Тэд Уильямс - Восстание теней [Восхождение тени] [Shadowrise ru]

— Мы что, уже близко к Сну? — спросил он Пика, когда один из таких кораблей проплыл мимо них, оставив лодку качаться в мощной кильватерной струе.

— В дне пути — нет, чуть больше, — рассеянно ответил оборванец.

Его хозяин всё ещё был жив, но лишь едва-едва, и Пик почти не отходил от него. Позднее тем же длинным серым днём Кью’арус опять очнулся от тяжкой дремоты, но в этот раз его блестящие глаза остались открытыми, обозревая всё вокруг, хотя тело по-прежнему расслабленно покоилось на ложе.

— Вот, хозяин, выпейте воды, — засуетился его лоскутный слуга, выжимая тряпицу над ртом Бессонного.

— Пик-х-х, — прохрипел серокожий, впервые заговорив на языке живущих под солнцем; он изъяснялся на нём с сильным акцентом, очень затруднявшим понимание. — Я не вижу тебя…”

— Но я здесь, хозяин.

— Я чувствую… мой дом…

— Да, мы близко, хозяин, — подтвердил Пик. — Мы скоро доплывём до него. Крепитесь!

— Конец близится, маленький Пик-х-х, — прошептал Бессонный; на углах пепельно-серого рта выступила розоватая слюна.

— Не бойтесь, хозяин, вы доживёте до того, чтобы увидеть свой дом.

— Нет, конец… не мой, — выдохнул Кью’арус так тихо, что даже Баррик склонился пониже, чтобы лучше слышать. — Это мало… меня тревожит. Конец всех вещей. Я чувствую, как он… как он приближается. Как студёный ветер.

Бессонный вздохнул, и веки его сомкнулись. Но прежде, чем уснуть снова, он проговорил:

— Как ветер из страны мёртвых.

В тот день Кью’арус просыпался ещё несколько раз, однако Пик сообщил, что бормотал он совершенную бессмыслицу. Серокожий почти не шевелился — только открывал глаза и рот: умирающий Бессонный смотрел на обоих спутников с каким-то тоскливым испугом, как будто ждал от них исцеления или смерти. Баррик невольно вспоминал о голове тригонатского пророка Бреннаса, которая, как утверждалось, оставалась в ящике живой и говорящей ещё три года после того, как ксандианцы казнили его.

Некоторое время спустя Баррик пробрался мимо огромного блемми, который налегал на вёсла с прежним безмолвным усердием, и вскарабкался на нос лодки, высматривая Скарна. Ухватившись за форштевень, чтобы не упасть, он обозрел окрестности, ища взглядом ворона. На горизонте, и правда, виднелось что-то чёрное, но гораздо, гораздо большее, чем птица.

— Что это — гроза? — спросил принц у Пика.

Далёкое нечто, казалось, висело у самой земли, громадный клубок тьмы, раскинувшийся над рекой, плотный и чёрный снизу, но кверху понемногу светлевший — пока совершенно не растворялся в сумрачном небе, как чернильная лужица в промокашке.

Пик помотал головой.

— Это Сон.

— Город? В самом деле? Но он чёрен, как грозовая туча!

— А, это мглампы. Жителям Сна не по душе сумеречный свет их мира, укрытого Мантией — он для них слишком ярок. Мглампы создают для них любимую ими ночь.

Баррик вперил взгляд в чернильную кляксу на горизонте, словно ждущую его, как засевший в ловчей сети безжалостный паук.

— Они создают ещё больше темноты? Этот, будь он проклят всеми богами, вечный сумрак для них недостаточно тёмен?

— Бессонные любят темноту, — серьёзно объяснил Пик. — Им её никогда не достаточно.

Ворон наконец вернулся. Он приземлился на фальшборт маленькой лодки и остался там, принявшись с напускным безразличием вычищать основания крапчатых перьев.

— Ты видишь вон то, чёрное, впереди? — спросил его Баррик. — Пик говорит, это Сон.

— О да, мы видели, — ворон подцепил клювом что-то незаметное глазу. — Мы летали туда.

— Это город или городок? Насколько он велик?

— О, эт город, ага. Страшно большой. Страшно тёмный, — Скарн склонил голову набок, разглядывая принца.

— Не слушал нас ты, нет, а? А теперь и ты, и я — оба прямёхонько туда и плывём.

Ворон раздражённо присвистнул и перепрыгнул поближе к корме.

— Это очень плохое место, этот город Ночных, — прокаркал он оставшемуся позади спутнику. — Хорошо, что у нас есть крылья. Плохо, что у кое-кого другого их нет.

“Сражение в Содрогающейся долине — одна из последних великих битв Теомахии, была также и последним известным случаем, когда фаэри и смертные принимали в бою одну сторону, хоть и говорят, что кваров участвовало в ней намного больше, чем людей, и гораздо больше их там погибло.“

— Я выбрал те дары, которые показались мне наиболее подходящими, — Давет всё ещё был одет в дорожный плащ, будто только что слез с лошади.

Он и Бриони встретились на этот раз в Приречном саду. Воздух там был пропитан сыростью, и оттого эта часть территории Бродхолла не пользовалась популярностью у его обитателей.

— Из-за войн на севере и на юге многое стало трудно достать, особенно для такого необычного народца. Боюсь, оно, как говорится, не за два краба куплено.

— Надеюсь, того, что я дала вам, оказалось достаточно? — Бриони уже истратила почти все деньги, данные ей взаймы Энеасом.

— Этого хватило, но вернуть вам мне нечего.

Принцесса вздохнула:

— Не знаю, как и благодарить вас, мастер дан-Фаар. Так многие, чьим долгом было хранить мне верность, предали меня… или были отняты. И вот я здесь, и со мной — единственный мой оставшийся друг, — она улыбнулась. — Кто мог бы предположить, что им окажетесь вы?

Он улыбнулся в ответ, но вид у него был, пожалуй, не самый весёлый.

— Друг, да, принцесса — но единственный ли? Сомневаюсь. У вас много друзей и союзников в Южном Пределе, которые говорили бы в вашу защиту — да что я, не только говорили бы! — если бы вы были там.

Бриони нахмурилась.

— Сейчас им уже должно быть известно, что я жива. Слухи не могли не дойти — хотя бы какие-то. Я открыто живу здесь вот уже не один месяц.

Давет кивнул.

— Да, ваше высочество. Но одно дело — знать, что твой суверен жив, и совсем другое — рисковать своей жизнью за него в его отсутствие. Откуда же вашим — даже самым верным — сторонникам знать, вернётесь ли вы? Расстояние смущает сердца. Сумейте невредимой добраться в Южный Предел, и — осмелюсь утверждать — вы найдёте там немало своих приверженцев.

Она кивнула и подала ему затянутую в перчатку руку.

— У меня нет денег, чтобы заплатить вам, мастер дан-Фаар, — сказала она с грустью. — Как долго могу я продолжать рассчитывать на вашу дружбу, не имея ничем вознаградить за неё?

Давет поцеловал тыльную сторону её ладони, не отводя, однако, карих глаз от лица принцессы.

— Вы можете полагаться на меня в любых обстоятельствах, моя леди, но не считайте, что в нынешних неравных отношениях я — сторона пострадавшая. Скажите себе так: он просто азартный игрок — чем я хорошо известен — провернёт дельце тут, выполнит работёнку там, не слишком при этом подставляясь, но всё это — ради возможности в будущем сорвать большой куш.