихся в словах несчастных узнал он главное — чуждый местный люд готов принять волю Взывающих так же покорно и радостно, как принял ее некогда народ Сорока Княжеств.

Лишь двух приказов великого Корага хватило морякам взятого в плен суденышка, чтобы преисполниться благодати и почтения, да раз и навсегда отдать свою верность пришельцам. Так зачем Непобедимому Архашу и его людям выведывать о варварских обычаях новых земель? Очень скоро привычные, истинно верные законы Взывающих воцарятся здесь — как было с каждым покоренным Княжеством из Сорока, как суждено быть всегда и повсюду!

Синеглазые звери с корабельных носов согласно ухмылялись Архашевым мыслям.

Усмехались в этот час и Светлые Богини с изумительного витража в кабинете Гильдмастера, в блеске дюжины свечей с ощутимым злорадством следя стеклянными глазами за светловолосым мужчиной, чья жизнь вот-вот должна была совершить очередной безумный поворот. А мужчина вдруг дернулся, поставив жирную чернильную кляксу на исписанный уже до половины плотный лист с вензелями, но — всегда аккуратный — сейчас даже не заметил своей оплошности. Взгляд его стал отрешенным и пустым.

— Что-то не так, — тяжело обронил он, заставив своего юного приятеля, пьяно развалившегося в широком кресле, на миг оторваться от бокала да прервать неразборчивое сетование на нелегкую императорскую судьбу.

— Что-то не так… — повторил светловолосый задумчиво, уже скорее для себя, чем для притихшего в удивлении юноши.

— Что не так, Огнезор? — тихо переспросил тот.

— Пока не знаю, просто чувствую…

И тут же потянулся вглубь себя, пытаясь нащупать вопящего о беде, суматошного зверька, который не раз и не два выручал его в прошлом — да обходя с болезненной старательностью зияющую пустоту в той части сознания, что теперь лишь редкими ночами заполнялась любимым шепотом…

А уже в следующую минуту на многострадальную Огнезорову голову зерном из вспоротого мешка посыпались события, большие и малые, подтвердив в полной мере, насколько прав он был в своих подозрениях.

Сердито крякнула дверь Гильдмастерова кабинета, распахнулась настежь, грохнула створками о стену, перебудив, наверное, половину Общего Дома, — и пропустила внутрь высокого мастера Милу собственною встрепанной персоной — босую, в заляпанном храмовом балахоне (видно, неслась сия грозная дама от самой обители, не разбирая дороги да сбивая ступни о грязную столичную мостовую). Глаза ее были совершенно безумны.

— Нити… судьбы… смешались! — дико выдохнула она с порога, заставив своего мастера удивленно вскинуть брови.

— О-о! Наша жрица! — пьяно обрадовался ее появлению Илан. — К дьяволам судьбу! Как там твоя юная подопечная?..

Безумный огонь в глазах женщины подернулся дымкой замешательства. Мила съежилась, сбилась с мысли, украдкой бросила на Огнезора быстрый взгляд, полный ужаса да вины — отчего брови Гильдмастера взлетели выше прежнего, взор же стал тяжелым и подозрительным.

— Занята тем, чем и положено смиренным храмовым девицам, — буркнула "жрица" весьма неохотно. И тут же, уводя разговор от тревожной темы, напоказ преисполнилась воинственности.

— Грядет беда! — провозгласила негодующе, всем щуплым телом своим наступая на Илана, уже и без того тесно вжавшегося в кресло. — А Вам, лорд-наследник, нет бы, чтоб встревожиться — так всё неправедные гульбища на уме!..

— Избавь нас от этих храмовых бредней, Мила! — раздраженно прервал свою бывшую ученицу Огнезор. — Порой ты чересчур входишь в роль святоши… Говори, что почуяла!

Но ничего сказать "почтенная жрица" так и не успела. В распахнутую дверь влетел уже дежурный подмастерье, сообщая невиданную новость: синеглазые корабли-чудовища взрезали воды столичной гавани!

И получаса не прошло, как Верхние Покои шумели да бурлили полудюжиной голосов. Гильдмастер сыпал распоряжениями, втайне досадуя на себя, что в суете последних месяцев не придал значения настойчивым слухам о неведомых пришельцах. Протрезвевший Илан возбужденно, с азартом поддакивал ему, тыкался повсюду с неуместным щенячьим весельем, совсем уж не по-императорски — и Огнезору оставалось лишь успокаиваться мыслью, что это состояние временно. Может, так его молодой друг переваривает новости? А стоит делу принять серьезный оборот — и Илановы дурачества испарятся без следа, сменившись собранной, властной серьезностью, достойной настоящего правителя? Может быть…

Мила зудела рядом что-то монотонно-религиозное, то ли свихнувшись вконец от нагрянувших диковинных новостей, то ли просто по многолетней привычке. Она вся была в своем предвидении, нервно перебирала перед собой тощими пальцами, словно распутывая моток пряжи — да твердила что-то, одной ей понятное, о загадочных "нитях судьбы".