Илана Мьер - Последняя песнь до темноты

Нед впервые коснулся ее. Рианна застыла, но это было братское прикосновение к запястью.

— Это вся сила, — сказал он.

— А боль? — спросила она. Не сдержалась, она хотела ответы, а Нед с его новыми мозолями и мрачным видом, казалось, мог ответить

Но она ошиблась. Он покачал головой.

— Не знаю.

ГЛАВА 30

Настоящей тишины она еще не знала. Ее отец закрывал Рианну от шума и грубости мира, теперь она это понимала, и когда-то было сложно представить место тише улицы с их домом. Но тут, в лесу, тишина была осязаемой, будто живой. Это ее восхищало и пугало. Она не могла уйти в библиотеку отца и затеряться в истории. Не звенели колокола из Старшего святилища в глубокой ночи. Стук с кухни истрепал ее нервы, ее тело стало тоньше, словно осталось после кого-то. Если бы не короткие волосы и потрескавшаяся кожа на ладонях, она бы не поверила, что это произошло с ней.

И теперь пахло хвоей, тени сгрудились в лабиринте ветвей. Среди тишины мысли Рианны отражались эхом в ее разуме, словно в подземелье без дверей, где стены стыкались со стенами. Ночью эхо звучало в ней, и она просыпалась от шепота Райена, терзающего ухо. Но почему-то не спать было еще хуже.

Конечно, рядом был Нед, но он мало говорил. Словно ощущал, что она не могла сейчас болтать. Что она могла сказать? И она боялась, что в разговоре зарыдает. А этого ей хватило. Ей надоело искать поддержки у кого-то, особенно у мужчин.

В другом состоянии холод отвлек бы ее. Она была одета для такой погоды — Нед купил ей плащ и теплую одежду перед отправлением — но все равно кончалась осень, холод проник глубоко в северный лес. В это время года в доме Гелван было тепло от огней в камине, и ее отец готовился бы к пути на юг.

Мысли об отце пытали ее в тишине леса. Она снова и снова видела, как он падает, смотрит ей в глаза, и там угасает жизнь.

В такие моменты ей хотелось уткнуться лицом в плечо Неда, как она раньше делала, не думая. Но это было до Дариена Элдемура, до разрыва помолвки, до Райена Амаристота. Да, проклятие. Это тоже.

И она не трогала Неда, помня, что он любил ее, и что он был хорошей душой. Он не заслужил боли фальшивой надежды. Он казался теперь сильнее, но то была иллюзия, мужчины прятались за маской силы. Или уязвимости.

Он не дала себе думать о таком, лучше думать о том, что нужно сделать дальше. Выслеживать Райена Амаристота оказалось удивительно просто. В последний день в Динмаре она предложила зайти к башмачнику, которого встретила с Райеном, вспомнив, что он хотел у него что-то забрать на пути.

Зная теперь его натуру, Рианна поражалась, что Райену Амаристоту было дело до обычных людей. Раньше она посчитала бы это знаком его добра и щедрости. Меньше недели назад.

Завоевывать доверие у всех, даже слабых, было выгодно. Это был ценный урок.

В день, когда они хотели уйти, они с Недом вошли в мастерскую на рассвете, и башмачник был уже за работой. Нед держался за ней, Рианна тепло поприветствовала мужчину, но ведя себя как леди высокого рода. Она знала, что если будет слишком дружелюбна, то лишится его уважения и вызовет подозрения.

— Так это подруга лорда Амаристота… леди Лея, да? — сказал башмачник, выглядя настороженно. — Он уже ушел, я думал, вы с ним. Разве лорд Амаристот не сопровождает вас к семье?

Рианна рассмеялась.

— Сопровождал, — сказала она, — но лорд Амаристот — человек мира, у него много тревог. И он оставил мне телохранителя и ушел по своим делам. Не помню, куда он пошел…

— Он был тут пару дней назад, — сказал башмачник. — Вроде, собирался к деревне Коррит. Проверял, выдержат ли его сапоги путь.

— Конечно… Коррит, — Рианна кивнула и улыбнулась, словно вспомнила. — Не представляю, что ему делать в таком месте.

— Как и я, миледи, — сказал мужчина. — Вам что-то нужно?

Они покинули мастерскую, Рианна заметила, что ее руки дрожали. Она все же держалась ровно, шла величаво, словно они прогуливались.

— Ты молодей, — сказал Нед, впервые проявив юмор с возвращения. — Я бы не понял, что ты не веселая и недалекая леди Лея.

Она пронзила его взглядом, не понимая, как он мог хвалить ее умение врать. Она вспомнила их игры в детстве, где главным было уметь изображать других людей. Она помнила, как он все время пытался спасти ее, а она постоянно злилась, что у нее нет приключений. Гнев поднялся в ней — приключения были не для женщин из-за их пола и слабости, как говорили. С ними играли, их желали, на них охотились. Нед не был виноват в этом.

И они направились в Коррит, который был еще большим дном, чем Динмар.

— Думаю, он собирает припасы перед походом в горы, — сказал Нед. — Все верят, что Дариен пошел туда. Якобы там Путь.

— Ты веришь в Путь? — спросила Рианна, придерживая юбки.

— Не знаю… и мне все равно, — коротко сказал Нед.

— Ты злишься.

— Песни — пустое, — сказал Нед. — Я пытался поверить, что они важны, потому что они так тебе нравились. Но мне плевать на слова с музыкой, которые исполняет человек, что не рисковал. Меч поет громче.

Рианна улыбнулась и промолчала. Она была в долгу перед Недом, и было бы грубо указывать, что его взгляды были неистовее необходимого. Она не знала, простит ли он ее, но об этом было утомительно думать. Нед Альтерра сам мог решить, как ему жить.

Но была в его словах правда. Меч пел громче. Она каждый вечер перед ночлегом тренировалась с кинжалом. Нед предложил один раз помочь, но она сделала вид, что не услышала. Она старалась не думать об этом, но каждое движение вызывало воспоминания. Нож убивает вблизи, говорил Райен Амаристот, и это эхо звучало в ее голове.

Нед наблюдал за ней, и она не знала, ощущал ли он что-то в этот миг: он словно был далеко, точкой на берегу.

Может, рядом с ней он всегда себя так чувствовал.

Одной из ночей, когда эхо стало какофонией, которую не удавалось подавить, Рианна начала кружить кинжал бессмысленными ударами, но не могла остановиться. Деревья стояли недовольно, холодный ветер бил ее по лицу, а она кружила быстрее и быстрее. Их огонек трепетал, и она видела землю и камни, но дальше шел черный занавес ночи. Нед был лишь тенью, а потом пропал, пока она кружила.

Ее нож ударил по чему-то твердому, и она увидела Неда в свете, остановившего ее кинжал своим мечом. Она нахмурилась: за эту неделю в пути он ни разу не вмешался.

— Оставь.

— Сначала сразись со мной.

Это вызвало в ней ярость. Без слов она напала, а позже думала, что могла убить его в ту ночь, если бы он плохо сражался. Она зашипела, когда он направил ее кинжал к своим коленям, удар мог покалечить. Он отскочил от ее ножа, а потом выбил из ее хватки. Пальцы обожгло, рукоять вылетела, и она чуть не упала, охнув и сжав кулаки в гневе.

— Я могу тебя кое-чему научить, если позволишь, — сказал Нед.