Дмитрий Тихонов - Медианн №3, 2020

Жеррард ссыпал порошок под язык и недовольно хрюкнул — вкус у снотворного был полынно-горький. Если бы они ехали на лошадях, еще вчера были бы на месте, но король настоял на этой телеге. Спору нет — выглядит она внушительно, неподготовленным деревенщинам даже страх может внушить, но других достоинств у нее по пальцам сосчитать. Егерь бросил взгляд на свои ладони: большой палец левой руки заменял забранный в железо коготь рейсбенского медведя. Око за око, палец за палец. Он лишь вернул себе отнятое матерым зверем.

Жеррард вновь поднял глаза на повозку: колеса высотой с низкорослого человека; черная, массивная, окованная железом кабина с узкими окошками-бойницами и зубчатой башенкой козел. «Да и жрет похлеще десятка лошадей», — подумал егерь, когда увидел Ддри с огромной охапкой дров. Дрова полностью закрывали его бестолковую конопатую физиономию с заячьей губой и рыжую паклеобразную шевелюру. «Бестолков, но исполнителен и растороплив — для нашего дела годится вполне», — вынес про себя вердикт Жеррард и развернулся, чтобы помочиться тут же. Сквозь радостное журчанье до него доносились бормотание и кряхтение, издаваемые Ддри.

Оправившись, егерь обнаружил того уже притворяющим заслонку печи. Дым, поднимавшийся от пушкообразной трубы сзади, из тонкой сизой ниточки вновь превратился в густой туман, словно черный кот распушил свой хвост, чуя опасность. Полусонные поршни заходили, машина задрожала.

— Успел соскучиться по родным местам? — бросил Жеррард Ддри и, не дожидаясь ответа, взбежал по лесенке в кабину.

Устроившись поудобнее, то и дело убивая на себе комаров — чем дальше на север, тем крупнее становились кровососы — егерь склонился над шахматной доской, где костяные фигурки, матово и недобро поблескивающие в полумраке салона, складывались в неразрешимую задачу. В конце концов, дремотный порошок сделал свое дело — под пыхтение и лязг Жеррард провалился в неуютный сон.

Ему снилась война. Эскадра, стоящая на рейде у Соленого Перешейка. Изъеденные снарядами стены форта. Тишина перед началом боя, пропитанная изматывающим ожиданием грядущей схватки. Клубы порохового дыма над редутами. Кровь, расцветающая на мундирах во время рукопашной. Потом исподволь подкрались и затянули в себя болотом скучные повседневные неурядицы, куда более изнурительные. Меняя один за другим сюжеты, сон не отступал. Его известная тошнотворность казалась Жеррарду более надежной и желанной, чем явь.

Егерь не слышал, как повозка катит по горбатому мосту через бурную реку Мышку; как Ддри ругается со стражей; как растворяются после холостого выстрела в нерасторопного привратника кованые ворота; как повозка тяжело карабкается по узким мощеным улочкам вверх — к дворцовой площади, едва-едва разминаясь с крестьянскими телегами; как безногий, укороченный на треть калека, не успевший убраться в строну, укорачивается под колесами уже напополам; как мальчишки бегут следом, а богобоязненные старушки причитают из окон, то ли молясь, то ли прося хворей для незваных гостей.

Кучеру пришлось основательно растолкать егеря, чтобы тот проснулся. Он своевременно отскочил, и рука в кожаной перчатке с коваными костяшками прошла мимо его ребер; Жеррард не любил, когда его будили после порошка. Впрочем, кучер знал, что запала и злобы хватит ненадолго, поэтому тут же спокойно повернулся спиной к одному из самых опасных людей королевства, чтобы разобраться с багажом. Пока Жеррард, спрыгнувший на брусчатку дворцовой площади, осматривался, Ддри выдал подоспевшей прислуге Наместника дюжину сундуков самых разных размеров. К удивлению носильщиков, самые большие из них неожиданно оказывались пустыми. Выскочивший невесть откуда мажордом многословно приветствовал высокочтимого гостя и пригласил следовать за собой.

— Шахматы не забудь, головой отвечаешь, — бросил Жеррард кучеру и проследовал к массивной, неприятно скрипнувшей двери.

Идя сквозь огромный, утопающий во мраке холл, поднимаясь по замшелым лестницам, минуя провонявшие плесенью фамильные портретные галереи, глядя на нечищеный, закапанный факельной смолой пол, егерь угадывал в печальном упадке следы былого величия. «А ведь это один из самых небезнадежных городков империи», — поймал себя на мысли Жеррард.

Наместник оказался похож на свой замок: он не был упитан, как это полагается людям здоровым, скорее — дрябл. Глаза, выцветшие до белизны, очерченные кольцами пигментных пятен, заискивали чуть больше, чем полагается человеку его положения. По левую руку сидел его сын — невысокий, скособоченный под тяжестью горба юноша; вошедшему гостю он, не вставая, отправил витиеватый двусмысленный полупоклон.

«Заносчивый мальчишка», — подумал Жеррард, но поклонился в ответ, как того требовал обычай. Наместник, не зная кланяться столичному гостю или нет, застыл в неловком полупоклоне. Повисло молчание.

— Что ж, — первым вступил королевский егерь, — я слышал у вас трудности?

Первое убийство случилось в Мышином Камне месяц назад. Никто, несмотря на невиданную жестокость, не придал ему особого значения: не дожидаясь суда, стража посадила мужа убитой под замок. Но планы палача, уже точившего свой топор, нарушило второе убийство, схожее с первым необязательной слепой жестокостью: головы обеих убитых женщин нашли в двадцати-тридцати шагах от тел, а органы во вспоротых утробах выглядели так, словно полоумный гаруспик безуспешно пытался на них погадать. Власти города склонялись к мысли о повадившемся охотиться здесь горном звере, вроде бабура или тигрового медведя, но те, кому доводилось видеть тела, не верили в это.

После третьего убийства Наместник выделил солдат из личной гвардии для патрулирования улиц. Когда же в одном из переулков были обнаружены останки двух гвардейцев — их похоронили вместе, — даже родственники не смогли различить истерзанные тела. Ддри вызвался гонцом в столицу. Король в свою очередь не поскупился, незамедлительно послав на Мышиный Камень лучшего своего охотника и следопыта.

И вот — наутро Жеррард в сопровождении невзрачно-усатого капитана стражи и Ддри бродил по окраинным улицам, осматривая одно за другим места преступлений. На почтительном отдалении тянулась процессия из мальчишек, городских сумасшедших и зевак. Настроение у егеря было ни к черту — едва он настроился на нужный лад, одно из многочисленных окошек над головами сыщиков растворилось, исторгнув из себя добрый ушат помоев вперемежку с нечистотами. Звериное чутье помогло увернуться от главной опасности, но несколько капель попали на любимый берет Жеррарда. Берет теперь красовался на рыжей шевелюре Ддри, очень довольного обновкой, пусть и слегка испачканной. Влажная капелька слюны колыхалась на развилке растянутой в блаженной улыбке заячьей губы.