Элизабет Лим - Расплетая закат

Я проигнорировала их и посмотрела в глаза дочери шаньсэня. Если мое признание и шокировало ее, она этого не показала.

– Чародей, скажи мне, почему я не должна казнить портного.

Брови Эдана поднялись от удивления. Они с леди Сарнай никогда не ладили, и раньше она не спрашивала его мнения.

– Императорского портного действительно прокляли идти по стопам демона, – тихо сказал он. – И это правда, что со временем ее решения будут принадлежать не Майе Тамарин, а монстру внутри нее. Однако я верю, что, даже будучи демоном, она сделает все возможное, чтобы защитить Аланди.

Какими бы мрачными ни были слова Эдана, его вера в меня немного растопила лед вокруг моего сердца. Я закусила губу, надеясь, что леди Сарнай прислушается.

Военный министр встал.

– Это абсурдно! Мы не можем пустить демона в наши ряды. Немедленно схватите ее! Лорд Сина, я взываю к вашему здравому смыслу…

– Я командую армией, – резко перебила леди Сарнай. – А не лорд Сина. Это мое последнее предупреждение, министр Чжа, и я делаю вам поблажку лишь потому, что вы новенький и еще не привыкли к моему режиму.

Когда министры смущенно замолчали, холодный взгляд леди Сарнай вернулся ко мне.

– Завтра утром я объявлю, отправимся ли мы в Цзяпур или нет. И решу дальнейшую судьбу Майи Тамарин. Вы свободны.

– Как ты считаешь, она передумает?

Эдан знал, что я спрашивала не о том, пощадит ли меня леди Сарнай, а о том, увидит ли она смысл идти в Цзяпур.

Он обдумал мой вопрос.

– Она гениальный воин, но неопытный лидер. Во время Пятизимней войны шаньсэнь ни разу не вверял под ее командование свои войска. Когда война началась, она была четырнадцатилетней девочкой – очень юной и восхищенной силой и репутацией своего отца. Трудно сказать, как она поведет себя теперь, когда ей нужно сражаться с ним.

Я вспомнила, как шаньсэнь замешкался, прежде чем напасть на Сарнай.

– Думаешь, он любил ее?

– До того, как Гиюрак испортила его? Наверное, по-своему, да. Но прежде всего шаньсэнь всегда любил власть. Он видел потенциал своей дочери и обещал ей доверить командование своей армией, когда она повзрослеет.

– Еще он обещал, что ей не придется выходить замуж, – вспомнила я наш давний разговор с леди Сарнай.

– Он купил ее преданность. Она служила ему и искренне верила, что он сделает Аланди лучше, свергнув императора Ханюцзиня. Но сделка с Гиюрак отравила их отношения. А когда, заключив перемирие, он выдал ее замуж за императора, ее вера в отца умерла.

– Как и вера в Аланди, – пробормотала я, нахмурившись. – Как я могу ей помочь? Нам нужно больше людей, но у нас почти нет времени.

Я замерла. Передо мной лежало знамя императора. Я планировала вышить из него погребальный саван, но мне пришла в голову другая идея.

– Птичка, которую я сшила, чтобы найти тебя и леди Сарнай… Я могу сшить больше таких. Сотни. – Сглотнув, я коснулась амулета. Половинки ореха казались полыми под моей ладонью. – Надеюсь, я еще помню, как шить.

Я посмотрела на свои когти и скривилась. Эдан взял знамя за край, чтобы мы держали его вместе.

– Я помогу тебе.

Мы приступили к работе, разрезая ткань на сотню квадратиков. Эдан складывал, я шила. Мне давались только самые примитивные стежки, которым мама учила меня в детстве. Но их было вполне достаточно.

В каждую птичку я вшила нить от порванного зачарованного ковра, чтобы наделить их способностью летать. Они подрагивали, пока я работала, оживленные магией в моей крови.

« Как можно быть такой эгоисткой, Майя? Тебе не нужны птички, чтобы победить в этой войне. У тебя достаточно силы, чтобы свергнуть шаньсэня. Если пожертвуешь собой, то спасешь тысячи людей от смерти. Разве это не благородно? »

Я так сильно закусила губу, что она начала кровоточить.

– Все нормально? – обеспокоенно спросил Эдан.

– Если бы я могла спасти Аланди, сдавшись… – я осеклась и посмотрела на свои руки; на то, что когда-то было моими руками – … полностью превратившись в демона, разве это того не стоит? Никому бы не пришлось сражаться. Я могла бы спасти бесчисленное количество мужчин и женщин.

– Если сдашься, Майя, то перестанешь быть собой. – Он забрал иглу из моих дрожащих пальцев. – Потерпи еще немного. Ради Аланди. Ради меня.

– Я боюсь, что это сведет меня с ума, – призналась я. – Во мне столько злости… Я не могу ее контролировать.

Я зажмурилась, мечтая избавиться от всех ужасных воспоминаний о том, что я натворила с тех пор, как Бандур меня проклял. Они были гораздо более четкими, чем воспоминания о моей прошлой жизни.

– Что, если я снова тебя забуду? – прошептала я. – Что, если я…

– Нападешь на меня? – Эдан напряженно вздохнул. – Это возможно. Чародеи и демоны – враги от природы.

Увидев мою испуганную реакцию, он ласково меня поцеловал.

– Если забудешь меня, я найду способ заставить тебя вспомнить. А если нападешь… – Он прижал мою руку к своей груди. – Я буду держать тебя, пока ты не остановишься.

Эдан меня не убедил, но он еще не закончил.

– Я верю в то, что сказал мастеру Цыжину о твоем добром сердце, – его пальцы смахнули мои волосы с глаз. – Каждый день ты меняешься. Ты все больше похожа на демона, и я знаю, что голос внутри тебя крепнет. Но твое сердце принадлежит тебе, Майя. Это не изменится, пока ты будешь держаться за него всеми силами.

– Надеюсь, ты прав.

– Я это знаю. – Его взгляд упал на растущую стопку тканевых птичек. – Ты бы поверила, если бы я сказал, что знал ее? Киятанскую принцессу, которая сложила тысячу журавлей?

– Ты не настолько древний!

Эдан состроил гримасу.

– Эта история не настолько древняя. Я встречал Сиори лишь единожды, и то мельком, но она была похожа на тебя. Даже когда на нее свалилось ужасное проклятие, она осталась сильной. Ее бумажные птички принесли ей надежду.

Эдан переместил мою руку к своему сердцу.

– Ты не одинока, Майя. Никогда.

Его пульс равномерно бился под моей ладонью. Я кивнула и собрала первую партию тканевых птичек в тунику.

Красные нити, вшитые в крылья, мерцали в лунном свете. Опираясь на Эдана, я забралась на подоконник и посмотрела на бесконечный пейзаж из леса и океана под Зимним дворцом. Затем напоследок обернулась к Эдану.

– На удачу, – сказал он и поцеловал меня, щекоча мне нос своим дыханием.

Я взмыла в небо, поток воздуха поднимал меня все выше и выше. Оказавшись среди облаков, я долго парила в них, словно плыла по воде.

– Я не одинока. Еще не все потеряно.

Прижав птичек ближе к себе, я выдавила слабую улыбку. Это едва ли утешение, но без смеха солнца мое тело не чувствовало холода ночи, а без слез луны мое сердце не ведало страха. Даже перед неизбежным будущим, в котором моя смерть станет платой за спасение Аланди.