Элизабет Лим - Расплетая закат

– Нет, – заверил он. – Люди знают, что объединенный народ – это повод для надежд и борьбы, с императором или без него.

Среди толпы новоприбывших я заметила знакомые косички. В поле зрения появилось девичье лицо: пухлые щеки, ясные круглые глаза и маленькие губки бантиком.

– Майя!

С раскрасневшимися от радости щеками она побежала ко мне, держа одну из моих тканевых птичек за красную нить, которую я вшила в крылья, чтобы она могла летать.

Девушка уронила птичку в мои руки, и я прижала ее к себе. Нить, еще теплая от магии, защекотала мне пальцы.

– Ты выглядишь лучше, – по-доброму поприветствовала меня девушка, после чего повернула голову к Эдану. – Лорд-чародей смог тебе помочь?

Хоть убейте, но я не могла вспомнить ее имя. Оно крутилось на языке, как шелк, постоянно выскальзывающий из пальцев. Я нахмурилась.

– Нам удалось немного выиграть время.

В ее добрых глазах засветилось понимание, и она взяла меня за руки, игнорируя острые когти и скрюченные пальцы.

– Это я, Майя. Амми. Твоя подруга.

– Амми, – повторила я и обняла ее. Имя действительно звучало знакомо. В моей голове распутались нити воспоминаний о побеге из Осеннего дворца и путешествии по Аланди. Эта девушка была мне важна, но я не могла точно вспомнить почему.

Ее плечи расслабились, круглое лицо просияло в широкой улыбке. Она закинула большой мешок на спину. Одежда на ней была теплая: стеганая жилетка и плотные шерстяные штаны.

– Я взяла запасную одежду и материалы – подарок от мастера Лонхая. Я ушла из его лавочки через несколько дней после тебя. Услышав, что ты собралась драться с шаньсэнем, я сразу поняла, что должна помочь. С мечом от меня толку мало, но я неплохо умею обращаться с ножом и огнем. Солдатам же нужно что-то есть.

– Это верно. – Я посмотрела на сотни новоприбывших мужчин. – Боюсь, работы у тебя будет невпроворот.

Я взяла один из ее мешков и жестом показала следовать за мной.

– Пойдем, я познакомлю тебя со своей семьей.

Амми быстренько утвердила себя на должность нашего шеф-повара. Присутствие женщин в лагере творило чудеса с моральным духом солдат – даже Кетон стал чаще улыбаться.

«Сытый мужчина – счастливый мужчина», – говорила Амми. Я надеялась, что их боевое настроение долго продержится. Мы приближались к Весеннему дворцу.

Дорога выдалась такой долгой, что подошва ботинок Кетона совсем истопталась, но он ни разу не пожаловался. Я не решилась поднять эту тему, когда составила ему компанию, пока он толкал папину тележку.

«Тебе стоит остаться в Зимнем дворце, – пыталась я убедить отца. – Так безопаснее».

«Куда мои дети, туда и я».

«Но…»

«Я не останусь», – твердо заявил папа.

Так что пришлось взять его с собой. Большую часть времени он спал, так как еще не оправился после дней в плену у шаньсэня.

– Как думаешь, теперь, когда император мертв, что будет с его наложницами? – спросил Кетон, пытаясь завести шутливую беседу.

– У императора Ханюцзиня не было наложниц.

Брат фыркнул.

– Да конечно! У всех императоров они есть. Могу поспорить, что самых привлекательных он держал в Весеннем дворце. Цзяпурские женщины славятся своей красотой. Говорят, что столицу ни разу не захватывали, потому что местные дамы могут обольстить и заставить сдаться любого врага Аланди.

– Даже будь эти россказни правдой, сомневаюсь, что их обаяние сработает на шаньсэне, – сухо ответила я.

Голос Кетона помрачнел.

– Может, и нет. – Он замолчал на минуту, но потом отмахнулся от тревожных мыслей. – Знаешь, я бы предпочел, чтобы исход войны зависел не от мастерства владения мечом, а от мастерства приготовления риса. Мы бы тогда точно победили.

Раньше мой брат никогда не проявлял особого интереса к еде.

– С чего бы это?

– Амми сказала, что Цзяпур – столица лучшей еды в Аланди. На севере ничего подобного не готовят. Твоя подруга – отличный повар.

Я удивленно покосилась на брата.

– Ты общался с Амми?

– Немного. Хотел поблагодарить ее за хорошую работу.

Кетон украдкой бросил взгляд на Амми, которая расхаживала между рядами солдат, предлагая чай и клейкий рис с начинкой, завернутый в бамбуковый лист. Брат прочистил горло, и его щеки неожиданно залились румянцем. Он сразу же попытался сменить тему.

– Почему чародей не идет с нами?

Я посмотрела на Эдана, который держался от нас на расстоянии на протяжении всей дороги. Поджав губы, я не ответила. Кетон и сам прекрасно знал, в чем крылась причина.

Папа по-прежнему настороженно относился к Эдану, вежливо благодарил его, когда он помогал нам поставить палатку или приносил еду, но никогда не приглашал остаться и поесть с нами.

Каждый раз, когда я бросалась на его защиту, папино лицо мрачнело. Прислушавшись к совету Эдана, я закрыла тему, чтобы дать отцу больше времени. Но в глубине души я боялась вопросов, которые он задаст, если мы затронем магию; боялась, что он уже знал, кем я стала.

Брат окинул меня хитрым взглядом, который я так и не научилась распознавать.

– Чародей! – крикнул Кетон и помахал ему рукой. – Почему бы тебе не пойти с нами? – Заметив мое испуганное лицо, он добавил: – Не волнуйся, Майя, я буду вежливым. Эдан! Присоединяйся к нам!

Эдан часто заморгал, на секунду удивившись предложению, но послушался.

– Мы как раз говорили о Весеннем дворце. Расскажи о нем. Женщины в столице действительно так прекрасны, как все говорят? Или ты предпочитаешь южанок?

– Кетон! – Я смущенно ткнула брата локтем. – Ты что, пьян?!

Он рассмеялся, а я спрятала улыбку, заметив выражение лица Эдана. Никогда не видела его таким растерянным.

– Ладно, ладно… просто расскажи нам о Весеннем дворце. Почему он расположен так далеко на севере?

– Аланди не всегда была такой большой, как сейчас, – ответил Эдан. – При правлении первого императора Весенний дворец был его единственной резиденцией, и его построили на севере, чтобы армии шаньсэня могли защитить страну от вторжения. Когда империя разрослась на запад и юг, его потомки построили еще три дворца, чтобы равномерно распределить свое время между королевством. Только после восхождения на трон императора Тайнюцзиня людей начало беспокоить, что столица слишком далеко на севере. И слишком близко к территории шаньсэня, где северяне больше верны ему, чем императору. Как видите, их тревоги оказались пророческими.

Кетон ничего не сказал, что Эдан принял за безразличие и поэтому сменил тему.

– Майя говорила, что ты сражался в Пятизимней войне.

Глаза Кетона внезапно омрачила тень.

– Да, в том же полку, что и мои братья. Из них солдаты были куда лучше, чем из меня. Финлей даже как-то боролся вместе с тобой. Он сказал, что ты срубил сотню мужчин одним взмахом руки.