Юлия Ляпина - Драконий подарок [СИ litres]

Усмехнувшись друг другу, мы раскланялись, я положил на край стола три золотых, и буквально в эту минуту с шипением гаснущего костра на колени Марины хлопнулся странный листочек в серебряном колечке.

– О да! – воскликнул маг, выбираясь из-за стола и подбегая к моей леди. – Все получилось, я вижу, что лист другой! Прочтите скорее, миледи!

Сердце колотилось где-то в горле, когда пара серебряных колечек с громким шипением исчезла, унося мое короткое письмо маме. Голова кружилась; к счастью, Жан был рядом и помог встать с табурета, и под руку вывел в приемную, и усадил в кресло, и даже фляжку свою предложил, но пить крепкое вино я отказалась: боялась, что расплачусь, а потом оказалось, что мое лицо и так все мокрое от слез.

Пока я устраняла следы слезотечения, Жан расплатился с магом, и вдруг прямо из воздуха мне на колени упал обычный листочек в клеточку.

Маг забегал вокруг, радостно суетясь, а я боялась взять листочек в руки и впервые за несколько месяцев прочитать письмо от мамы.

И тут в дверь громко и решительно постучали. Мы удивленно переглянулись, а брови мага поднялись так высоко, что стали похожи на арки разводного моста. Моя рука сама собой скользнула в муфту и спрятала записку. Маг шевельнул рукой – дверь отворилась.

В сером свете декабрьского дня стояла парочка расфуфыренных дам в сопровождении столь же вычурно одетых кавалеров. Судя по жадному любопытству, написанному на их лицах, именно оно привело их в лавку мага; что ж, мы с Жаном в масках, по одежде нас сложно узнать, попробуем подыграть светским бездельникам:

– Ах, сударь! – воскликнула я, мысленно хихикая и вспоминая любимый бабушкин фильм «Гардемарины, вперед!» – Вы обещали мне приворотное зелье, а продали отворотное! Мой возлюбленный меня избегает! – говоря все это, я капризно надувала губки и ломала язык, добавляя кокетливую картавость.

Маг, блеснув глазами, тотчас вынул из ящика стола несколько флакончиков без подписей и начал уверять, что:

– Вот это средство стоит аж пять золотых, но мужчина от него становится просто неистовым в постели! А от этого у соперницы вылезут волосы, а от этого на носу вскочат прыщи! Всего пять капель на чашку и восемь золотых за флакон!

Тут я мило покраснела и пробормотала, что непременно возьму у него все – в свой следующий визит, а пока не могу: тетушка ждет с покупками из бакалейной лавки! Жан тут же подхватил меня под руку, и мы сбежали, давясь от хохота, сегодня у мага прибыльный день!

В карете прочитать письмо не получилось – уже смеркалось, да и подпрыгивало транспортное средство на каждой кочке нещадно, но в особняке графа я сразу заторопилась было раздеться и остановилась: а куда мне идти? В спальню Жана? Но сейчас он пойдет туда, чтобы переодеться, а я хочу побыть одна и почитать письмо.

Спас положение сам Жан – взяв за руку, привел меня в небольшую красиво обставленную комнату рядом с его спальней:

– Это будуар, за ним твоя спальня и гардеробная, а напротив – гостиная и мой кабинет.

Я тихонько всхлипнула и сама прижалась губами к его губам, стараясь передать в поцелуе и благодарность, и любовь, и страх прочесть в письме что-то ужасное. Он крепко обнял меня, и мы немного постояли, слушая стук сердец друг друга, потом он отступил, поцеловал мне руку и вышел, а я, пошатнувшись от навалившейся вдруг усталости, опустилась в красивое кресло с вышитыми арабесками подушками.

Листочек, скрученный в трубочку, уже перебрался из муфты в кошель на поясе, и мне пришлось повозиться, чтобы достать его. Строчки расплывались перед глазами, и я торопливо смахнула рукой слезы и шмыгнула носом: почерк был мамин, четкие округлые буковки и дрожащие, убегающие вниз строчки:

«Доченька! Милая, где ты? Твое письмо упало прямо на бабушку, и мы не сразу смогли прочитать. Мы рады, что ты жива и здорова» – тут фиолетовые клеточки расплылись под крупной каплей, и дальше мама, совсем теряя голову, просила меня носить кепку от солнца и хорошо кушать.

Я сидела и дышала ртом, боясь пошевелиться; весточка из родного дома, щедро политая слезами, пропитанная запахом бабулиных пирогов и маминых учебников, пробила в моей обороне огромную дыру, через которую утекали твердость, смелость и решительность. Закричав, я сползла на пол, корчась от невыносимой боли, и тут же в распахнутую дверь вбежали Жан и Ролен:

– Жан, что с ней?

– Письмо из дома, – муж был растерян и испуган, а дракон только кивнул, и я провалилась в милосердную темноту.

Утром Жан и Марина просто светились, как майское солнышко, и мне хотелось погреться возле них. А когда леди Марина намазала мне булочку джемом, на меня пахнуло запахом лета, и кровь огоньком побежала по жилам. Дернув плечами, прогнал это ощущение и уставился на огонь в камине, слушая, как Жан уговаривает жену поехать на прогулку.

В общем, ничего страшного в их желании не было, связь с подарком уже окрепла и требовала лишь пару вежливых прикосновений в день.

На прогулку я их отпустил, предварительно вручив защитный амулет: из дома графа я уходить не собирался, нужно было нарисовать дорожную карту и перенести на нее все пометки юного дракончика. С отцом можно связаться и по хрустальному шару, а особняк графа почти в центре столицы, так что молодым было где покататься в обширном торговом районе.

Но к обеду я забеспокоился: как ни хороши мои амулеты, но Жан пока очень неопытный маг и может не заметить опасность, но тут у двери застучали колеса кареты, в холле раздались голоса, и я вернулся к работе, потирая уставшие глаза.

А через десять минут меня накрыло волной боли! Отпрыгнув от стола, стараясь не опрокинуть краски, я бросился к двери; с другой стороны коридора бежал Жан с бледным и перекошенным лицом, подозреваю, что я выглядел так же. Боль рвалась из-за двери в хозяйском крыле; глянув на крупные капли пота на лице виконта, я рванул дверь – леди Марина корчилась на ковре, задыхаясь и закрывая рот руками.

– Жан, что с ней? – проблеск осознания мелькнул в его испуганных глазах:

– Письмо из дома…

Я понял, что времени нет совсем: маленький золотистый огонек тревожно мерцал, а скручивающие тело нервные судороги через пару минут могли убить и мать. С пальцев слетело заклинание мгновенного сна, и, перекатившись на бок, растрепанная и зареванная женщина обмякла. Жан тут же поднял жену с пола и сел в кресло, держа ее на руках:

– Ролен, что случилось?

– Истерика.

Жан удивился и не поверил:

– Ей было так больно, что я услышал крик из столовой.

– Это был не крик, ты услышал ее боль.

Виконт совсем спал с лица:

– Это опасно?

– Мы успели, – я отвечал кратко, одновременно пытаясь снять с тела Марины судороги, прочистить забитые дыхательные пути и задать сердцу спокойный ритм.