Mistkold - Первое видение слепого. Глаз Нирохеи

Полет в Альферальд занял всего один день и отличался от обычного двумя вещами: относительной тишиной на «борту» и очень низкой высотой. Вместо того, чтобы парить над облаками, вампир удерживал платформу над самыми кронами деревьев, да еще и сделал ее в некоторых местах почти прозрачной, позволяя всем желающим наслаждаться видом эльфийской флоры и фауны. В итоге большая часть команды, страдая от последствий прошлой ночи, практически все время провела, лежа около «наблюдательных пунктов» и любуясь видами, которые с каждым часов становились все прекраснее. Когда же на горизонте показался гигантский раскидистый дуб, природное буйство достигло своего апогея. Отныне абсолютно каждая поляна была укрыта плотным ковром цветов, от ярких красок которых пестрило в глазах. Листья на деревьях-гигантах от своего темно-зеленого оттенка перешли к совсем уж сказочному ярко-зеленому, да еще и отдавая налетом легкой синевы. На лицах эльфов, наблюдавших эту картину, расплылись теплые улыбки узнавания, а Довудиэль, не видевший дом почти семь лет, не стесняясь, вытирал в уголках глаз слезы. Эфириэль на них просто не обращала внимания.

Когда же до столицы осталась всего пара часов, внизу показалась главная водная артерия эльфийского государства, а рядом с ней — расчищенные поля, засаженные всевозможными плодовыми деревьями, переплетающимися меж собой кустарниками и различными съедобными культурами растений. Некоторые ряда уже были убраны, однако большая часть демонстративно предлагала всем желающим свои плоды, которые отличались от привычных и внешним видом, и размерами — даже простые яблоки, которые вампир узнал, были в три раза больше обычных. Среди всего этого пиршества, устроенного природой, виднелись маленькие фигурки эльфов, которые снимали уже который урожай за этот год и с удивлением провожали взглядами чужаков. Впрочем, как только в поле зрения показался гигантский дуб, Киндралиэль вышел вперед и несколько раз просигналил своим деревянным амулетом, так что вампир был уверен, что в столице их уже ждали. Так, собственно, и оказалось.

На одной из огромных веток гигантского дуба отряд встречала целая делегация. Основную массу составляли эльфы и эльфийки в темно-зеленых плащах, которые следили за приближающейся платформой цепкими взглядами — вампир быстро определил в них банальную охрану, впрочем, с явно не слабым магическим потенциалом. Чуток в стороне ожидала своего часа небольшая группа эльфиек в одеждах салатовой расцветки, такой же, как и у всех остальных групп поддержки — видимо, в сигнале Киндралиэля было указано и о наличии тяжело раненных. Но основное внимание к себе притягивали, конечно же, шестеро эльфов в центре, от которых на почтительном расстоянии держались все остальные. Старейшины. Вампир прищурился, с интересом разглядывая своих будущих противников — как он надеялся, в обсуждении, а не в бою.

Угрюмый седой эльф со сталью в глазах и тяжелым дубовым посохом в руке наглядно доказывал, что эльфы все-таки стареют внешне. Подтянутая темноволосая эльфийка в очках держала при себе тонкую трость и выглядела гораздо моложе соседа, но вампир, благодаря ведьмам имевший огромный опыт в определении настоящего возраста дам, был уверен, что она, наоборот, старше. Рядом с ней, скрестив руки на груди, нетерпеливо переминался с ноги на ногу весьма статный блондинистый эльф, не имевший при себе оружия — он явно был младшим из шестерки. Еще один седовласый эльф стоял по струнке ровно, магией удерживая посох рядом с собой, и в его карих глазах отсутствовали всякие эмоции. Заметив, как на него отреагировал Довудиэль, вампир понял, что это его товарищ, потерявший в войне слишком многое. Заканчивала строй пара близнецов — брат с сестрой оба имели длинные темные волосы, острые черты лица и орлиные носы, но при себе предпочитали держать разное оружие: у эльфийки был классический посох, а у ее брата — выточенная, или, скорее всего, выращенная из того же дуба булава, висевшая на поясе.

