Анна Никода - Хозяйка судьбы [СИ]

Дальше все пошло, как по маслу — наливка сделала свое дело. К концу вечера Инира со священным ужасом обнаружила себя, устроившуюся на коленях у Корсака. Тот, аккуратно придерживая ее за талию, бурно жестикулировал другой рукой, споря с Оливером. Отиша, которой никогда не сиделось на месте, с Кари и Анией (однокурсницей Оливера) устроили пляски, подтащив друг к другу четыре стула, потому что на стол Виктория отказалась их пускать. Ками о чем-то тихо беседовала с двумя девушками и тремя парнями — они сдвинули головы и, похоже, даже шевелиться перестали, не иначе, как очередная телепатическая братия. Остальные постепенно растянулись по своим комнатам — за окнами было уже темно.

Когда хмель немного выветрился, стало стыдно за свое поведение, и Инира попыталась незаметно с Корсака сползти. Тот вопросительно вздернул бровь:

— Ты куда?

— Душно, — отчаянно краснея, пробормотала Инира. — Пойду подышу.

И опрометью выскочила из комнаты. В прохладе и темноте коридора ей действительно стало легче. Прислонив разгоряченный лоб к холодной стене, девушка расслабленно вздохнула. Если бы ее видела наставница… Или, упаси боги, мать.

Да, с матерью все было сложнее. Если наставнице, по большому счету, было наплевать на бастарда, то мать Иниры следила за дочерью в оба глаза. Малейшее отступление от этикета жестоко каралось. Любое пятно на безупречной репутации воспринималось как вселенская катастрофа. Когда дочка кухарки с подружками обрезала ей волосы, Инира два года не выходила на улицу, чтобы не показать позора. Ни кухарку, ни ее дочь она больше не видела.

— Репутация — это единственное, что у тебя есть! — каждый вечер они садились у камина, чтобы мать расчесала ее волосы. И повторила свои заповеди. — Все эти высокородные могут сколько угодно морщить носы, но их дочери и в подметки не годятся тебе!

Может, это и было правдой, но мать упорно отказывалась принимать единственный факт — никто не возьмет королевского бастарда, пусть даже с идеальной репутацией и знанием этикета, вбитом на подкорковом уровне, в жены.

В тех слоях общества, где законность рождения была залогом жизни будущего ребенка, само существование Иниры было вызовом всем устоям. Сколько скрытых угроз, тычков и уколов она перенесла на балах и приемах, пока мать не рассталась с этой абсурдной идеей (выдать ее за высокородного) — сосчитать невозможно. Неприкосновенность бастарда давно канула в лету: нынешний король был до смешного верен своей жене, а сила королевской власти перестала держаться на магии. В конечном итоге Инира сама по себе была пережитком истории. Она и ее собратья по несчастью. Когда был жив Антуан Второй, они с матерью еще обретались в столице и жили вполне неплохо за счет королевских дотаций. Никто не мог и пальцем ее тронуть, в прямом смысле этого слова. Даже собственная мать не смела прикоснуться к священному семени, не надев шелковых перчаток. Что не избавляло от едких слов и брошенных в спину оскорблений.

Простой народ и вовсе относился, как к бешеной собаке — и страшно приблизиться и жутко интересно, укусит или нет? А то и палкой ткнуть — проверить, что будет?

Десять лет назад, когда старый король умер и на трон взошел Альберт Четвертый — старший сын — их разослали по отдаленным провинциям и сократили дотации. Веку беспечной жизни бастардов пришел конец.

Мать бесилась, когда пришлось переехать в районы торговцев, вместо высоких домов. Рычала от злости, когда вынуждены были уволить гувернантку. Потом пришел черед кухарки, конюшего, лошадей продали тогда же.

Инира надеялась, что это успокоит народ, но он только озлобился еще больше. И чему удивляться? Молодой король ясно показал свое отношение к бастардам. И хотя избивших ее мальчишек все же казнили, местный городничий возненавидел в первую очередь саму Иниру.

— Эй?

Инира вздрогнула, очнувшись от затянувших ее воспоминаний.

— Все в порядке? — Корсак с беспокойством всматривался в ее лицо и девушка заставила себя улыбнуться. Память не хотела отпускать ее, и где-то глубоко внутри поднялся гнев на этих глупых, увязших в своих предрассудках людей. Видимо, парень что-то увидел такое в ее глазах, потому что отступил на шаг. Инира заметила это и прикрыла глаза, смиряя себя. Корсак ни в чем не виноват. И остальные — тоже.

— Вы уже расходитесь? — с тайным желанием, чтобы так оно и было, спросила она оборотня.

— Остался только Оливер, — Корсак осторожно, словно давая шанс отбросить его руки, обнял ее за плечи. — Но, думаю, он не скоро уйдет. Хочешь, пойдем ко мне? — и, заметив ее возмущение, поспешно уточнил: — Тебе нужно выспаться, обещаю, тебя не трону.

Приаш тоже это обещает — каждый раз, как ему приходится к ней прикасаться.

Собственно, воспоминание о лорде-директоре и решило все дело.

— Уже поздно, мне еще нужно подготовиться к завтрашним занятиям, — покачала головой Инира, отстраняясь. — Я лучше посижу в библиотеке…

Как обычно, как только она упомянула ее, взгляд парня на секунду расфокусировался и в следующий миг он уже рассеянно кивнул, поцеловал ее в щеку и начал спускаться по ступеням. Инира смотрела ему в след с затаенным сожалением. Иногда она завидовала Отише, с головой окунающейся в любую авантюру. Бастард короля себе такой роскоши позволить не мог.

Дождавшись, пока шаги Корсака стихнут внизу, девушка торопливо сбежала по ступеням, как могла тихо приоткрыла дверь черного хода и выскользнула на улицу. С наступлением ночи стало еще холоднее — от ее дыхания в воздух вырывались клубы белого пара. Стена, где были душевые, сплошным слоем покрылась инеем, а лужи замерзли окончательно. Сама земля окуталась изморозью и блестела в лунном свете. Стражники на стенах не горели желанием морозить носы и укрылись в двух караульных башнях — благо они давали возможность видеть округу на милю вперед. Поэтому Инира незамеченной пробралась в основное здание. Коридоры тонули в темноте — даже в Большом обеденном зале не горел ни один светильник. Впрочем, они и не были нужны — отмечая полночь, луна светила прямо в вымощенную цветными витражами купольную крышу башни, отбрасывая причудливые, красновато-синие тени. На витражах было изображено звездное небо с красными росчерками созвездий.

Черная тень, сливаясь со стенами, проскользнула вдоль стен и ступила на лестницу к кабинету лорда-директора.

Как оказалось, ее давно ждали — Кирх, развалившись в кресле у книжных шкафов, отсалютовал девушке фляжкой, в которой что-то булькнуло.

— Ваше величество! — пьяно фыркнул он. — Явились…

— Заткнись, — посоветовал ему Приаш и обратил хмурый взгляд к Инире. — Вас тоже протрезвить?

Она запнулась на пороге и неловко выпрямилась, едва удержав равновесие.