Надежда Волгина - Проклятый цветок [publisher: SelfPub]

– Пойдем, я покажу тебе его…

Я шла за ним по лесу, ведомая им же, и понимала, что решилась на самую отчаянную авантюру в своей жизни, что никогда еще раньше не поступала так опрометчиво. Но мне и так хорошо не было никогда. Неизвестно почему я доверяла Булату, и еще мне жутко приятно было находиться с ним рядом. И теперь мне ночь казалась по-настоящему волшебной.

Мы остановились на малюсенькой полянке.

– Смотри, – Булат присел и потянул меня за собой, все так же удерживая за руку.

Я опустилась на корточки рядом с ним, так близко, как только смогла. Как же мне хотелось прикоснуться к нему, прижаться всем телом! Томление до такой степени овладело моим телом, что я не сразу сообразила, что в траве что-то алеет. И именно это мне показывает Булат. Аленький цветочек! – ахнула я. Самый настоящий, как из сказки. Он даже слегка светился и переливался всеми цветами радуги.

– Так вот ты какой, цветок папоротника? – выдохнула я, охваченная восторгом. – Да ты просто чудо природы!

– Так и есть, – Булат посмотрел на меня, и я заметила, какой лаской светятся его глаза. Наши мысли сейчас были созвучны, я уверена. – Редко кому доводится увидеть его.

– А где же клады, сокрытые глубоко в земле? – я взглянула в сторону леса, которой темнел чащей.

– Нет тут никаких кладов. Да даже если и были бы, мы их не увидели бы.

– А как же легенда?

– Люди ошибаются, когда наделяют цветок подобной силой.

Булат выпрямился, и я поняла, что мои колени тоже затекли от долгого сидения. Прикоснувшись к пушистым лепесткам цветка кончиками пальцев, я тоже поднялась на ноги. Наверное, сделала это слишком резко, потому что в следующее мгновение почувствовала приступ головокружения и упала бы, не поддержи меня Булат.

Он прижал меня к себе, и я вдохнула его запах – леса и чистоты. Колени подгибались от охватившей меня слабости. Какое-то время Булат удерживал меня вертикально, а потом медленно опустил в густую траву, а сам лег рядом и прижался ко мне сбоку, согревая своим телом. Собственно, в тот момент меня совершенно не волновало, что земля может оказаться холодной, я попросту этого не чувствовала. Все мои мысли и желания сосредоточились на руке Булата, которая гладила меня по лицу, прошлась по губам и спустилась к шее. Вот тогда я задрожала от настоящего, неконтролируемого возбуждения. Я обхватила его лицо и притянула ближе к своему. Наши губы встретились, и время замерло вокруг нас. Осталось только ощущение полного восторга, что испытывала я в данные момент. Никогда до этого мужчина меня не целовал так. Столько нежности и страсти он вложил в один единственный поцелуй. Губы его исследовали мои, а язык то погружался в мой рот, то снова выныривал на поверхность. Остатками разума я улавливала, что Булат уже давно не гладит мою шею, а спустился ниже и расстегивает пуговицы на сарафане. Я лишь хотела, чтобы он быстрее освободил меня от кусочка ткани, что сейчас является досадной помехой.

Когда его рука коснулась холмика моей груди, я замерла от восторга , выгибаясь ему навстречу, забираясь к нему под рубаху, с восторгом гладя его теплую спину.

То, что произошло между нами дальше, не поддается никакому описанию. Я парила в облаках, взмывала все выше, проваливалась в воздушные ямы. Я, не стесняясь, кричала от удовольствия, достигая пика снова и снова. Я лишь хотела, чтобы это длилось вечно.

А потом мы отдыхали. Моя голова покоилась на плече Булата. Он гладил меня по волосам. Я поворачивалась к нему, и мы снова целовались. И я чувствовала себя счастливой, как никогда.

– Мира! Ты живая?! – кто-то тряс меня за плечо.

Я разлепила глаза и в первый момент не поняла, где нахожусь. Холодно было так, что зубы выколачивали барабанную дробь, и я не могла пошевелить даже пальцем. Надо мной нависла Арина и что-то кричала. Наверное, уши мои так замерзли или их заложило от ее крика, только я видела, как активно она шевелит губами, а ни звука не улавливала.

– Да ты слышишь меня вообще?! – вдруг прорвало плотину, и в уши мои хлынул оглушающий голос Арины. Она трясла меня, растирала руки, щеки. – Идите сюда, я нашла ее! – крикнула она кому-то еще. – Ты с ума сошла – спать в лесу?! Простудилась же, наверное, насмерть…

Прибежала запыхавшаяся Катя, с явными следами слез на лице.

– Мира, боже мой!.. – она упала на колени, обхватила меня и прижала к себе. – Как же ты нас напугала. Я думала ты сгинула в лесу, да еще и в такую ночь. Мы уже часа четыре тебя ищем.

Вокруг меня столпился народ. Стыд постепенно вытеснял все остальные чувства. Что, должно быть, они все обо мне думают. И где Булат?

– Какой еще Булат? – переспросила Арина, и я прикусила губу, поняв, что задала вопрос вслух. – Поднимайте ее, чего стоите, – забыла она уже про Булата и раздавала команды мужчинам. – Да закутайте в одеяло, окоченела вон вся…

Через полчаса я уже покоилась на Катиной кровати, обложенная подушками. Меня била крупная дрожь, лицо пылало, словно охваченное огнем. Я поняла, что у меня поднялась высоченная температура. Голова раскалывалась и тошнота накатывала волнами. Рядом хлопотала Катина мама, такая же заплаканная, как и дочь.

– Простите меня, – прохрипела я. Горло саднило, будто по нему прошлись нождачкой несколько раз. – Сама не знаю, как так вышло.

– Молчи, деточка. Чего уж там… – велела мне тетя Света. – Выпей на-ка таблетку. Жар у тебя сильный. Нужно срочно сбить. Ох, боженька, только не допусти воспаления, – перекрестилась она на икону.

Катя с Ариной сидели тут же – в ногах моих. Брови Арины были сердито сдвинуты, но в глазах плескался страх. Катя так и вовсе плакала.

– Мам, а может за Степанидой сбегать? – шмыгнула она. – Вон как ей плохо, – кивнула она на меня.

А мне было не то что плохо, я чувствовала, что умираю. Никогда в жизни я так не простывала, чтобы болело все сразу и дышать было нечем. Я слышала, как из моего горла вырывались хрипы. Даже если и хотела сказать что-то еще, то не смогла бы.

– Точно, доча! Беги живо! Без нее нам не справиться.

Кажется, я потеряла сознание. Когда в следующий раз очнулась, почувствовала, что на лбу лежит что-то холодное. На мне уже не было одеяла. Его заменила тонкая простыня. В комнате пахло уксусом и еще какими-то травами. Возле кровати, на стуле, сидела сморщенная старушка и беспрерывно что-то бормотала.

– Очнулась, голубушка? – встрепенулась старушка и открыла глаза. Я поразилась тому, какие они у нее яркие. – Ну-ка?.. – она прикоснулась тыльной стороной ладони к моей шеи. – Кажется, жар спал. Давай-ка, накроем тебя потеплее. Уже можно.

Она сняла простыню и укрыла меня одеялом. Я пока еще не поняла, как чувствую себя. Но голова и горло все еще сильно болели. Говорить я точно не могла. Язык словно опух и не ворочался во рту. Пить хотелось со страшной силой, и я скосила глаза на тумбочку, где стоял стакан с чем-то коричневым.