Анатолий Герасименко - Огонь сильнее мрака [СИ]

159. Такожде зрил Чудеса: преогромных Червей подземелий,

Телом могучих, но слабых единственным Оком,

160. Гласом великим стонали, узрев беспощадное Солнце,

Жалкими были на вид. Вслед за ними нашел я

161. Ящеров с острова Па, огнедышащих яростных Змеев,

Грозных, в Коронах златых и в Поводьях узорчатой кожи…

Из каковых прекрасных Стихов неизбежно следует факт Достоверности континента и неповторимости его животного Царства». На взгляд Джона, из прекрасных стихов неизбежно следовал тот факт, что Гиестирон Наэльский не ведал, о чём писал: золотые короны на ящерах еще туда-сюда, но вот насчет узорчатой кожи — глупо. Сожгут поводья, огнедышащие-то. Столь же убедительными оказались и другие свидетельства. « Ничтоже сумняшеся, приняла она дар из рук Соперницы, но увы! Сокрыто был тайное Жало среди адамантов, поелику в сердце Анади нашла приют Ревность преизрядная. И, подобно Жертвенной деве из диких земель Па, что зиждятся посреди океана, несчастная Красавица в муках испустила Дух ». Эти строки, по мнению Иматеги, также неоспоримо говорили в пользу существования таинственного континента. « И видит господин Уто: из озера поднялась Рука, держащая добрую Сталь. Пусть возьмет Достойный! Был глас. И господин Уто, развязав пояс, украшенный тридцатью четырьмя самоцветами из Приканских земель и бронзовой Пряжкой, искусно выкованной на острове Па, в гневе воскликнул… » Джон перевернул несколько страниц. Введение закончилось, началась первая глава. Здесь нашлось больше материалов по существу дела.

В Западном океане, писал Иматега, есть одно очень нехорошее место, где часто пропадают корабли. Находится оно примерно в двух тысячах морских лидов к юго-западу от Энландрии, и попасть туда можно, если ведёшь корабль в Приканию, но угодил в сильный шторм и сбился с курса. Океанское дно там неспокойное, из-под воды бьют горячие, как кипяток, гейзеры, то и дело к поверхности всплывают невиданные рыбы, а водоросли растут такие длинные и прочные, что сбиваются в огромные плавучие острова, способные остановить пароход на полной скорости. Иногда при полном штиле поднимаются гигантские волны. Там-то, по мнению доктора, и находился когда-то материк Па, ибо волны и гейзеры означают подводные землетрясения, а одно большое землетрясение вполне может разрушить континент. Тем более что континент этот, если верить древним авторам, был размеров скромных, даже скорей остров, чем континент. (Здесь Иматега цитировал двух летописцев, один из которых туманно именовал Па «скудной Юдолью», а другой с расчетливым нахальством вруна, чьи слова никто не сможет проверить, заявлял, что «остров помянутый в Длину ровно девяносто тысяч Локтей имеет, в Широту же не более пятисот»).

Жили на помянутом острове белые рослые люди, говорившие на сложном языке, не похожем ни на какой другой — об этом также свидетельствовали историки (оставалось надеяться, что те, кто слышал речь людей Па, знали хотя бы один язык, кроме родного). Народ Па, или па-лотрашти, отличались от остального человечества невероятным, сказочным долголетием. Кроме того, они слыли мастерами на все руки — неудивительно, если учесть долгий срок жизни. Па умели здорово работать с металлами, особенно с золотом, которого на острове было предостаточно, искусно ваяли скульптуры из песчаника, строили надежные, устойчивые к землетрясениям дома, а уж магию творили поистине сказочную. (Иматега украсил страницы эстампами, сделанными по летописным миниатюрам, но, как Джон ни вертел книгу, ничего разобрать не смог: печать была дрянной, а гравёр — неумелым. На миг Репейник представил, как толстый, обильно потеющий доктор возится с доской и резцами, но потом догадался, что книгу, скорей всего, иллюстрировал какой-нибудь незадачливый студент, взявшийся за работу в страхе перед отчислением).

Па-лотрашти неохотно поддерживали связь с остальным миром: понемногу торговали с Приканией, но и только-то. Вероятно, добавлял прозорливый Иматега, боялись смешанных браков с чужеземцами, не хотели ослаблять силу крови, хранившей секрет долголетия. Оттого-то скудны были сведения об исчезнувшем народе и о боге, который им управлял. Великий Моллюск, Тра́н-ка Тарве́м, подобно всем остальным богам, явился в наш мир три тысячи лет назад. Тогда же он передал народу Па эликсир счастья. В самом факте «осчастливливания» не было ничего необычного, всякий бог даровал подданным эйфорию: Хальдер Прекрасная — через прикосновение к алтарю, Ведлет Пернатый Змей — являясь во снах, Шиква Ша Мукала — в ритмичном, самозабвенном танце. Боги давали людям благодать в обмен на жизненные силы; это считалось естественным. Но, пожалуй, лишь Тран-ка Тарвем решил вопрос обмена столь радикально. Если Хальдер и Ведлет отпускали благодать малыми дозами, всего по часу блаженства в неделю, а какой-нибудь Каипора и вовсе не баловал подопечных, выходя на связь единожды в месяц, при полной луне, то Великий Моллюск был поистине божественно щедр. Его жрецы готовили «валлитинар» — эликсир счастья — каждую ночь, так чтобы утром любой человек мог придти в храм и получить свою долю. Говоря об эликсире, Иматега цитировал отрывок поэмы автора, который не то путешествовал по материку Па, не то сам происходил из народа долгожителей — здесь доктор был невнятен. Звали автора Урантог из Тайи.

«Знайте же все,

правители Мира,

искусные Маги,

Воины славные,

честные Девы,

Юноши храбрые,

мудрые Старцы.

Вам я поведаю

О дивном Напитке,

Валлитинаре,

что счастьем наполнит

души людские.

Не Хмелем дурным,

как вино молодое,

не сонным Покоем,

как маковый сок.

Валлитинар

не пьянит, не дурманит,

сердцу Веселье

подарит благое,

выпей — и станешь

Счастлив и Светел,

точно влюбленный

рядом с любимой.

Тран-ка Тарвем,

Бог-повелитель,

отец Па-лотрашти,

ласковый Пастырь

секрет нам поведал

Валлитинара,

жрецам он велел

напиток готовить.

Каждое утро,

как солнце восходит,

люди в Святилища

стопы направляют.

Валлитинар пьют,

Чтоб день наступивший

Счастьем украсить.

Довольно ль вам знать?»

Иными словами, комментировал Иматега, валлитинар если и был дурманом, то совершенно особого свойства. Не вызывая болезненных последствий, не затмевая разум, он превращал любого человека в безмятежного счастливца, который радостно приветствовал жизнь, без ссор и споров общался с ближними, всецело, не печалясь о бренном, отдавался ремеслу или искусству, в общем — жил на радость себе и другим. «Воистину, — писал доктор, — сей загадочный Валлитинар превратил бы даже нашу несчастную Отчизну, трудные времена терпящую, в чудесный Сад, где каждый был бы другому Братом, исполняя притом обязанности свои с Довольством и Рвением».