В Брайсленд - Дочь творца стекла

Она стояла, ощущала силу Оливковой короны и Скипетра с шипами за спиной в мешке. Вокруг себя она ощущала другую силу — неосязаемую, но манящую. Часть исходила от Камиллы и Мило, смелых и готовых биться за то, во что они верили. Больше исходило от Амо и Маттио. Но сильнее всего была энергия толпы, похожая на чары. Бесстрашие. Верность.

— Ошибаешься, — сказала она девушке. — Каждый из вас сейчас творил магию, — она вдруг взяла девушку за руку. Она поклялась себе, что, когда это кончится, она не только вспомнит о девушке и храбрых людях без ломов, прячущихся ночью под мостом, но и проследит, чтобы им помогли. — Магию просто проще принимать как должное, когда она все время рядом.

34

Жаль, что эти странные люди, жители Кассафорте, с их потворством и верой в чары, не обладают качествами, которые мы в цивилизованных землях принимаем как должное: решимость, способность отличать правильное от неправильного. Потому они не станут главным народом.

— Целестина дю Барбарей «Традиции и причуды Лазурного берега: справочник для путника»

— Нужно принять решение. Сейчас, — сообщила деловито Камилла. Народ под мостом дал им гондолу, где уместились все сразу. — Если бы мы двигались быстрее, — сказала Камилла, — смогли бы вернуть всех вас в казы. После столкновения со стражами, всех троих…

— Сестра хочет сказать, что до заката осталось около двадцати минут, — перебил Мило с мрачным видом. — Будет сложно вернуться в одну казу, не то что в три. Нужно выбрать.

Они покачивались на воде в тишине. Вокруг них шептались люди на гондолах. Надежда Рисы на возвращение домой стала кошмаром. Она снова представила, как бьются окна, лишаясь чар, и работы ее матери становятся убийственными осколками, а печи отца взрываются огнем, который будет видно на мили. Века работы будут разрушены, если они не вернутся в Казу Диветри.

Она посмотрела на двух казарро, удивляясь, что вдруг стала презирать их. Ее друзья рисковали, чтобы помочь ей, а не им. Они должны были выбрать Казу Диветри!

Казалось, история, прошлое и будущее, соединились в этот миг. Она ощущала из мешка энергию Оливковой короны и Скипетра с шипами. Вокруг нее она ощущала силы друзей и народа под Мостом храма.

«Нет, — она чуть не рассмеялась от своего эгоизма. — Это не так».

Нищие и изгои знали ее только из песни Рикарда — они напали на стража не из-за ее интересов. Камилла и Мило рисковали жизнями и работой не для спасения незначительной Рисы Диветри, а ради того, что она представляла. Свободу. Защиту от тирании. Ее друзья рисковали ради свободы Кассафорте.

Они боролись за Кассафорте, объединяли энергии, чтобы пророчество Феррера о войне не сбылось. Страна была важнее одного человека или даже семьи.

Мило знал. Она восхитилась им и его верностью еще сильнее.

— Каза Кассамаги, — заявила она, не жалея. — Нужно спасти Кассамаги и записи.

Другие посмотрели на Феррера. Он обрадовался на миг, словно тоже переживал из-за тех же мыслей. Он покачал головой.

— Кассамаги старый дом, — медленно сказал он, — им правит старик, донимающий сыновей и слуг болтовней. Наши записи — ничто. Ты — судьба Кассафорте, девочка, — он дрожащей ладонью прижался к ее подбородку и вздохнул. — Спасем Казу Диветри. Думаю, Басо согласится со мной? — мальчик тут же кивнул.

Слезы выступили на глазах Рисы. Ее кожа покраснела от холода, была в мурашках. Старик улыбнулся ей.

— Спасибо, — сказала она.

— Не за что.

— Каза Диветри ближе всех, — признал Мило.

— Признаюсь, я рад выбору, — Маттио был заметно радостным.

— Но что нам делать там? — Амо был готов грести. — Нужен план. Мило? Камилла?

Камилла покачала головой.

— Решать не мне.

Мило тоже отказался.

— Такое серьезное дело требует решения казарро, — он кивнул Ферреру, — или казарры, — он посмотрел на Рису с надеждой.

Он верил в нее. Он не поучал ее, а просто верил в нее. И ей казалось, что она была способна на все.

— У меня есть план, — он родился из ее радости от его веры в нее. — Мы вернемся в Казу Диветри и сделаем ее своей крепостью. Многие люди в городе хотят, чтобы мы преуспели против принца, — она указал на людей в гондолах вокруг нее. Они захлопали, вопя. — Другие выступят с нами против принца, и все они — истинные сыновья и дочери Муро и Лены! Если нужно, мы сделаем из них стражей и расставим их на мостах, у дверей и окон. Я буду ночь за ночью поднимать флаг и трубить в рог, и мой город будет знать, что против узурпатора Каза Диветри и гордый народ, — ее решимость привлекла внимание толпы. Она ощущала, как груз в мешке придавал ей сил. — Мы будем стоять против него недели и месяцы, если нужно! Мы должны! Вы со мной!

Толпа захлопала, оглушая. Но она смотрела только на Мило. Он сиял, и она видела ответ, словно он кричал его изо всех сил.

— Лучше поспешить, — Маттио поплыл от Моста храма. — Амо, бери другой шест.

Воды канала казались неподвижными, но когда они покинули Королевский канал и попали в узкий водный проход, ведущий к Казе Диветри, и течение воды к морю ускоряло их путь на юг. Риса была удивлена, когда оглянулась и увидела, что гондолы из-под моста плывут за ними. Сильные мужчины гордо выпятили груди, женщины с платками на косах тоже гребли, как и подростки, стремясь за гондолой Рисы. Некоторые пели песню Рикарда, звук разносился над водой.

Это должно было радовать Рису. Но на западе она видела, как солнце опускалось все ниже. Оно казалось зловеще красным, последние лучи плясали на каналах. Она мысленно подгоняла гребущих. Скорее! Скорее!

Она так сосредоточилась на солнце и его движении, что топот сапог в унисон испугал ее. Мило перестал грести у одного из мостов, тянущегося по диагонали. Пение прекратилось. Они видели стражей, бегущих отрядом на юг. Казалось, принц сжал ее когтями издалека, сдавил ее легкие. Они направлялись к Казе Диветри.

— Мы можем опередить их, — сказала Камилла. Рисе от этого легче не стало.

Их новая гондола была большой и тяжелой, но ребята гребли вместе, и поток воды позволял им плыть быстрее. Она услышала, что они догнали стражей, а через пару секунд перегнали их.

Здания вокруг канала стали знакомыми. Многие она видела из окна каждый день. После враждебных лиц и мест знакомый вид воодушевил ее. Она прибудет заранее, окруженная людьми, готовыми биться с ней за город и страну. Надежда была. Она преуспеет.

Гондола стукнулась об камень и остановилась. Мило тут же вскочил на ноги, помог Рисе первой сойти на землю.

— Иди! — он подтолкнул ее, прижимая ладонь к пояснице.

Это не требовалось. Он оглянулся, она побежала по причалу и по грубой лестнице, ведущей к площади Диветри. Она миновала по две ступеньки, придумывала, как быстрее добраться до балкона наверху.