Мария Лунёва - Твой шёпот в Тумане [СИ]

Пока мы с волком играли в гляделки, с телеги начали выгружать тела. Я попыталась было отойти подальше, но выяснилось, что закидывать их в могилы — это неоговорённая часть нашей работы. Стоит ли говорить, с каким чувством омерзения и лютого страха, я прикоснулась к первому покойнику.

Я готова была зареветь и убежать от ужаса. Но мысль о том, что эти несчастные неупокоенные для меня безопасны, а вот те, что ходят по туману, в который я пойду за едой, если откажусь работать тут, отнюдь не столь миролюбивы. Поэтому дрожа от страха и сражаясь со своим желудком, я схватила за ноги второго мертвеца и, пыхтя от натуги, скинула его в яму. Благо в напарники мне достался Малойо, а мужик он был хоть и немолодой, но крепкий.

На третьем покойнике случилась заминка. Рядом с нами истерично залаяли псы и, крутясь под ногами людей, принялись засовывать морды в телегу, вставая на задние лапы и таща что-то наружу.

В это же мгновение, гневно прикрикнув на воинов, к телеге подскочил вард и, скинув прямо на землю с десяток тел, вытащил черноволосую девушку. Псов отогнали и, глянув через плечо Малойо, я увидела… мою Лестру.

— Не понял, — прохрипел вард Вульфрик и. подняв голову, внимательно всмотрелся в присутствующих. — Это кто? — прорычал он, указав на мою сестру.

— Это Лестра, — ответил Малойо, — но того быть не может, я её сегодня утром видал с сестрой её младшей. Прощались они с Талией да детками её.

Остальные мужики закивали, подтверждая слова нашего старосты. А я поняла, что мне конец. Нужно сбежать отсюда, пока не поздно, а то рванёт он сейчас в деревню, выяснять, что к чему, да и достанется Эмбер.

Вард продолжал сидеть у тела Лестры с недоуменным взглядом.

— Они же хоронили сестру, — прошептал он, скорее самому себе. Вынув из-за пазухи платье, что дала ему Эмбер, он поднёс его к лицу В этот момент я окончательно решила, что пора бежать. На моих глазах предательски навернулись слёзы. Я ведь понимала, что в руках варда моя сестрёнка, но больше сейчас боялась за Эмбер. Тихонечко обойдя мужиков, переступая через ноги лежащих на земле покойников, направилась к вратам, не привлекая к своему бегству особого внимания. Ну, подумаешь, под шумок один из мужиков сбежал, кто же внимания обратит.

У меня почти получилось.

Уже перешагнул через последнего мёртвого мужчину. я ощутила мокрое прикосновение к щиколотке. Вздрогнув, опустила взгляд на землю и забыла, как дышать. Неупокоенный смотрел на меня мёртвыми глазами и скалился. А потом, силой рванув, повалил наземь. Завизжав, я принялась брыкаться и отталкивать от себя умертвие.

Поднялся гвалт. Мужики разбегались в разные стороны, а неупокоенный тянул меня за стопу, подминая под себя. Я, визжа что есть мочи, вцепилась в затянутые рваным кафтаном плечи мертвеца, и удерживала его на вытянутых руках от себя.

Мертвяк скалился: из распахнутой беззубой пасти вывалился язык. Завизжав ещё громче, я попробовала оттолкнуть его ногами. Не выходило. Вокруг творилось нечто страшное: из телеги прямо на меня полез ещё один покойник. Молодая женщина в покосившимся набок цветном платке. На её плече висела самодельная тряпичная люлька для младенца. Сглотнув, я принялась сражаться с мертвяком, вдавившим меня в землю, ещё более агрессивно. Из его пасти воняло гнилью, язык тянулся ко мне, вызывая приступ рвоты.

Силы были на исходе. Я кричала — просила о помощи. Вроде и какие-то секунды прошли, а, казалось, — вечность перед глазами мелькнула.

Внезапно на телегу прыгнул чёрный волк. Он действовал неспешно. Пройдясь по ожившей покойнице, он даже как-то лениво впился ей в шею. Мгновение и неупокоенная затихла, надеюсь, уже навсегда.

— Морк, — давясь комом желчи, подступившей к горлу, взмолилась я, — помоги мне.

Зверь повёл ушами и глянул куда-то в сторону. Мертвяк, навалившийся на меня, хрипел и пёр тараном.

— Морк, — шептала я, чувствуя, что всё — это конец, — Морк миленький.

Мелькнула тень. Кто-то огромный навис над нами: большие ладони обхватили голову мертвому и её вдруг не стало. Моргнув, я уставилась на шею, из которой медленно капала на мою грудь вязкая кровь. В глазах потемнело!

Что-то с глухим стуком покатилась под телегу: с нездоровым интересом я проследила за этой странной штукой и моргнула повторно, осознав, что вижу оторванную голову. Сейчас она смотрела на меня мутным взглядом серых глаз, а из раскрытой пасти так и высовывался длинный покрытый язвами язык. Это выглядело так нелепо.

Из моих уст вырвался истерический хохот. Я смеялась, как сумасшедшая, смутно понимая, что веду себя непросто странно, а ненормально.

Смех перерос в хлюпающие рыдания. Тело мертвеца отлетело в сторону, и надо мной склонился вард Вульфрик. Он такими глазами смотрел на меня, словно поверить в увиденное не мог. Дрожащей рукой северянин откинул волосы с моего лица и сглотнул.

— Ты всё время была рядом, — его пальцы скользнули по моей щеке, — рыла эти могилы. А я не понял. Я этого не понял.

Осторожно, словно я ваза хрупкая, меня подняли с земли.

— Сай, — этот истеричный, полный ужаса рык над моей головой привёл окончательно в чувство.

Захлёбываясь рыданиями, проследила за приближающимся к нам, практически бегущим, пшеничноволосым вардом. Подлетев, он выхватил меня из рук брата и снова положил на землю рядом с телегой. Над моей головой покачивалась рука мёртвой женщины, лежащей в повозке, а вард явно пытался излечить меня от неведомого недуга.

Я отчётливо ощущала целительское тепло, исходившее из его рук.

Повернув голову набок, увидела тело Лестры. Сестра лежала в окружении покойников, брошенной игрушкой. Так нелепо и страшно было видеть её не тронутое разложением красивое лицо. Волосы, спутанные и слипшиеся от крови, валялись в песке. А она ведь так ухаживала за ними. Так гордилась своей косой толщиной в кулак.

Зарыдав, я оттолкнула варда-целителя и поползла к родному человеку.

Я не допущу, чтобы её хоронили в общей могиле с неизвестными мужиками и бродягами. Не хочу, чтобы её тело гнило там, в окружении этого сброда. Заберу её домой и похороню рядом с папой, которого она так любила.

Кто-то перехватил меня за талию. Взвизгнув, я ударила со всех сил. Чужие руки мгновенно разжались, давая мне свободу. Подобравшись к сестре, я. приложив усилие, приподняла её и обняла словно ребёнка, уложив на свои колени. Из моих глаз потоком лились слёзы, лишая меня возможности что-то разглядеть за их пеленой. Но мне этого и не нужно было. Вокруг меня воцарилась тишина.

— Не трогайте её, вард, — услышала тихий мужской шёпот, — она, как отца похоронила, всю семью на себе тащила. С сестёр пылинки сдувала, берегла их, как могла. А тут такое. Сломалась девочка, не выдержала.