Джефф Уилер - Изгнанница Муирвуда

— Не успеем! — воскликнул Джон Тейт, цепляясь за Аргусов кожаный ошейник.

За спиной у них ревела лавина. Роща была уже совсем близко. Солдаты прятались за деревьями, кто-то отчаянно карабкался на сосну, цеплялся за гибкие ветки, стремясь забраться повыше. Но все было тщетно. Лавина накатывалась на них грозовой тучей, морским штормом, поднималась все выше, выше, выше деревьев, выше разбросанных тут и там камней и дрожащих за ними людей.

Адский гул лавины за спиной был стократ страшнее любых страхогорищ. Беглецы уже почти достигли деревьев, и тут на них обрушилась белая смерть. Пытаясь схватиться за Майю, Джон Тейт взмахнул рукой, но ледяной поток отбросил его в сторону. Белое облако подхватило девушку, швырнуло ей в лицо комья снега и понесло вперед, в рощу, в толще белой стены снежного прибоя.

Майя оказалась в самой толще этой стены, лицом вниз. Вокруг было белым-бело. Темная часть ее души торжествовала, упиваясь страшной гибелью всех тех, кто посягнул на ее свободу. Толстый снег был уютен, словно одеяло. Она была совершенно спокойна и испытывала небывалую ясность восприятия. Снег глушил звуки, и Майя парила в совершенной тишине.

Она не знала, сколько времени провела в снегу, неподвижная, словно труп, но вот тишину нарушил стук копыт.

Потом она услышала гортанный голос, который кого-то звал. Раздался удар о землю — человек спрыгнул с коня, — за которым последовал звук шагов. Одна рука Майи торчала из снега. Рука в перчатке схватила за руку, и Майя почувствовала, как ее тянут наружу.

— Gottsveld! Ich naida strumph! Gotts! Gottsveld!

Майя подняла голову. С лица ее посыпался снег. Стоявший над ней человек все тянул и тянул ее за руку. Он был невысок, начавшие седеть каштановые волосы выдавали его возраст — лет тридцать, пожалуй. Глаза у него были голубые, на плечах лежал меховой плащ, а под плащом виднелась куртка, богато расшитая золотом и драгоценными камнями. Высокие сапоги были отделаны мехом. На широком поясе покачивались охотничий рог и меч.

Он смотрел серьезно, он и впрямь старался спасти ее. Но потом увидел ее лицо, увидел, что перед ним женщина, увидел, что это та, на кого идет охота. Мысли его были ясны, ярки и жестоки, как пятна крови на снегу.

Он только теперь понял, кого вырвал из объятий лавины. Он был один, его товарищи бросились на помощь Остальным.

Майя крепко ухватила его за руку и уставилась в глаза. Она чувствовала, что он боится. Страх был сладок и приятен. От испуга человек разинул рот, и зрачки его глаз расширились.

Она наполнила его сердце любовью и жалостью. Каждую надежду, каждое желание, каждую мечту она раздувала в нем бережно, как уголья былого костра. Под огневым натиском ее воли он таял как воск. И хотя Майя не знала отландского языка, Бесчисленного это не остановило. Он заговорил по-отландски, и слова потекли с ее языка сладким ядом.

«Och denor, mein frenz. Vala Rostick. ValaRostick».

Ты спас мне жизнь, дорогой мой друг. Отведи меня в Ростик.

Отведи меня в Ростик.

Ты уже знаешь, что часть шей книги запечатана сигилом тайны. Я сделала это для того, чтобы написанное на этих страницах прозвучало и открылось не ранее чем придет должный час. Преждевременное разглашение ударило бы по Клятве Муирвуда. В день, когда страницам придет пора открыться, ты увидишь знак. Если же они будут открыты слишком рано, погибнет весь орден мастонов и мир вместе с ним. Дождись, покуда сгорит аббатство Крюи — это будет знак того, что на землю вновь пришла хэтара. Королева Комороса будет отравлена — это станет знаком того, что Клятва может подвести. Будь внимательна.

В дверь чердачной каморки громко постучали. У Майи ломило виски от боли, громкие звуки ноющим эхом отдавались в ушах и в зубах. Тело было рыхлым, от живота расходились волны боли. Она попыталась сесть в постели, но тут же бессильно упала обратно на матрас.

Повернулась дверная ручка, и в каморку вошла леди Шилтон. Лицо ее пылало от гнева. В волосах у хозяйки дома проступала седина — ее стало больше за те полтора года, что Майя провела в этом проклятом доме. Некогда леди Шилтон была красива, однако все портили злые морщинки вокруг глаз — морщинки, которые она неустанно пыталась сгладить и скрыть с помощью пудры и притираний.

— Это безобразие! — гневно воскликнула леди Шилтон. — Больше тебе сюда еду не понесут, Майя. Мы это уже, кажется, выяснили. И я не отступлюсь. Ты слышала колокол? Немедленно ступай вниз!

— Я плохо себя чувствую, — жалобно сказала Майя, держась за живот. — Я не хочу есть.

— Вечно эти выдумки, — фыркнула леди. — Ступай вниз сейчас же!

Майя помотала головой:

— Я не могу. Пожалуйста, не трогайте меня. Мне надо полежать.

— Ты всю ночь лежала. Колокол уже прозвонил. Ступай!

— Нет, — слабо возразила Майя, покачав головой. — Не могу.

Живот скрутила безжалостная судорога — очередная из многих, терзавших Майю на протяжении всей ночи.

— Нет, ты пойдешь!

Леди Шилтон решительно шагнула вперед и схватила Майю за руку. Хватка у нее была железная, ногти больно впились в кожу. Майя моргала и вырывалась.

— Не надо, леди Шилтон, прошу вас! — взмолилась Майя.

— Тебя слишком баловали в детстве, милочка. Ты упрямая, твердолобая, вредная девица. Ты позоришь своего почтенного отца, самого короля! — леди Шилтон уже почти визжала. — Ты позоришь мою дочь, а ведь она всегда только…

— Всегда только унижала и мучила меня всеми возможными способами, — зло бросила Майя, пытаясь вырвать Руку. — Мадам, я шесть лет не видела свою мать! А вы хоть один день прожили без своей дочери?

Это обошлось ей в солидную оплеуху, однако по сравнению со зверем, терзавшим внутренности Майи, оплеуха была пустяком.

— Отпустите, — простонала Майя и попыталась выдернуть руку, однако леди Шилтон оказалась на удивление сильна и выволокла девушку из постели.

— Я сказала — ступай, так ступай! Я научу тебя слушаться, грубиянка, глупая девчонка! За что мне все это? Твоя гордыня, твоя злопамятность… Ступай! Клянусь рукой Идумеи, я потащу тебя по лестнице волоком, если не пойдешь!

Майя упала на пол. К горлу подступила тошнота. Девушка опустила голову. В глазах стояли слезы, но она знала, что не даст им упасть. Она знала, что достаточно воззвать к кистрелю, и злоба леди Шилтон осыпется, словно рыбья чешуя под ножом умелого рыбника. Знание это помогло Майе усмирить владевшую ею ненависть и ярость. Взывать к кистрелю она боялась. Владевшие ею чувства были так сильны, что она не сможет, просто не в силах будет совладать со столь могучей силой. И еще — если она раскроет себя, плата будет страшной.

— Пожалуйста, — взмолилась Майя, цепляясь за рукав леди Шилтон, — пожалуйста, дайте мне отдохнуть.