Юрий Москаленко - Боги и Демоны Захребетья

Вопрос я задал таким макаром, что ответ «нет, возражаем» будет сочтён мной как невозможный. Однако господа аристократы замотали головами, и потом закивали.

— Мы уже наслышаны о вас, великий князь, — заговорил Пётр Романов. — Не вижу ничего такого, что поставит под сомнение вашу знаменитую династию, или как-то скомпроментирует вашу персону. У вас свои правила общения… Посему, в знак нашего уважения, мы даём согласие на совместную трапезу, — завершил он, а Ефим чуть не выронил чугунок от услышанного.

— Вот и прекрасно, кстати, где вы ходили, в свободной охоте? — не стал я заострять дальнейшее внимание господ и перевёл разговор в другое русло.

— Да тут недалече, до ущелья и немного вглубь леса, — пояснил Родион, прислушиваясь к своим ощущением от первой пробы снятой с блюда из макарон. — Ничего такого, кроме пары шатунов, уже мёртвых.

— Быстро с ними разделались, да и по паре черепов принесли, — добавил Пётр.

— Когти ещё, — добавил Кутузов. — Да так себе, слишком уж мелковатый улов получился. Нужно за речку.

— Это мы оформим, но после того, как я схожу в разведочку, — обрадовал я двух господ. — А теперь, давайте позавтракаем не отвлекаясь, — завершил я беседы и попробовал своего детища, отмечая полнейшую удачу как производственника продуктов питания.

Вкусно вышло и почти без отличия с пищей в своём мире. А может я просто заскучал по ней? Возможно и такое.

Поел первым Ефим, который торопился от своего смущения обществу благородных вельмож. Я его понимаю, так как сам прекрасно помню свою реакцию на чаепитие в загородном поместье в усадьбе у Демидовых.

Закончив завтрак, я распрощался с молодыми господами и облачился в новенький костюм боевика, пошитым для зимнего времени моими подданными в Ставрополе. Всё предусмотрено и удобно. Тактические кобуры на бедре и груди, наколенники, налокотники.

Всё я закрепил и перевесил статусные погоны Мага-Вольника, сделанные из лап мамаши грифончика. Отметил теплоту стёганых пуховых вещей, снаружи которых ткань грубая и прочная. Про накидку из шкур не забыл, кстати с продублированными погонами.

Проверил оружие, разместил рунную шпагу за спиной, так как сбоку на перевязи мне не удобно. Пополнил боезапас и проинспектировал выполнение дополнительных поручений по сборам, данным Чукче.

А уже через каких-то полчаса я покинул ворота и пересёк откидной мост Одинокой Башни, имея с собой двух попутчиков за пазухой. Которые, кстати, совсем мне не мешают.

Избрав направление на реку, я выдвинулся в свой первый одиночный рейд, думая о том, что же там впереди меня ожидает…

Отдалившись от башни на некоторое расстояние, я почувствовал, что запросто могу заблудиться в здешних местах. Оно и немудрено, ведь рельеф местности только на первый взгляд кажется равномерным.

А вот реалии оказываются совершенно иными, когда сам управляешь своим движением, вместо проводника. Всё чаще местность преображается и попадаются бесчисленные овражки, холмики с ложбинками, поросшими мелколесьем вперемешку с мощными, старыми деревьями.

— Чукча, а Чукча? — призвал я фамильяра, выбрав помощь друга в такой сложной ситуации с ориентацией на местности.

— Моя тута, начальника! — отозвался Рыжий пройдоха, причём в голос и не из-за пазухи, как я ожидал.

Я посмотрел туда, откуда раздался ответ и обнаружил таракашку расположившимся между ушей Братана и смотрящим вперёд.

Внешность мелкого изменилась, а вернее если говорить, то сменилась его скудное облачение. К шарфику прибавился прикольный рюкзачок, наверняка творение Калигулы. А лямки магического изделия проходят сразу по двум парам плеч Рыжего.

Так оно и понятно, ведь конечностей у деспота всяко побольше, чем у человека. Тех самых, которые можно использовать в качестве рук.

Пока я разглядывал эти внешние изменения, Чукча обернулся, обеспокоившись из-за задержки продолжения моего обращения к себе после своего отзыва.

— Хозяина, что-то с твоей настроенией плохо совсем, — заявил мелкий, осмотрев меня очень внимательно. — Э-э-э… Может этот, ну… — он замялся. — Тот, что в запазухе сидит, тама напрудил? — усатый просто ошарашил меня таким предположением.

— Дурак совсем? — я возмутился прямо. — Он зверо-дактель воспитанный! Я вот про что, — пришлось немного поёрзать в седле, чтобы поправиться, почувствовав, как крылатое чудо зашевелилось под одеждой. — Ты тот навигатор, что в камне заточённый, с собой взял?

— Это подарок Тимохинского, что ли? — уточнил усатый, морща лоб и напрягая память.

— Да, именно его, — я поспешил подтвердить правильность его версии, чтобы он не ломал голову. — От Тимофея презент.

— Эм-м, аднака счас, — Чукча принялся скрупулёзно рыться в своём рюкзачке. — Вот, — обрадовался фамильяр. — Есть малахит. Аднака, очень красивай, и чудно украшенный нитями линий, наверняка олицетворяющих участки любого пути, — он показал мне выуженный из закромов артефакт.

Я автоматически отметил, что размер вещицы не становится большим, как в моих руках или в руках любого другого человека, а продолжает оставаться малым. Таракашка легко с ним справляется и без особых усилий держит в своих лапках.

— Ты с Братаном, вообще, как? — задал я следующий вопрос.

Чукча, долго не думая обернулся и нагнулся к морде боевого коня, по-видимому, для того чтобы заглянуть ему в глаза. Конь фыркнул и тряхнул гривой.

— В какой-этакой смысле, аднака? — рыжий вновь обернулся, и взглянул на меня с подозрительным прищуром.

— Э-мм… В смысле, вы ладите? — пояснил я суть прозвучавшего вопроса.

— Моя с ним свойская, аднака! — с гордостью отчеканил усатый. — А вот с малышнёю твойной… М-мм… — рыжий покосился на мою грудь. — Моя не очень с крылатым, покамест, — доложил он о своих отношениях с питомцами.

— Короче, — я поднял ладонь завершая дискуссию. — Я представлю конечную точку маршрута, а ты уж постарайся привести туда Братана. Договорились?

— Угу, — Чукча кивнул и поправил шарфик.

— Вот и славненько, — подвёл я итог переговоров.

После этого я проделал то, что и раньше проделывал, когда активизировал этот артефакт.

Представил себе городок, что видел на той стороне речки Патоквож, камень ожил и указал нужный маршрут. Я моментально успокоился и перестал надоедать Братану подёргиванием повода. Ведь, положа руку на сердце, пока-что из меня никудышный наездник.

Конь обрадовался такой перемене, и мы ускорились. Но только до такой степени, чтобы я не вывалился из седла своего боевого коня, и наш одиночный рейд продолжился.

Пару часов я провёл в полном молчании, вспоминая прошедшие дни. Ландшафт изменился, и мы уже перешли реку, покрытую льдом. Пару раз пришлось напрячься и покрыться холодным потом, так как лёд под Братаном неприятно хрустнул. Однако всё обошлось и купание в холодной воде не состоялось.