Джефф Уилер - Изгнанница Муирвуда

— Да отчего же ты упрямишься! — вскричала леди Шилтон.

Майя смирила гордость. Не обращая внимания на терзавшую ее боль, она встала с пола. Она уже почти сравнялась ростом с леди Шилтон, однако была гораздо тоньше и слабее, поскольку ей, служанке, не дозволялось ни ездить верхом, ни даже гулять на свежем воздухе. После того случая с побегом окно у нее в комнате заколотили наглухо, хотя разбитое стекло так и не заменили.

— Оттого, что у меня всего одно платье, — покраснев от стыда, ответила Майя. Не отнимая руки, в которую вцепилась леди Шилтон, девушка повернулась и продемонстрировала заднюю сторону юбки, по которой расплывалось темное кровяное пятно истечений.

— Они начались ночью. Я собиралась постирать платье, когда слуги лягут спать. Прошу вас, леди Шилтон, — она твердо посмотрела в глаза хозяйке дома, — не вынуждайте меня спускаться.

Леди Шилтон посмотрела на Майю так, словно увидела ее впервые. Губы ее мало-помалу перестали трястись от злости. Гнев и ярость во взгляде пошли на убыль. Она была злой, жестокой, безжалостной женщиной, но в сердце своем она была матерью. И бабушкой.

— Ты… ты слишком часто притворяешься больной, — произнесла она вполголоса, но былой ярости в ее голосе уже не было.

— Да, — согласилась Майя. — Вы бы тоже притворялись, если бы носили обноски и жили на чердаке.

— Ты и этого не заслужила, — отрезала леди Шилтон, но в голосе ее промелькнула нотка невольного сочувствия. — Ты бастард.

Майя выпрямилась — как уж сумела.

— Я принцесса.

В воздухе сгустилось какое-то странное чувство, сила столь сильная, что голос Майи дрогнул. Ибо слова эти были правдой. Не отчаянным криком дочери, от которой отрекся отец, но истиной, неугасимое сияние которой обжигало Аушу.

Леди Шилтон дрогнула. Всего лишь девчонка в испачканном кровью платье стояла перед ней — но леди отпустила ее руку и невольно попятилась. По жилам Майи растекалось неизведанное доселе чувство. Это была сила. Так, значит, истина — тоже род силы. Или это Исток пришел ей на помощь? Все может быть.

Майя разгладила юбки. С тех пор, как ее переодели в служанку, девушка успела подрасти, и подол юбки уже не прикрывал щиколоток. Швы лопались, разъезжались, и ей много раз приходилось выпрашивать нитку и иголку и зашивать платье самостоятельно. Зиявшая на локте дыра расползлась еще сильней, когда леди Шилтон силой выволокла Майю из кровати. Местами ткань износилась до полной прозрачности. Майя знала на своем платье каждую дыру, но стояла прямо и гордо — королевская дочь, пусть не по титулу, но по силе духа.

— Я… я не… не буду заставлять тебя спускаться, — сказала леди Шилтон, отступая к двери. — Истечения начались вчера?

Майя кивнула и потерла виски. В голове в такт пульсу стучала боль.

— Я не голодна. Правда.

Леди Шилтон беззвучно вышла, закрыв за собой дверь. Майя села на край кровати. Она чувствовала невероятную усталость, и все же — она победила. И пусть победа была невелика, для Майи она была драгоценна. Измученная девушка опустилась в постель и стала смотреть в дыру в окне, где неслись по серому небу тучи да ветер свистел в узорчатых карнизах.

Она проснулась от того, что на лестнице послышались чьи-то шаги. Обернувшись, Майя, к своему удивлению, вновь увидела леди Шилтон. Впрочем, на сей раз та вела себя чрезвычайно сдержанно. В руках у нее был поднос, на котором стоял умывальный тазик и лежала половина круглого хлеба, политого топленым маслом. От одного вида пищи у Майи потекли слюнки. Поднос покоился на плоском серо-зеленом свертке ткани.

— Вот тебе тряпки, — сказала леди Шилтон. — Полагаю, ты захочешь вымыться. Вода еще теплая.

Она поставила поднос, и Майя увидела стоящий на нем небольшой чайничек.

Майя была поражена до глубины души. Никогда еще леди Шилтон не бывала так добра. Этого просто не могло быть.

— Спасибо, — дрогнувшим голосом поблагодарила Майя.

Леди Шилтон приподняла поднос, достала из-под него сверток, развернула. Это было платье из тех, что носили женщины ее дома, фрейлины. Искусная шнуровка на рукавах и на спине плотно стягивала роскошную ткань. Платье выглядело просто, но изящно. Да, оно было впору не леди, но служанке, и все же стократ превосходило те отрепья, что носила Майя.

— Я подумала, что… ты можешь взять это платье, пока… то, другое… — леди умолкла, поджав губы. У нее подергивалась щека. — Отдай его мне.

Она сглотнула.

— Я его сожгу, — и тут же, фыркнув, сделала нетерпеливый жест рукой. — Ну же, дитя! Поторапливайся! Я его сожгу.

Майя не знала, может ли она доверять леди Шилтон. Доверие — страшная вещь. Неужели эта жесткая суровая женщина действительно способна на сочувствие? Да и не могла Майя раздеваться в чужом присутствии — кистрель на шее, темные разводы на груди…

— Не надо его сжигать, — смиренно попросила Майя. — Оставьте его мне, я буду надевать его, когда стану стирать новое.

— Делай что хочешь, — снова фыркнула леди Шилтон и вручила ей сверток. — Я послала за Микаэлем Лекарем, это мой аптекарь. Он хороший лекарь, учился в аббатстве Биллербек. Он принесет тебе снадобья.

И вновь Майя была поражена до глубины души.

— Спасибо.

Леди Шилтон одарила ее взглядом, в котором сквозило нечто весьма напоминавшее симпатию, и, не говоря больше ни слова, вышла. Майя схватила хлеб и впилась в него зубами. Это был господский хлеб, какого она не видала уже давно — слуг кормили чем попроще. Мякиш с мелкими черными семенами пахнул лимоном и пряностями. Хлеб был невероятно вкусный. Майя наслаждалась каждым кусочком.

Вымывшись теплой водой и обтершись тряпками, девушка взяла свое новое платье и с удовольствием его рассмотрела. В прошлой жизни она любила наряды и знала в них толк, но теперь даже это простое платье казалось ей поистине великолепным. Вид Мюрэ, расхаживавшей в отнятых у Майи нарядах, поначалу наполнял девушку завистью, однако по мере того, как дни заключения в усадьбе леди Шилтон складывались в недели, Майя привыкала к мечтам попроще — пусть будет любое платье, какое угодно, лишь бы только не те лохмотья, что ее принудили носить.

Майя надела платье и тут же пожалела, что в ее маленькой комнатке нет зеркала. Рукава закрывали руки до запястья, теплая ткань приятно согревала тело, юбки спадали до самого пола, прикрывая потертые войлочные тапочки. Осталось причесаться, и после этого Майя, пожалуй, перестанет походить на кухонную девчонку и почти сойдет за нормального человека.

Она разгладила ткань, провела пальцами по швам, оценила покрой, и внутри у нее потеплело. Как это… приятно — иметь новое платье.

Снова послышались шаги.

Майя подобрала все крошки до единой и быстро напилась, усмиряя жажду. На лестнице послышались голоса — один из них принадлежал леди Шилтон, второй был мужской, — и вскоре дверь снова открылась.