Тэд Уильямс - Восстание теней [Восхождение тени] [Shadowrise ru]

Эна явно была разочарована, но спорить не стала. Сделав книксен в знак прощания с сёстрами, она пошла к двери.

— Вы хранители Чешуи, — предположил Кремень, когда девушка удалилась.

— А чего бы нам ими не быть? — сухое лупоглазое лицо Гульды выглядело почти весёлым, хотя в интонациях промелькнула толика раздражения. — Мы переняли знания от своей матери, а та — от своей, — и так было с тех самых пор, как первый киль врезался в здешнюю почву; кто ещё хранил бы её, натирал до блеска и познавал её тайны?

— И бог говорит с вами через Чешую, — уточнил Кремень, уверенно, будто говорил нечто совершенно разумное.

И похоже, для Гульды так оно и было, потому что она сухо кивнула в ответ.

— Когда он находит нужным.

— Когда он находит, — согласилась Мэв, мягко, осторожно кивая, как будто любое слишком резкое движение — даже кашель, в приступе которого, кстати, опять зашёлся сам Сланец, — могло нарушить шаткое равновесие.

Да по сколько же им лет?

— В последнее время бог много говорил с вами, — сказал Кремень.

Впервые за весь разговор Гульда заколебалась:

— Да… И нет…

— Нет, — пробормотала Мэв. — Да.

— Он говорит с нами, — Гульда покачала головой. — Но иногда создаётся впечатление, что сны изменили его. Раньше он никогда так не гневался. Как будто что-то проникло в его сон и причинило ему боль.

— Сон и боль, — повторила Мэв.

— Возможно, он вспоминает, как покинул этот мир, — сказал Кремень, и с каждым произнесённым словом он всё больше отдалялся от Сланца, которому казалось, что незыблемая прежде твердь уходит из-под ног. — Возможно, он наконец начал вспоминать.

— О да, возможно, — согласилась Гульда, — но всё ещё кажется мне, что он изменился.

— И что же Владыка зелёных глубин говорит вам?

Прежде чем ответить, Гульда долго, пристально рассматривала мальчика.

— Что день возвращения богов близок. Что наш господин велит нам сделать всё возможное, чтобы помочь ему вернуться к нам.

Кремень кивнул.

— Чтобы вы помогли Эгье-Вару вернуться. Но вы утверждаете, что он теперь кажется другим, когда говорит с вами.

Гульда тоже кивнула.

— Будто бы ближе. И он никогда не бывал так зол, даже во времена любой из наших предшественниц. Горяч, не холоден. Нетерпелив и горяч, и жаден, как умирающий от жажды.

— Жажда, — подтвердила Мэв и принялась медленно и с усилием вставать.

Поднимаясь, она покачнулась — крошечный ветхий узелок, старое сухое птичье гнездо из склеенных глиной палочек. Гульда хотела поддержать её, но Мэв отпихнула сестру тоненькой дрожащей рукой. Когда она повернулась к гостям, Сланец увидел её глаза — два круглых жемчужно-белых бельма — и понял, что женщина почти наверняка слепа.

— Сны… изменились, — проскрежетала она, обвиняюще тыча пальцем в Сланца, будто он украл у неё что-то. — Жарко! Жаркие сны! Хладное время! Гнев!

Фандерлинг отшатнулся, но Кремень шагнул вперёд и обхватил её сухую ладошку своей.

Маленькую старушку колотила словно горячечная дрожь.

Сестра поспешила успокоить её:

— Ну-ну, радость моя, моя сахарная, всё хорошо, — приговаривала она, целуя реденькие белые волосы. — Не бойся. Гульда с тобой. Я здесь.

— Бойся, — хрипло шептала вслед за ней Мэв. — Здесь.

— Что здесь, дорогая? Что здесь?

Крошечная скиммерша пробормотала ответ так тихо, что Сланец едва расслышал:

— Гнев…

Эна, дочь Длиннопалого, привезла их обратно к пятому фонарю у тропы в устье реки и там позволила снять с глаз повязки. Сланец был страшно рад тому, что опять может видеть, а пуще того — что они убрались из насквозь просоленной и прокопчённой сушильни.

— Ну, малыш, нашёл ты то, что искал? — спросила девушка Кремня.

— Не знаю, — ответил он. — Я ощупываю незнакомые вещи в темноте, пытаясь понять, как они выглядят.

— А ты странный, а, мальчик? — девушка-скиммер повернулась к Сланцу. — Теперь я вспомнила тебя, ты — Сланец Голубой Кварц.

Сланец, который уж решил, что странности этой ночи исчерпаны, уставился на неё.

— Откуда ты знаешь?

— Неважно. Лучше о том помалкивать. Но ты друг улосийца, Чавена, не так ли?

Даже если она в некотором смысле им помогла, — а поскольку Сланец понятия не имел, что делает Кремень, то не мог утверждать этого со всей уверенностью, — он не был так глуп, чтобы выбалтывать первому встречному всё о беглом лекаре.

— Я бывал у него. Это всякому известно. И что?

— У меня есть для него сообщение. Мы помогли ему, и он обещал заплатить. Наши люди отдали ему много дней своего труда, и не расплатившись с нами, как было уговорено, он выставил моего отца дураком перед всеми. Если увидишь его, передай — скиммеры хотят получить то, что заработали.

Пробираясь по дому Чавена к потайной двери и ходу в Город фандерлингов, Сланец и Кремень услышали шум: шаги и что-то похожее на отдалённые неясные голоса. Суеверный страх Сланца перед сверхъестественным быстро сменился ужасом, имевшим причину более материальную и вескую, когда он расслышал их получше и понял, что это несколько стражников Хендона Толли обшаривают дом, причём ищут именно их.

“Должно быть, они следили за этим местом, — сообразил он, борясь с паникой. — Но мы держались тени — может даже, они не уверены, что мы вошли. Старейшие Земли, пусть так и окажется!”

Сланец знал этот дом лучше любого стражника — по крайней мере, нижние этажи, — и вместе с мальчиком им удалось проскользнуть в дверь до того, как ищейки Толли напали на их след. Захлопнув за собой створку, Сланец заклинил её каменными отщепами и понадеялся, что даже если солдаты найдут дверцу за шпалерой, то решат, что она заколочена давным давно. Но случившееся означало, что обсерватория Чавена находится под наблюдением и отныне небезопасна.

“У нас остается все меньше путей, по которым мы можем уйти из Города фандерлингов, — размышлял он, шагая за мальчиком обратно к храму. — Или даже просто выйти увидеть небо. Скоро мы окажемся как те кролики, которые бежали да попались в охотничьи силки. Худшие опасения Штормкамня начинают сбываться”.

“Бессонные — ещё одно племя кваров, которое иные относят к Холодным Фаэри. О них доподлинно известно только, что во дни Теомахии или сразу после того они оставили прочих кваров и ушли, чтобы основать и сделать своим домом город, названный ими Городом Сна”.

Множество ручьёв, которые Баррик встречал или даже переходил, спускаясь с возвышенностей вокруг Проклятого Холма, начали стекаться вместе — быстрые змейки тусклого серебра сбегали по серо-зелёным вересковым пустошам в вечном полумраке, вливаясь одна в другую, и ещё, и ещё, пока не сплелись в единый бурливый поток, слишком широкий, чтобы перебраться, чей неумолчный рокот заполнял уши принца.