Светлана Волкова - Сожженная земля [СИ]

Керфа затрясло от мощи переживаний, что внезапно открылись ему. Никогда он не видел в женщинах таких чувств к нему. Всем всегда что-то было нужно. Разве что в далеком детстве, в глубоком младенчестве, так его любила мама. Но он не помнил этого. Лишь щемящее переживание абсолютной, безусловной любви сохранилось. И встряхнуло Керфа до глубины сердца.

В нем всколыхнулась его собственная нежность, желание согреть девушку, защитить. Но единственный, от кого Вери надо было защищать — он сам. Фея была неуязвима для целого мира, и лишь он, ее Избранный, мог ранить ее. Раскаяние охватило Керфа. Как он мог так вести себя с ней, такой хрупкой, такой… любящей. Она его любила. Не просто считала сильным и привлекательным самцом, желанным призом. Любила. Принимала, как единственного мужчину в своей жизни. Только он, никто кроме него. Навсегда.

Это ощущение, которое раньше обдавало Керфа ледяным ужасом, сейчас будто выпустило из его тела крепкие корни и потянулось ими к центру земли, впитывая пламя ее недр. Ни разу Керф не чувствовал себя таким сильным. Его затопила благодарность к фее за эту мощь. Он посмотрел ей в глаза. Он все еще боялся увидеть там упрек за свою грубость. Ни упрека, ни обвинений не было и в помине. Сплошное тепло и готовность принимать, каким бы он ни был, ее мужчина.

— Прости меня, — прошептал он. — Я был последним мудаком. Ты не заслужила этого. А я не заслужил тебя.

Слезы продолжали катиться из глаз Верейн, но теперь Керф испытывал не ярость, а тихий благоговейный восторг перед феей, перед силой ее принятия.

— Я люблю тебя, — только и шепнула она в ответ.

— И я тебя люблю, Вери… Я последний мудак, и я тебя люблю. Моя чистая, невинная девочка…

В эту ночь Керф узнал, что Верейн может быть отнюдь не робкой и застенчивой в постели. Когда он перестал давить на нее, требовать активности и раскованности, она дала ему все, в чем он нуждался. Страстная, пылкая, раскрепощенная, она дарила наслаждение без стыда и стеснения. А он был нежным, сильным и твердым, как мечтала Верейн. Они смогли дать друг другу все, в чем нуждались.

А вот для другой феи и ее избранника вечер и ночь оказались куда более тревожными. Риниэль рассказала Ревину, что случилось в покоях Ветарии.

— Аделии больше нет? — обескураженно переспросил маркиз.

— Они сказали, нет… Ведьма и ужасный некромант.

— Как ты себя чувствуешь?! Что-то изменилось? Ты не повреждена?

Риниэль пожала плечами.

— Раньше я чувствовала нечто чужое в глубине сознания. Больше этого нет. Изменилось ли что-то еще… Не понимаю. Я не доверяю ведьме, Ревин. Она не могла вот так просто взять и отпустить Аделию. Ей что-то было нужно.

— Я должен был попрощаться, — пробормотал Долан. — Мне стоило быть рядом, когда она уходила. Это несправедливо.

Риниэль обняла его.

— Мы попробуем что-нибудь сделать. Проверить, не наложила ли она опасного заклятья на меня. Как-нибудь разведать, что произошло.

Они легли в постель в смятении и беспокойстве. Но, как ни странно, Долан уснул почти сразу же. И во сне увидел себя в странном, полупрозрачном месте, сотканном из туманной субстанции. Мужчина чувствовал себя в нем неуютно, боялся порвать, повредить тонкую ткань своим плотным телом.

— Не бойся, Ревин, — прозвучал сзади голос Аделии. Долан обернулся и увидел ее. Юную и прекрасную, как сорок лет назад, когда они впервые встретились.

— Дел… Где мы?

— В мире, переходном между вселенной живых и Путем. Здесь мы можем побыть вместе. Недолго. Я задержалась, чтобы попрощаться с тобой.

— Ты… Ты в безопасности?

Аделия улыбнулась — широко, лучезарно. Как же он любил эту улыбку. За нее он был готов положить к ногам любимой весь мир. Все сокровища вселенной не сравнятся с этой улыбкой.

— Как я могу быть в опасности! Я — единое целое с этим миром. Я — весь мир. Я — причина всего, что в нем случается. Опасность — это тоже я.

Он смотрел на прозрачное тело любимой. Оно испускало слепящий свет. Он всегда знал, что его Дел — богиня.

— Мы встретимся снова, — прошептал он. — Когда-нибудь я найду тебя. Однажды мы обретем друг друга, чтобы не расставаться.

Она коснулась его легкой облачной рукой.

— Мы уже встретились, Ревин. Мы вместе и не расстаемся. Все едино. И мы тоже.

Во сне голова Ревина приникла к плечу Риниэль. Длинные пушистые ресницы феи защекотали лоб мужчины. Он вздохнул, но не открыл глаза, а провалился из дивного видения в глубокий сон.

Слушая ровное, размеренное сердцебиение любимого, Риниэль тоже уснула. И видела во сне Кайсала, своего друга, погибшего от укуса змеи.

Он барахтался в тягучей серой субстанции. Уходил вглубь по самую макушку, захлебывался, снова выныривал и открывал рот в беззвучном крике о помощи. Со всех сторон в его руки ниспадали белые воздушные нити, но он не видел их. Риниэль взялась за одну из нитей, ступила на вязкую серую массу, держась за нить. Она подошла вплотную к Кайсалу, наклонилась к нему… Друг не замечал ее.

Риниэль поняла, что она станет видимой для Кая только при одном условии. Ей не хотелось делать этого. Ее сущность феи противилась одной лишь мысли об этом. Но Кайсал… Он такой же, как она. Он был Там. Если она не сделает этого ради него, он застрянет Там надолго. Его надо вытащить. Кто, если не она?

Риниэль набрала воздуху в легкие и начала погружаться в вязкую субстанцию. Серая пелена обволокла ее легкое бесплотное тело. У Кайсала округлились глаза. Перед ним начала формироваться знакомая фигура.

— Рини?.. Ты… Ты умерла?

— Не умерла, Кай. Я пришла за тобой. Дай руку. Я уведу тебя отсюда домой.

Кайсал попытался поднять руку, но вязкая масса вокруг него сгустилась так, что он не мог пошевелиться. Риниэль коснулась его плеча.

— Я здесь, Кай. Я с тобой. Не поддавайся. Вспомни, кто ты. Ты — не это.

Вокруг самой феи субстанция тоже начала уплотняться, пытаясь захватить ее, зацементировать, зафиксировать в ловушке. Но Риниэль была осознана. Она помнила, кто она и зачем здесь. Она коснулась Кайсала, всполох белого света на кончиках ее пальцев озарил мальчика. Он весь засветился изнутри, и от этого сияния тягучая серость отпрянула. Рини и Кай смотрели, как серое облако уползает прочь от них. Они остались в прозрачной невесомости, оба бесплотные. Теперь Кайсал увидел белые нити, пронизавшие пространство.

— Вы не бросали меня… Вы хотели вытащить меня отсюда… Почему я не видел? Я плакал. Ненавидел вас. Жаловался. А вы всегда были рядом.

— Мы рядом, Кай. Мы ждем, когда ты нас увидишь. Когда увидишь себя — таким, какой ты есть. Идем, Кай. Пора домой.

Мальчик подал ей руку. Его тело стремительно уменьшилось до крошечной искорки, которая легла на ладонь Рини. Фея сжала ладошку в кулачок… и проснулась.