Юлия Ляпина - Драконий подарок [СИ litres]

Как всегда, при упоминании отца моего отца настроение у бабушки испортилось, и она дернула меня за короткие пряди на макушке:

– Потому и не смотрел, что тебя отвлекали или скорее девочку щитом прикрыли, да и срок совсем небольшой.

– Но я не думал, что так бывает с первого раза! – возмутился я, а бабуля нехорошо прищурилась:

– А ну-ка, внучек, рассказывай, откуда знаешь, что с первого раза?

Пришлось рассказать бабуле все, начиная со спасения Жана; она внимательно слушала, и я слышал, как щелкают бусины, свисающие с плетеного пояса, помогая ей выстраивать схему. Когда я закончил, бабуля посидела еще немного неподвижно, перебирая гладкие бирюзовые камушки на поясе, а потом сказала:

– Внучек, а куда ты дел кинжал, который взял в качестве первого подарка?

Я пожал плечами: дома оставил, в мастерской.

– Призвать можешь?

– Могу, – я кивнул и развел руки. Шепча слова призыва – есть у нас, драконов, такая особенность, – мы можем призвать вещь, которая нам нравится и которую не раз держали в руках. Вот, наверное, откуда ноги растут у многочисленных легенд о драконьих сокровищах. Через минуту кинжал упал мне в ладони, и я почтительно протянул его бабушке. Та тут же схватила его, осмотрела, вытянув из ножен, едва ли не обнюхала и, откинувшись на спинку кресла, сказала:

– Все понятно, прости, внучок, в такую хитрую ловушку попалась бы даже я. Иди, отдохни с дороги, через час будем обедать, – и, протянув на прощание свою нежную ручку, потрепала меня по щеке. – А все-таки ты уже вырос, разбойник!

Девушка шла плавно и совершенно бесшумно, я даже подивилась такой легкой походке. Она проводила меня в большую красивую комнату, всю в золотисто-коричневых и бирюзовых тонах, помогла умыться, а потом осторожно разобрала прохладными пальцами прическу и предложила халат и мягкую сорочку:

– Госпожа просит вас отдохнуть до обеда, я приду заранее и помогу одеться.

– Хорошо, спасибо, я действительно устала

Едва камеристка вышла, как я легла в кровать, завернувшись в покрывало, и уснула.

Мне снился Жан – уставший, с прилипшими ко лбу волосами, с замученным и несчастным лицом. Он сидел за письменным столом и, шевеля губами, читал какой-то солидный фолиант в коричневой коже; я подошла ближе, коснулась губами его волос, ощутив их запах, и тут же проснулась от стука в дверь: пришла камеристка.

Умывание и одевание шло медленно, я никак не могла окончательно проснуться. Заметив это, девушка принесла мне бодрящий отвар. Выпив несколько глотков из серебряного стаканчика, я, наконец, посмотрела на себя в зеркало: аккуратно причесанные волосы были уложены иначе, чем укладывала камеристка в доме графа: красиво перевитый бирюзовой и бежевой лентой жгут волос лежал на макушке, как венец, остальные волосы были собраны в сложный пучок, украшенный теми же лентами. В итоге выглядела я изысканней и даже старше, но переживать по этому поводу не стала, опрятно и удобно – и хорошо.

Платье, предложенное камеристкой из 'гостевого' гардероба, мне тоже понравилось: бежевый велюр, очень мягкий и тонкий, напомнил мне любимую игрушку, собачку шарпея. Отделка из коричневой с незабудками тесьмы и длинный тканый пояс делали платье строгим и в то же время нарядным, осталось надеть туфельки и чулки в тон платью и можно идти к столу.

Камеристка проводила меня до уютной квадратной комнаты, похожей на резную шкатулку: стены украшали шпалеры с рисунком из плющей и роз, пара буфетов темного дерева стояла в простенках между окнами и тихо сияла начищенной посудой. Легкие этажерки с салфетками и полотенцами прятались по углам, а в центре под низко висящей люстрой расположился круглый стол, накрытый тонким голубым полотном поверх плотной драпировочной ткани.

Дракон и его бабушка уже прогуливались вдоль окна, тихо беседуя; увидев меня, хозяйка дома тут же велела всем садиться за стол. Внука усадила слева, а меня справа от себя и, хлопнув в ладоши, велела подавать обед. По времени это был скорее ужин – за окнами уже сгустились вечерние сумерки, и в люстре горели свечи, но 'хоть горшком назови, только в печку не сади' – так любила приговаривать бабушка.

Сначала подали закуски, и я, вспоминая невнятные рассказы о королевских и аристократических обедах, мелькавшие в курсе истории, пробовала не все блюда и только чуть-чуть. Кажется, драконица за мной потихоньку наблюдала, но ничего сложного к столу не подавали: суфле с креветками и острый салат ели ложкой, кусочки соленой и копченой рыбы с различными добавками брали вилкой. Два рядом. На горячее подали мясо в горшочках и суп, так что похожие на орудия пыток серебряные завитушки у прибора остались ждать десерта.

На десерт подали фрукты, сыр и овальные бисквиты, смазанные джемом и украшенные фруктами, вымоченными в крепком вине. Я соблазнилась видом такого бисквита, но, вдохнув аромат спиртного, закашлялась, и меня едва не стошнило – странно как-то, но печенья больше не хотелось, пришлось взять яблоко. Пока я его чистила, Ролен вынимал из не знакомых мне фруктов косточку с помощью той самой серебряной спирали; закончив, он порезал плоды на кубики и, сложив их в десертное блюдце, предложил мне:

– Попробуйте, леди Диол, это очень вкусно.

Я поблагодарила и взяла кусочек двузубой вилочкой, Ролен взял следующий, и буквально за минуту мы опустошили блюдце под насмешливым взглядом черных глаз драконицы.

Напившись чаю, мы заскучали, и вскоре драконья бабушка пригласила нас в гостиную и открыла клавесин.

Я весь вечер приглядывался к Марине – она выглядела как обычно, беременность еще не отразилась на ее лице и теле, но крошечный золотистый огонек уже сообщал ей о своих желаниях. Вот она с аппетитом ест суп, отказываясь от острого мяса, а вот откладывает бисквит, содрогнувшись от отвращения. Мне захотелось ее чем-нибудь порадовать, и я очистил пару плодов садовой колючки, дамы не в состоянии сами снять их жесткую кожуру, но обожают нежную розовую мякоть. Бабушка это отметила и выразительно подняла свои черные брови.

Разговор перед обедом был длинным, и я, наконец, узнал, в какой клубок интриг ввязался.

– Скажи мне, внучек, сколько в среднем живет человек?

– Хм, бабуль, ну и вопросы! Смотря кто – крестьянин, если не случится эпидемии или голода, в среднем сорок лет, дворяне около пятидесяти, а вообще умирают рано и часто.

– А сколько живут сильфы?

Я задумался – что-то мне такая информация не встречалась – и просто пожал плечами.

– Сильфы живут около трехсот лет, а потом растворяются в своем любимом воздухе. А сколько живем мы?

– Около трех тысяч лет…

– В среднем, – кивнула бабушка, – но можем и больше, и за это время забываем множество чужих секретов, ибо память наша не бесконечна. Так вот, много тысячелетий назад один мудрый дракон решил спасти то, что мы, драконы, забываем от возраста, лени или болезни, и создал Пещеру Памяти – знаешь, что это такое?