Тэд Уильямс - Восстание теней [Восхождение тени] [Shadowrise ru]

К изумлению Сланца, девушка увела их недалеко: всего только в ближний плавучий док, принайтованный к корме рассохшейся баржи.

Луна канула куда-то за внешние стены замка, и воцарилась ночь столь непроглядная, что если бы не тусклое мерцание звёздочек, когда ветер раздувал облака, можно было бы подумать, что они спустились в глубочайшие туннели Мистерий.

Эна указала на вёсельную лодку, покачивающуюся на волнах у края дока.

— Полезайте.

Сланец полагал, что ничего не может быть страшнее, чем плыть на лодке, где над тобой только небо, а под тобой лишь вода. И быстро обнаружил, что жестоко ошибался.

— Теперь возьмите это, — велела Эна, протягивая им обоим по куску ткани. — Завяжите себе глаза.

— Ослепить себя? — Сланец аж задохнулся. — Да ты в своём уме?!

— Если вы этого не сделаете, я вас не повезу. Путь в сушильню незачем знать сухопутным, даже если они и утверждают, что служат Киё-а-пу.

— Пожалуйста, отец, — попросил Кремень. — Всё будет хорошо.

"А, ну конечно, — проворчал Сланец про себя. — Почему бы и нет? Может, когда мы свалимся в воду, мальчишка и акул заговорит, как какой-нибудь святой пророк".

С большой неохотой он затянул жёсткую просоленную тряпку поверх глаз; и тут же почувствовал, как лодка отходит от причала. Что же на самом деле произошло с этим ребёнком за Границей теней — и когда он побывал подле Сияющего Человека?

Сияющий Человек. Сланец не мог забыть той картины: ребёнок, лежащий у ног гигантской статуи. Как и всех из его народа, Сланца учили, что Сияющий — это изображение их создателя, Повелителя горячего мокрого камня. Во время Мистерий им — ему и другим фандерлингам, вступающим в пору взросления, — намёками дали понять, что кристаллический колосс в некотором роде живой — что в нём заключена мощь их божества. Но зачем было мальчику в одиночку отправляться на его поиски? И что он проделал с тем странным зеркалом — тем самым, которое Сланец потом, рискуя быть казнённым, отнёс той страшной женщине-квару? И ещё один, не менее важный, вопрос: что, во имя Старейших Земли, теперь-то малыш задумал? Кремень своими допросами довёл древнего старика брата Серу до белого каления, а теперь потребовал — и получил разрешение! — дать ему доступ к какому-то сокровищу скрытных скиммеров. Сёстры, Чешуя — Сланец и понятия не имел, что бы всё это значило, зато понимал со всей определённостью, что может управлять событиями не больше, чем человек, увлекаемый вниз каменной осыпью, которому остаётся только крепиться и молиться…

Эти и ещё сотни мыслей проносились в голове Сланца под скрип вёсел да лёгкий плеск волн о борт лодки. Какую-то часть пути они плыли по длинному каменному туннелю, в котором плясало эхо. Когда оно затихло где-то позади, волны, прежде спокойные, какими они обычно и бывают в лагунах, вдруг начали биться о лодку с такой силой, что фандерлинг в панике потянул с глаз повязку.

— Нет! — прикрикнула Эна. Девушка буквально выдыхала слова, как человек, говорящий не прерывая тяжёлой работы. — Оставь тряпку на месте, или я разверну лодку!

— Что происходит?

— Не волнуйся, фандерлинг. Просто сиди спокойно.

Сланец почувствовал, как Кремень, дотянувшись, сжал его запястье, и неохотно оставил попытки содрать повязку. Да что же творится? Они вышли в открытое море? Но как они могли пересечь гавань и выйти за перекрывающую её цепь? А как же осаждающие их квары? Нет, как-то не вяжется одно с другим.

Наконец, после того как они, по ощущениям, провели на воде уже час, а последняя успела попихать и пораскачивать их во все стороны, вызвав лёгкую тошноту, Сланец почувствовал, как лодка ткнулась носом во что-то твёрдое. Девушка выпрыгнула из неё и помогла обоим пассажирам сойти на причал, а с него — на сухую землю.

— Не трогайте повязок, — предупредила она. — Я скажу, когда можно будет их снять.

Потом Сланец услышал, как открылась дверь, и заботливые огрубелые руки Эны направили его с Кремнем внутрь строения. Ноздри и лёгкие фандерлинга немедленно наполнились едким, просоленным дымом.

— Теперь можете развязать глаза, — сказала девушка.

Это было первое, что Сланец сделал, как только прокашлялся.

Место, где они теперь находились, похоже было на наземный сарай. В центре в каменной яме ревел огонь, языки пламени вздымались на высоту в два фандерлингских роста, роняя на всё вокруг неяркий красно-оранжевый отсвет. По обе стороны от очага на всю длину высокого прямоугольного помещения протянулись жерди, через каждые несколько шагов поддерживаемые довольно толстыми деревянными грубо обтёсанными столбами. На жердях были развешены сотни выпотрошенных рыбьих тушек.

— Клянусь Старейшими, это и вправду сушильня, — пробормотал Сланец и снова раскашлялся.

Глаза уже тоже немилосердно щипало.

— О, кто это здесь, кто здесь? — голос, хотя и негромкий, прозвучал словно бы над самым ухом.

Сланец вздрогнул и резко обернулся, но не увидел никого, кроме Эны и молчавшего Кремня — осталось только поверить, будто это распластанные рыбьи тушки вдруг заговорили.

— Божечки, божечки, мы, кажется, напугали Папашу Шпрота, — невидимый голос скрипуче рассмеялся. — Идите сюда, лапочки. Вам нечего бояться в сушильне — если вы, конечно, не рыбки. Не правда ли, Мэв?

Сланец колебался, но Кремень сразу направился к огню. Пока мальчик обходил яму, фандерлинг разглядел две маленькие фигурки, сидящие на скамье у очага. Одна из них — старая скиммерша — поднялась навстречу Кремню. Женщина была крошечной, едва ли выше самого Сланца, и хотя весь рыболовный народ имел в лицах что-то лягушачье, эта его древняя представительница походила на одну из тех жаб или илистых прыгунов, которых фандерлинги иногда обнаруживали замурованными в фундаментах сносимых ими зданий — сморщенных, безжизненных на вид существ, которые, тем не менее, ожили бы, стоило только опустить их в воду — пусть они и спали в глине веками.

— Добрый вечерок, — поприветствовала их старушка, — я Гульда, а это — моя милая сестрица, Мэв. — Гульда указала на другую фигуру, ещё меньше ростом, чем она сама, укутанную в грубый плащ с низко надвинутым капюшоном, как будто даже сидя у огня, Мэв невыносимо мёрзла.

— Нынче она говорит не так много, как когда-то, но все её слова мудры — не так ли, радость моя?

— Мудры, — проскрипела вторая женщина, даже не подняв взгляд.

— И тебе привет, дщерь Турли, — обратилась первая старука к Эне. — Ты можешь подождать снаружи со своим морским пони. Великие не имеют ничего сказать тебе сегодня, хотя, без сомнения, в другой раз они найдут слова и для тебя.

— В другой раз, — эхом проскрежетала Мэв, и по её голосу можно было предположить, что она пробыла в дымной сушильне очень, очень долго.