Тэд Уильямс - Восстание теней [Восхождение тени] [Shadowrise ru]

Он взялся за неё обеими руками и потянул сильнее, не обращая внимания на боль в перевязанной ладони, и всё же дверь продолжала оставаться неподвижной, как гора. Юноша упёрся ногой в верхнюю ступеньку и, отклонившись назад, хорошенько поднапрягся — но всё равно что попытался взвалить на плечи землю целиком. Тогда Раймон Бек обхватил принца за пояс, добавив свои вес и силу, только и это ничего не дало.

— Не мыслил ты пихнуть сию большущую дверь зместо того, чтоб тягать? — предложил Скарн.

Баррик зло зыркнул на него, но затем наступил на порог и толкнул что было сил. Дверь не поддалась.

— Ну, счастлив? — мрачно спросил он птицу, опёрся спиной о дверь и сполз по ней, оставшись сидеть на пороге и обозревая залитый сумраком (поскольку ни единой мглампы здесь не разместили), унылый замкнутый дворик.

— Ты сильно пхал? — поинтересовался ворон.

Баррик сердито уставился на него.

— Не веришь — сам попробуй.

Скарн раздражённо каркнул.

— Рук у нас нету, что, неясно?

Слова ворона расшевелили что-то в его памяти. Нет рук. Баррик откинул голову, коснувшись затылком двери — на ощупь она была твёрдой, как стена гранитного утёса — и прикрыл глаза, но мысль никак не удавалось поймать. Принц так устал, что стоило сомкнуть веки — и ему начало казаться, будто земля под ним качается и прыгает, и он снова открыл глаза. Никогда в жизни он так не уставал, это уж точно…

— Руки, — произнёс он, ни к кому не обращаясь. — Там было что-то про руки.

— Что? — Раймон Бек повернулся к принцу, но во взгляде купца сквозили отупение и безнадёжность.

Баррик прямо видел мысли своего спутника: наверняка тот уже представляет себе армию крикс, летящих сперва через двор с травой, потом над бассейном…

— Послушай, — обратился он к парню, — Спящие рассказали мне кое-что об этом месте, Зале Горбуна — если это и впрямь он. Они говорили, что ни одна смертная рука не откроет дверь.

Бек, похоже, его и не услышал.

— Нам нужно что-нибудь предпринять, мой господин. Скоро сюда налетят Одинокие!

Баррик невесело, грубо рассмеялся. Что им пользы в том знании, даже если оно и верно? Они все здесь смертные, включая Скарна. Если б там говорилось "рука человека", ворон мог бы потянуть за ручку клювом. При мысли об этом принц фыркнул. Может, стоит попросить крикс пособить им?..

— Погодите-ка, "ни одна смертная рука", так они сказали!

Баррик полез под рубашку и вытащил зеркало Джаира, а потом снял с шеи верёвку, на которой оно болталось. На мгновение увесистая тяжесть зеркальца в руке создала у него ощущение, что он держит живое существо, но задумываться об этом было некогда — идея, пришедшая юноше в голову, мало касалась самой вещицы, но в полной мере — того куска тонкой якорной бечевы, на которой она висела.

Раймон Бек, сидевший, устало сгорбившись, на нижней ступени, поднял глаза на спутника.

— Что это..?

— Помолчи, — Баррик придвинулся ближе и набросил бечёвку на ручку двери, схватившись за неё по бокам от кошелька, в котором хранилось зеркало. И потянул.

Ничего не произошло.

Скарн поднялся на крыло и описал круг над головой Баррика.

— Те серые штуки! Я вижу много их у реки, ближутся они сюда, — прокаркал он. — И быстро, сказать…!

У Баррика начало покалывать в пальцах. Миг спустя искра света скользнула по бечеве, столь крохотная, что лишь глубокие тени у двери выдали её появление. Не раздумывая, он перекрестил руки, завернув верёвку петлёй, и дёрнул на себя. Дверь открылась наружу с утробным скрежетом и едва слышным скрипом, как будто петлям пришлось ломать столетний слой ржавчины. Юноша отступил, пропуская тяжёлую створу дальше, и Раймон Бек почти скатился со ступеней на мостовую двора, чтобы та его не ударила. Скарн, хлопая крыльями, завис перед входом, но затем вдруг крутанулся в воздухе и сгинул во тьме за дверным проёмом — будто его подхватил и унёс ураган.

— Эгей, птица! — Баррик выбросил руку в направлении тьмы за дверью, но тут же отдёрнул, чтобы не влезть в неё пальцами. Это была не просто тень — сама пустота, как в чёрной бездне, поглотившей капитана Вансена…

Он почувствовал, как ветер проносится мимо него, дёргает за одежду, за волосы… Раймон успел только начать: "Мой господин, я боюсь…", как мир встал на дыбы и стряхнул обоих парней.

Баррик не мог ни заорать, ни заплакать, не мог думать — лишь всё летел, кувыркаясь, сквозь черноту, сквозь холодное ну-абсолютно-ничего, и ему уже казалось, что так было всегда…

Там пребывала одна пустота, без звука и света, без направления и даже без смысла. Само время покинуло это пространство не-существования, а может, оно и не наступало тут никогда. Тысячи тысяч лет ждал он, чтобы сделать вдох, и ещё тысячу — пока стукнет сердце. Он был жив, но живым не был. Он застрял в нигде — навсегда .

Прошла вечность. Он позабыл всё. Его имя пропало множество лет назад — вместе с воспоминаниями — а всякая цель исчезла ещё и до них задолго. Он дрейфовал в межпространстве, как палый лист, влекомый течением реки, не имея ни воли, ни забот, ни устремлений — кроме того движения, что было придано ему извне. Пустота, насколько он знал это, сама неслась и бурлила, как горный поток, но как он был в ней и происходил из неё, то не ощущал ничего подобного. Он песчинкой лежал на пустынном берегу. Холодной мёртвой звездой поблёскивал в самом дальнем закоулке небес. Мысли едва теплились в нём. Он был… он был…

— Баррик? Баррик, где ты?

Звуки обрушились на его сознание, ошеломительные в своей путаной сложности, — и, разумеется, он не нашёл в них смысла: взрывы треска возникали и пропадали, осколки посланий, образов, намерений, которые ничего не могли значить для листка или камешка, холодной искры, чей свет угас. И всё-таки ощущение дёргало его, подстёгивало. Что же они означали?

— Баррик, куда же ты исчез? Почему ты не поговоришь со мной? Почему ты оставил меня одну?

И тут он подумал кое-о-чём — или почувствовал: бриллиантовую пылинку, танцующую перед глазами, солнечный зайчик… язычок пламени. Яркость наконец придала пустоте форму и указала направления: верх, низ, впереди, сзади… Свет исходил от маленькой тонкой фигурки с тёмными глазами и волосами ещё темнее — почти такими же чёрными, как само Ничто, за исключением одной сияющей пряди, к которой взгляд его устремился сквозь бесконечное небытие. Это была девушка.

— Баррик? Ты нужен мне. Куда ты исчез?

И всё начало возвращаться к принцу, но обрывками, догадками, так что в один миг он решил, что темноволосая — сестра ему, а в другой вспомнилось, что, кажется, наречённая.

“Киннитан?”

Изо всех сил Баррик выкрикнул её имя:

— Киннитан!

— Я так одинока, — плакала она. — Отчего ты не приходишь ко мне более? Почему ты покинул меня?