Терри Пратчетт - Правда. Пехотная баллада [сборник litres]

– Вот именно. Господин Карней говорит, что люди все равно ничего не заметят. Сказать по чести, господин де Словв, он тебя сильно недолюбливает.

– Этот человек – любитель распускать руки , – заявила Сахарисса. – Разве можно ему доверять?

Вильям придвинул к себе последний номер «Инфо» и наугад прочел заголовок:

– «Человек похищен демонами». Это ты написал про Ронни «Почесноку» Умоляя, который, как всем известно, задолжал троллю Хризопразу больше двух тысяч долларов и которого в последний раз видели покупавшим очень быструю лошадь?

– Ну и что?

– При чем здесь демоны?

– Его вполне могли похитить демоны, – логично возразил Достабль. – Такое с каждым может случиться.

– Значит, ты хочешь сказать, никаких доказательств, что его не похитили демоны, нет?

– Я предоставляю людям право самим делать выводы, – заявил Достабль. – Так говорит господин Карней. Люди должны иметь право выбирать. Да, именно так.

– То есть люди сами должны решать, что правда, а что – нет?

– А еще у него пахнет изо рта, – встряла Сахарисса. – Я, конечно, не причисляю себя к людям, которые приравнивают чистоплотность к благочестию, но есть же пределы [15] Честно говоря, очень немногие приравнивают друг к другу эти два понятия. Да и найти их рядом можно лишь в ну очень сокращенных толковых словарях. Зато зловонная набедренная повязка и волосы в крайней стадии колтунности, как правило, считались отличительной чертой всех пророков, чей отказ от всего мирского начинался почему-то с мыла. .

Достабль печально покачал головой.

– Я уже ничего не понимаю, – промолвил он. – Представить только, я работаю на кого-то. Должно быть, я сошел с ума. Скорее всего, холода всему виной. И даже зарплата… – Он содрогнулся, произнеся это слово. – Даже зарплата показалась мне привлекательной! Вы можете себе представить, – добавил он с ужасом, – он говорил мне, что делать! В следующий раз надо будет просто лечь полежать, пока это не пройдет.

– Ты безнравственный оппортунист, господин Достабль, – заявил Вильям.

– Ну, пока это помогало.

– А ты можешь продавать для нас рекламу? – спросила Сахарисса.

– Я больше не собираюсь ни на кого работать…

– За комиссионные, – перебила его Сахарисса.

– Что? Ты хочешь нанять его? – уточнил Вильям.

– А почему бы и нет? В рекламе можно врать сколько угодно. Это разрешается, – сказала Сахарисса. – Ну пожалуйста! Нам очень нужны деньги!

– За комиссионные, значит? – задумчиво произнес Достабль, потирая небритый подбородок. – Типа… бо́льшую часть вам и процентов пятьдесят мне?

– Это мы еще обсудим, – вмешался Хорошагора, похлопав его по плечу.

Достабль поморщился. Гномы славились своей в буквальном смысле слова алмазной неуступчивостью.

– А у меня есть выбор? – пробормотал он.

Хорошагора наклонился к нему. Борода гнома ощетинилась. Перед глазами Достабля замаячил большущий топор, хотя руки Хорошагоры были абсолютно пусты.

– Никакого .

– О, – вздохнул Достабль. – Ну и… что мне предстоит продавать?

– Пустое место, – сказала Сахарисса.

Достабль снова просиял.

– Просто пустое место? То есть пустоту? О, это я умею. Вы мне деньги, а я вам – ничего , это по-моему! – Он снова печально покачал головой. – А вот когда я пытаюсь продавать что-нибудь существенное , все сразу начинает идти наперекосяк.

– Кстати, господин Достабль, как ты здесь оказался? – спросил Вильям.

Ответ ему совсем не понравился.

– Вы своими действиями позволили сопернику поступить с нами точно так же! – воскликнул он. – Нельзя всякий раз, когда тебе вздумается, подкапываться под собственность других людей! – Он смерил гномов свирепым взглядом. – Господин Боддони, вели немедленно заложить эту дыру! Прямо сейчас, понятно?

– Но мы же…

– Да, знаю, вы хотели как лучше. А сейчас я хочу, чтобы эту дыру опять заложили кирпичом. Как будто так оно и было! Я не хочу, чтобы из моего подвала вдруг вылез тот, кто в него не спускался. Немедленно, прошу тебя!

Гномы, недовольно ворча, удалились.

– По-моему, мне удалось найти настоящий материал, – сообщил Вильям Сахариссе. – И похоже, мне удастся встретиться с Ваффлзом. У меня…

Когда он доставал из кармана блокнот, что-то со звоном упало на пол.

– Ах да… А еще я принес ключ от нашего городского дома, – вспомнил он. – Тебе ведь нужно было платье…

– Уже несколько поздновато, – ответила Сахарисса. – Честно говоря, я и забыла совсем…

– Почему бы тебе все-таки не сходить туда? Тебе все равно пока нечем заняться. Просто посмотришь, может, что-то глянется… Прихвати с собой Рокки – для безопасности, так сказать. Впрочем, в доме никого нет. Отец, приезжая в город по делам, останавливается в своем клубе. Не стесняйся. Жизнь не должна состоять из сплошной правки текстов.

Сахарисса неуверенно посмотрела на ключ в своей руке.

– У моей сестры очень много платьев, – добавил Вильям. – Тебе ведь хочется пойти на бал, а?

– Что ж, наверное , госпожа Рассадница успеет подогнать платье, если я занесу его завтра утром… – пробормотала Сахарисса, голосом выражая нежелание с примесью обиды, но телом буквально умоляя о том, чтобы ее уговорили.

– Даже не сомневаюсь, – подтвердил Вильям. – Как не сомневаюсь в том, что ты наверняка найдешь кого-нибудь, кто сделает тебе прическу.

Сахарисса прищурилась.

– Знаешь, а ты на удивление точно умеешь подбирать нужные слова, – хмыкнула она. – Ну а чем займешься ты?

– Я собираюсь, – сказал Вильям, – встретиться с собакой, которая расскажет мне кое-что об одном человеке.

Сержант Ангва смотрела на Ваймса сквозь клубы пара, поднимавшегося из стоящей перед ней миски.

– Сэр, мне правда очень жаль, что так случилось, – сказала она.

– Да я на всю жизнь упрячу его за решетку! – прорычал Ваймс.

– Вы не можете его арестовать, сэр, – вмешался капитан Моркоу, меняя полотенце на лбу Ангвы.

– Правда? Не могу арестовать за нападение на офицера?

– Видите ли, сэр, ситуация несколько щекотливая, – пояснила Ангва.

– Ты офицер Стражи, сержант, в каком бы облике ты ни находилась!

– Да, но… сэр, нас больше устроило бы, если бы все эти слухи о вервольфе и дальше оставались таковыми, – ответил Моркоу. – Вы так не считаете? Господин де Словв все записывает. Мы с Ангвой предпочли бы избежать лишних осложнений. Пусть знают только те, кому нужно это знать.

– Значит, я запрещу ему записывать!

– Каким образом, сэр?

Его вопрос несколько поумерил пыл Ваймса.

– Хочешь сказать, я, главнокомандующий Стражей, не могу запретить какому-то му… идиоту записывать все, что ему заблагорассудится?

– О, конечно, можете, сэр. Но я не уверен, что вы можете запретить ему записать то, что вы запретили ему записывать, – сказал Моркоу.