Софья Липатова - Уроборос [СИ]

По крайней мере сегодня Мир точно не рухнет. Подойдя к окну, я широко распахнул его, с удовольствием втягивая весенний воздух. Прекрасно, живо, приятно. Улыбка сама легла на мое лицо. Не натренированным движением мышц, а по велению желания. Сердца видимо или как это называется. Усмехнувшись и повинуясь порыву, я запрыгнул на подоконник, взлохматил волосы.

Всевышний прав. Я словно сам не видел Мир, что создал. Кто мог подумать, что брат, веками только и делал, что разрушал все на своем пути, понимает людей лучше меня. Сейчас же ощущение, словно с глаз сняли плотную пелену. Мир стал ярче, звуки острее, ароматы захватывали каждую клеточку тела. За спиной открылась дверь, но я не обратил внимания. Сейчас Оли начнет выписывать круги по комнате, расхваливая себя. На этот раз окажется вполне прав.

— Осирис Оливер, — сердце пропустило удар, а легкие опалило огнем.

Пытаясь сделать вдох, я не мог найти в себе силы не вымолвить слова, ни повернуться. Жар окутал тело лишь от одного этого звука, что прозвучал словно убийственная музыка, уничтожая и воссоздавая меня одновременно. Что это? Сглотнув слюну я все же не смогу и двинуться, судорожно делая вдох.

— Прошу простить меня, я снова само невежество, но Рабос Назар сказал, что могу найти Вас здесь, — ее голос надломился, — ой.

Кажется я слышал, как она дышит. Девушка явно не поняла, что произошло сейчас с ней, как и я. Малейшее движение. То, как сейчас она поправила волосы, пытаясь привести себя в порядок. Внутренний порядок. Дернула плечами, а вместе с ними смешно повторил движение кончик носа. Как капелька пота стекла по тонкой длинной девичьей шее.

Я видел это отвернувшись и с закрытыми глазами.

Чувствовал это внутри себя.

— Мне что-то не хорошо, — прошептала девушка, — я, — слишком громко сглотнула слюну, — я, — нахмурилась, тряхнула головой а я был готов разбить головой стекло, лишь бы не слышать, как часто вздымается ее грудь, — после. Я зайду после.

Вцепившись изо всех сил пальцами в подоконник я почувствовал, как он хрустнул, рассыпаясь в труху.

Идиот.

Злость взрывной волной прошла по всему телу, заставляя пальцы мелко дрожать. Дверь скрипнула снова.

— Простите, — Исида столкнулась с кем-то убегая, — Осирис Алан, я спешу.

С каждым ее быстрым торопливым шагом внутри гулко разливалась боль. Усмехнувшись, Всевышний подошел ко мне, кладя руку на плечо.

— Давно ли я стал Аланом? Чем ты умудрился напугать мою малышку? — не контролируя себя, я изо всех сил врезал по смеющейся около меня морде.

Оливер с хрустом отлетел в стену, шумно падая на пол. Отделка треснула, накрывая того с головой, но одним движением я оказался рядом, выдергивая брата из кучи пыли. Вытирая кровь, что шла носом, из-под нахмуренных бровей Всевышний волком смотрел на меня. Языки пламени окутывали его руки, но я опустился рядом, не давая тому подумать, что собираюсь напасть вновь.

— Похоже эмоции тебе не на пользу, — сплюнув кровь, Оливер ощупывал сломанный нос, — уже на единственную родную душу кидаешься.

— С кем ты связал меня? — прорычал я.

Оливер пожал плечами, а я потерял дар речи.

— Откуда я знаю? Там была очень тонкая нить, практически не было ее, если бы потянул сильнее, она бы вообще оторвалась. Поэтому я и след толком не почувствовал. Ты же хотел честно — я сделал честно. Самое светлое откопал, что в тебе было и похожее в другом человеке в твою сторону, вот и все, — Оливер оттолкнулся от пола, активно отряхивая одежду, — дождался твоего «спасибо», братец.

— Ты связал меня с Исидой, Всевышний, — опустив голову, сказал я, — с твоей дочерью.

Голова после разговора с Баком грозилась разорваться на миллиард микроскопических частиц. Бешеная пульсация не унималась, а лишь усиливалась с каждой попыткой подумать над тем, чтобы опровергнуть или подтвердить его теорию.

Он бы просто не позволил мне выкинуть Книгу.

Три года я отгонял от себя эти мысли. Это же так очевидно, лучший способ не дать Валери выбора. Ведь казалось, что это действительно то, что ему нужно. Он сказал об этом. Каждое его слово, будучи задвинутым в собственном теле на задний план, я слышал каждое слово. Всевышний, что продумал все до мелочей, до таких, о которых не додумался бы никто из людей и упустил такую малую деталь?

Конечно, Оливер же никогда не врет, Крейн.

Но он избивал ее по настоящему. Валери была похожа на кусок отбивной больше, чем на человека. Зажмурившись до цветных пятен перед глазами, я вновь открыл из уставившись в одну точку. Пламя, что расплавило стены подземелий, человеческие жертвы. Неужели не было другого способа? Ведь наверняка можно было провернуть все это без стольких смертей. Каждая жизнь, что угасла тогда. Я вновь ощущал их всех на своих руках. Спасая мать, я словно снова и снова пытался спасти каждого, кто навсегда остался в Башне Смотрящих. Вновь по моей вине.

Поднявшись с кресла, я подошел к стене кабинета, где с особой тщательностью развесил все, что знал, с момента появления первых жертв в Эписе. Каждый лист дела, фотографии, записи Валери с описанием следов. Все изображения из пещеры, где сложно было разобрать что-то членораздельное, но это казалось предельно важным. Увидеть всю картину целиком, постараться понять.

Мы так и не знали главного. Мотива Оливера. Он хотел вернуть Пламя? Но, как не странно, мы не понимали, зачем. Сжечь Эпис? Глаза пробегали по снимкам и записям, не видя ничего перед собой. Если вспомнить то, что мы знали из прежней истории. Все это. То, что он дважды помогал Пламя гасить, то становилось совершенно не понятно, а почему он не позволил сжечь его мне самому? Какая разница, кто бы сделал это? Что мешало позволить мне убить все живое и вновь обрести Пламя обратно?

Массируя кончиками пальцев виски, я вновь возвращался в начало.

Все считали Оливера Чудовищем и он показал себя именно таким. Каким все его знали и ожидали увидеть. Всевышний сам много лет работал над тем, чтобы все знали и видели его таким, но почему? Сжав губы, я понял взгляд в потолок. В горле пересохло.

Но… я же никогда так не думал.

Мысль ударила больно, выбивая из легких воздух. Правда, которая тупой болью разлилась где-то внутри. Валери ненавидела его в любом образе и облике. А я словно ощущал стыд за то, что не чувствую подобного. Меня ужасали действия бога, я действительно хотел убить его, но…

Я никогда не ненавидел его по-настоящему.

В отличие от тварей Пограничного леса, которых уничтожал столько, сколько помнил себя до момента с Валери. Моргнув, тряхнул головой, отгоняя мысли, что тут же волной боли пронеслись через все существо.

— Почему ты просто не мог сказать, что от меня требуется, Всевышний? — зарычал я, продолжая сверлить взглядом точку наверху, — Я ничего не понимаю.