Мария Лунёва - Твой шёпот в Тумане [СИ]

Эти слова ещё больше утопили меня в отчаянье. Я уже поняла, что иллюзию не удержала. И всем понятно, кто сидит перед ними. Но мне на это было откровенно плевать. У меня одна сестрёнка мёртвая на руках, а другая дома — ждёт моего возвращения, и подводить её ну никак нельзя.

Схватил Лестру под руки, я потащила её к воротам. Я заберу её домой, похороню рядом с папой и мамой. Не оставлю здесь, валяться и гнить в общей могиле. Я верну её домой.

Кто-то остановил меня и выдернул тело из трясущихся рук, Истошно закричав, я бросилась отбирать сестру обратно.

— Успокойся, Томмали, — грубый голос отрезвил, — успокойся. девочка моя, — меня обняли и прижали к мощной мужской груди. — Мы похороним её. Всё сделаем как надо, только успокойся.

— Мне нужно домой, — выдохнула я, — меня ждёт Эмбер. Мне нужно домой.

Лестра, она должна лежать рядом с папой, она очень его любила. Я должна похоронить её рядом с ним.

Оттолкнув варда, я снова склонилась, чтобы поднять сестрёнку. Но не смогла — силы закончились. Упав на колени, прижалась лбом к её животу, и всё равно мне было, как от неё пахнет. Это моя сестричка. Моя Лестра.

— Унеси её отсюда, Вульфрик, пока она окончательно не обезумела. Я позабочусь о теле.

Услышав слова варда Сая, я завопила и кинулась на того, кто хотел помешать мне вернуться домой. Нападения северянин не ожидал, но ловко поймав меня за запястья, повернул и прижал спиной к себе, обездвиживая.

— Успокойся, мы понимаем твою боль. Но сейчас ты ведёшь себя неправильно и вредишь только себе. Приди в чувство, Томмали, ну, давай же, девочка.

Моего затылка коснулась рука. Почувствовав тепло, дарующее исцеление, я смутно поняла, что теряю сознание. Кто-то поднял меня на руки. Мгновение и вокруг разлетелся, одурманивая и успокаивая, яркий запах хвойной смолы и свежеспиленной древесины.

— Ты пахнешь, как папа, — шепнула я, прижимаясь щекой к мужской груди.

— Я готов пахнуть для тебя кем угодно и как угодно, Томмали, — эти слова — последнее, что услышала.

Сознание померкло, словно я провалилась в липкую и густую тьму.

Распахнув глаза, я долго смотрела в потолок и не понимала, что же ни так. Да в нём не было мелких щелей, не наблюдалось жёлтых влажных разводов. Я явно находилась не дома. А потом память подкинула мне воспоминания о последних событиях, и моё сердце заныло от боли.

Сколько я уже здесь? И где я?

Привстав, я опустила ноги с широкой и высокой кровати. Подо мной была очень мягкая перина, а рядом лежало новое толстое ватное одеяло, тёплое даже на вид.

Вот бы мне такое для Эмбер. Всё вокруг казалось совершенно новым.

Прикроватный коврик радовал яркими красными узорами. В тон к нему занавески на окнах. Они весело пестрили расшитыми цветами. Шкаф высокий под потолок с тремя створками. На одной из дверей большое в полный рост зеркало. У окна стол на крепких резных ножках: ни трещин, ни сколов я на них не обнаружила. Словно выстрогали эту мебель совсем недавно. На ту же мысль навёл и единственный в комнате стул.

Всё такое новое и добротное. Совсем не как у меня в доме. У нас и шкафов-то не осталось — всё стопили за зиму. Грустно как-то стало и обидно.

Вздохнув, я взглянула в огромное окно. Через чистые прозрачные стёкла, вставленные в свежие рамы, виднелось предзакатное небо. Яркими полосами пылали облака, оповещая о том, что солнце склонилось к горизонту.

Я должна вернуться домой.

Соскочив с кровати, обнаружила на себе странную длинную явно мужскую рубаху с вычурным косым воротом. Наши мужики такого точно не носили, да и пошита она была явно не из домотканой сермяги, а из куда добротнее и мягче ткани, красивоокрашенной и оттого нарядной.

Рубаха спускалась ниже моих колен, что в принципе было приличным. Так что вопрос с одеждой я оставила на потом. Подскочив к окну, поняла, что я всё ещё в Сердвинки. Вокруг сновал народ, в основном северяне, но изредка и наши мужики на глаза попадались. Вид у них был деловой и занятой.

Дёрнув, я приоткрыла створку окна. Где-то позади меня скрипнула дверь.

Подсобравшись, отошла от окна и замерла. Звук исходил из недр дома. Решив подслушать, что творится за моими дверями, тихо на цыпочках подкралась к ним.

Голоса. При этом говорившие были явно взволнованы.

— Мёртвые идут, — негромко прошептал один.

Говорили мужчины негромко, но стояли буквально за моими дверьми. Это я поняла по теням, что виднелись из-под щели между полом и дверью.

— Много? — этот вопрос волновал и меня.

— Я точно не знаю, но варды чернее тучи. Туман, говорят, идёт на деревни, а в нём неупокоенных кишмя кишит Последнюю неделю тут творилось что-то странное.

Туман необычно активен. Мёртвых в десятки раз больше стало. И главное — тени!

Ты когда-нибудь слышал, чтобы в одном месте столько теней было. Этот лес словно приманивает их.

— Я думаю, дело серьёзное раз вард свою обретённую избранную запертой оставил, а сам не с ней, а по казармам шастает.

— Вот и я про то. Жаль тех, кто в деревне, сияющих там много — пропадут.

— Может, стороной обойдёт?

— Нет, я сам слышал: Туман на селенья идёт и быстро. Не спасут там никого, сгинут как есть. Вон вард и коня седлал, поскачут наперерез, чтобы от нас угрозу отвести. Здесь сейчас единственное безопасное место.

— И всё равно, местных жалко, плохая смерть.

Услышав последнюю фразу, замерла статуей. Мужчины продолжали сплетничать, но я не слушала, а переваривала полученную информацию. И понимала, что если я сейчас же не вернусь домой, то моей семьи просто не станет.

Я потеряю и мою маленькую Эмбер.

Мои руки дрожали, когда я открывала окно. Осторожно выглянув наружу, стала ждать, обратит ли кто на внимание. Но всем было не до меня. Выждав, пока пространство перед домом, в котором я находилась, временно не опустеет, я забралась на подоконник и. свесив ноги, спрыгнула. Позади дома послышалась бранная ругань. А по дороге, всё так же не обращая на меня внимания, пробежали несколько воинов с голым торсом. На улице было прохладно, но, видно, северяне привыкли к более суровым условиям.

Крадучись, я обогнула дом.

Так и есть, небольшая заварушка. У телеги отскочило колесо. Весь груз повалился на землю и рассыпался. Мужчины ходили вокруг покосившейся набок телеги и собирали хлеб. Его было так много, что некоторые они откидывали или по неосторожности топтали. Вот уж, кто не голодал и не знает цену каждой булке.

Сглотнув, я услышала, как урчит в животе.

— Поторапливайтесь, — крикнул габаритный мужчина. — Туман приближается, выезжаем через десять минут.

Очнувшись, как от толчка, я развернулась и прошлась до другого конца дома. Тут всё было тихо и спокойно. Мужчин не видать. зато обнаружилась знакомая лошадь.