Никита Федотов - Белый силуэт [СИ]

— Чарси? — выдавил Полкан.

— А я думала, что вы меня не узнаете, полковник, — Чарси улыбнулась. — О, Син, и ты тоже тут?

Алхимик отреагировал лёгким кивком.

— Что это значит? — Неолла сильнее сжала рукоять.

— Не думаю, что схватка решит все проблемы. Сезари ди Шоль однажды навещал Резам, и там мы познакомились, — она ударила тростью по своей ноге, — хоть и не очень удачно. А Син нам помог вытаскивать некоторых ребят из объятия смерти. Его травы нам очень кстати пригодились.

— Так ты нам не враг? — спросила Неолла.

— Уже нет.

— Что? Как нет?! — вскрикнул резамец.

— Мы проиграли, дурень. Астерион мёртв, — вставила Чарси и сурово посмотрела на него.

— И ваш буйный главарь тоже, — добавила Неолла.

— Что? Они?! Это невозможно! — возразил воин.

Чарси кинула взор наружу:

— Посмотри, дождь идёт. Астерион никогда не позволял такую погоду.

Резамец замер. Наконец дошло. Все присутствующие застыли, а потом повесили головы. Неолла также расслабилась, но не слишком.

«Дождь всё смывает — и ненависть и мщение».

Результат один — победа. Не слишком радостная и не для кого нерадостная. Если что-то и было радостным, так это то, что тот тип, сжимая в руках тяжёлую палицу не понёсся в бой. Такому оружию маленьким кинжальчиком не противостоишь.

Вода лилась по лицу, стекая вниз, капала с подбородка и носа. Дождь, от которого не хотелось прятаться. Он продолжал барабанить по голове, барабанить весь город и по тёплому телу Астериона. Схватившись за голову, чувство крови, которая билась в виске куда-то пропала. Снова потеряна жизнь. Среди мертвецов напрасно её искать, ибо мертвецы показывают лишь смерть.

Громыхание с небес свалилась на город своим взрывом, словно задувающий ветер во все переулки в каждую щель и в каждое убежище, — каждое насекомое успела наполнится рокотом во внешнем мире.

— А-а! — закричав во всю глотку, всё ещё державший себя за голову, он пытался перекричать гневную бурю, что огненными когтями вырывались в небе. В его голове слышалась гулкая гроза, неясная, слишком смутная и слишком далёкая.

Он вспоминал, как Астерион обучал фехтованию, говорил тайные знания, рассказывал смешные истории, а после получил от него удар в грудь. Он вспомнил, когда очутился в крови собственной матери, которая применила Мардорер. Всего за один день всё изменилось слишком быстро и неразборчиво. И как же неудачно всё сложилось тогда.

Холодные капли падали с менее тёмного неба. Тучи в центре площади рассеивались подобно дыму. На лице почувствовалась и тёплая вода, отличающегося от небесной мокрой армии.

Поднявшись на ноги, он медленно направился к Лиаре, к Крови Моира, что являлась опаснейшим оружием, проклятием и человеческой ошибкой. Даже тогда, он не чувствовал от неё угрозы и намёка на хаос. Такое ощущение, будто это мы ей придумали зло.

Утомительно наступая на мокрые следы бойни, он ощущал свежесть воздуха. Дождь смывал вонь, горькую тяжесть убийств и гниль крови.

Ноздри расширялись при тяжёлых вздохах.

Шаг за шагом.

Здесь всё закончилось, оставалось только идти вперёд, ведь больше идти — некуда.

Вдох и выдох.

— Эскесий! — подался звук со спины и шлёпающие шаги по лужам.

Он широко раскрыл глаза. Знакомое, слишком знакомое имя. Мёртвое имя. Повернувшись на оклик, в глазах была заметна Мила. Отреагировав на это имя, он понял, что это имя ещё живое.

Жив ещё.

Повсюду послышалась возня. Воины Лоидса вновь захватывали город. Они были покрыты небольшими плащами, сжимавшие древки алебард. Поодаль от них слышался скрежет колёс и стук от копыт, и повторяющийся топот сапог среди шума падающего моря на землю.

— Эскесий… — выдохнул он, как моментально боль колом пронзила грудь, заставляя его выдохнуть и больше никогда не дышать.

Эскесий сжался обеими руками о место боли. Посмотрел на Лиару и упал на колени. Через сухой кашель он рухнул вперёд. Лицо не успело поймать камень, как Мила чудом успела придержать его.

— Что с тобой?! — простонала она от своей боли.

Его лицо было бледным, как у утопленника, и горячим, как у быка. Он уже не дышал.

— О нет, только не это, — выговорила Мила, заметив у себя на ладонях едва помутневшую воду. Чёрную жидкость.

— Это что-то другое, — послышался голос.

Из воздуха появилась Майрин. Её лицо было также бледное, но чуть живее Эскесия. Одежда её повсюду потрёпанная и рваная, словно её раздирал медведь. Она с огромным интересом рассматривала лежащего дисперса.

— Другое? — подняла голову Мила.

— Что-то похожее на случай с Лиарой, — прошептала она и начала проверять.

— Лиара? — Мила посмотрела на распластанное тело. — Что с ней? — Неуклюжа поднялась и поспешила к телу.

Майрин тяжело прикрыла глаза. Ей сейчас нужно удержать Эсса в этом мире. Для неё показалось что-то очень странным: Эскесий слабо дышал, будто спал.

— Спектральный разрыв? — сама удивилась сказанному.

Мила остолбенела, когда увидела чёрные вены на бледном и холодном лице своей подруги. Её светлые волосы были испачканы кровью смешавшись с мокрой грязью. Мила прислонила её к себе, схватила Лиару за плечи так сильно, словно душу готова ей отдать. Мила не могла больше двигаться, не знала о чём думать, только сильно прижимать к себе. Она чувствовала себя виноватой перед ней, за то, что она покинула её. Мысли и соображения не приходили в голову, кроме удара оттаянных кристаллов по голове. Горячая и холодная вода стекала по лицу до самого подбородка, нехотя расстаться с кожей, смывая за собой всю грязь.

Темнота. Снова она — безликая и такая приятная. В ней невозможно ничего услышать и увидеть. Но порой даже в самой бездне проявляется небольшой свет. Это кажется чудом, и что такого никогда не могло произойти с кем-либо. Столько людей после битв видели нечто, и почти все никогда не видели света.

И сейчас его также не было.

Погружаясь на дно бесконечного океана, на его дальней поверхности послышался стук. Ещё стук. Постепенно всё превращалось в шум, протягивающий свой гул до самого дна. Гул, который может дотронуться до тебя, стучась холодными прикосновениями.

Небольшое дёрганья от необъятной Пустоты. Внезапно, волной пронёсся голос:

— Подслушивать нехорошо… — глас смешался с собственным эхом, после чего затих.

Барабанный шум продолжал нависать сверху.

— Да я всего лишь хотел сделать предложение… — снова прошёлся голос слева-направо, или справа-налево.

Настигло неприятное чувство.

— Осталось только реализовать…

Если возможно ощутить тьму, то это только холодное его погружение, и сейчас оно охватывало все запутанные мысли.

— Это было круто, научишь меня так?