К тому времени, как платформа приземлилась, на руках вампира уже красовались черные перчатки, скрывавшие под собой несколько десятков колец. Оставив свой отряд позади, Мист зашагал к Старейшинам вместе с генералами. В какой-то момент он уловил едва заметный знак и остановился, генералы же продолжали шагать и вскоре влились в Совет. К Довудиэлю мигом метнулся один из эльфов и подал ему деревянный амулет — теперь напротив вампира стояло восемь Старейшин. Мист расправил плечи и придал лицу абсолютно нейтральное выражение, после чего спокойно принялся рассматривать эльфов. Какое-то время продолжался молчаливый осмотр, а затем вампир почувствовал почти невыносимое давление.

4 Первого месяца тьмы, 3127 года, вечер

Давление, навалившееся на вампира, было как вполне реальным физическим, принуждавшим преклонить колено, как сделали все остальные эльфы, так и ментальным, накатывающим волнами страха. Поначалу они были столь общими и чужеродными, что не действовали, однако спустя пару секунд волны стали прозрачными и всепроникающими. Вдруг на глазах у вампира за спинами Старейшин появились их точные призрачные копии. Вначале каждый имел по одной такой, затем по двое, а вскоре напротив вампира стоял все более и более уплотняющийся строй серых копий, который безумно кривлялись и беззвучно смеялись. Спустя пару секунд призраки внезапно успокоились. Они дружно обернулись назад и, уставившись на вампира удивленными взглядами, принялись распадаться на части. За ними в кучки серого пепла обратились и Старейшины, и гигантский дуб, и весь мир, оставляя вампира в абсолютной темноте, разрывающей его тело на крохотные кусочки…

Мист моргнул, возвращая реальность обратно. С трудом удержавшись от привычного оскала, вампир сохранил каменное выражение лица и спокойно перевел взгляд на эльфийку в очках, безошибочно определив острие ментальной атаки.

«Что ж, в эту игру можно играть вдвоем».

Остальные явно вливались в ментальную атаку по остаточному принципу, так что вампир не стал заострять на них внимание — они получат пропорциональный удар в любом случае. Мысленно сделав свое тело призрачным, вампир позволил атаке эльфийки проходить сквозь себя, а в ответ начал свою.

Удивленная стойкостью чужака, Фалиниэль внезапно увидела, как его глаза стали цвета крови, а зрачки растянулись до крестообразной формы. Поняв, что он готовит атаку, эльфийка приготовилась ее отбивать, но так ничего и не почувствовала. Не было ни волн страха, ни иных чужеродных ощущений или эмоций, только легкий ветерок трепал ее волосы, что было совершенно нормальным на такой высоте. Мысленно недоумевая, она пристально наблюдала за чужаком, когда внезапно почувствовала на своем плече чью-то руку. Осторожно скосив глаза, эльфийка увидела рядом с собой обезображенное отвратительными ранами и ожогами лицо мертвеца. Абсолютно реального мертвеца. Ей в нос ударила вонь горелого и гниющего мяса, а по телу пробежала волна липкого страха — ее настоящего страха. Сердце эльфийки застучало в бешеном темпе, по спине прошла волна холода. С трудом отвернувшись от мертвеца, до боли сжимавшего ей плечо, эльфийка не увидела ни чужака, ни других старейшин или эльфов. Только еще больше мертвецов со знакомыми лицами. Да, она была достаточно стара, чтобы помнить столько лиц. И все новые мертвецы поднимались из земли. Она не знала, когда успела переместиться на землю, но эта земля явно была мертва. Рядом не было никакой зелени, а все деревья выглядели так, словно были иссушены до последней капли влаги и готовы сломаться от одного прикосновения. Вдалеке же маячила гигантская коряга, в которой Фалиниэль с ужасом узнала их первородный дуб. Пока она рассматривала отвратительный ее взору пейзаж, мертвецы успели подойти вплотную и, обступив эльфийку, потащили вперед, цепко ухватив ее своими ледяными конечностями. В следующую секунду картинка вновь сменилась, и теперь Фалиниэль была уже на трескающейся под ногами мертвецов плоти первородного дуба. Они тащили ее к хорошо знакомой эльфийке полости в стволе мертвого дуба, где поток энергии, ныне изменивший свой цвет на темно-красный, бесконечно уходил вверх. Эльфийка прекрасно знала, что с ней сделает этот поток. Она видела похожие сценарии не раз и не два, просыпаясь затем с дрожью во всем теле. Не знала она лишь того, сможет ли ее разум выдержать будущую боль, ведь в кошмарах она не была реальной, а вот в нынешнем ее положении — будет…