Тэд Уильямс - Восстание теней [Восхождение тени] [Shadowrise ru]

— Для семьи Талии, погибшей малышки, это намного больнее, — Бриони грустно улыбнулась ему. — “Высочество” — так странно слышать это от тебя, Финн.

— Ну, наверняка тебе было ещё непривычнее, когда во время путешествия с нами к тебе обращались “парень” или “Тим”, - он рассмеялся, — и впрямь Зория в бегах!

Она вздохнула.

— Честно сказать, я скучаю по тем временам. Пусть Тима кормили не так роскошно, как особу королевской крови, зато и отравить его никто не пытался.

— Но это и в самом деле кошмарный случай, ваше высочество. Есть у вас предположения, кто бы мог сотворить такое?

Бриони взглянула на дверь комнаты Теодороса, которую Эразмиус Джино нарочно оставил приоткрытой. В щель ей была видна цветная накидка одного из стражей. Глупо будет сболтнуть что-нибудь, не предназначенное для чужих ушей.

— Яд, от которого погибла девочка, предназначался мне — вот всё, что я знаю. Лорд Джино пообещал, что найдёт преступника.

— Лорд Джино? — Финн Теодорос горько усмехнулся. — Знаю его — настойчивый парень. Иногда прямо до ужаса. Уверен, он до чего-нибудь да докопается.

— Ох, Финн, они плохо обращались с тобой? — Бриони очень хотелось обнять его поникшие плечи, но девушка подавила в себе это желание: она ведь снова стала принцессой, а принцессам так себя вести не подобает. — Я говорила им, что ты хороший человек.

— Тогда похоже — простите, ваше высочество, — что они не доверяют и вашим словам.

Девушка бросила на дверь быстрый взгляд, а затем встала и тихо её затворила — если уж так жаждут подслушать, ну, пусть тогда открывают снова.

— Расскажи мне теперь, — попросила она, понизив голос, — у нас, пожалуй, не так много времени — что Броун хотел, чтобы ты сделал здесь, в Тессисе?

Лицо у драматурга стало совсем несчастным.

— Пожалуйста, ваше высочество, не карайте меня за то, что я вмешиваюсь в дела вашей семьи. Я делал лишь то, что лорд Броун приказывал мне делать — клянусь, я никогда не стал бы служить ему, если бы думал, что он замышляет дурное.

— Сомневаюсь, что предоставленный им выбор был столь лёгким, — ответила Бриони с кислой ухмылкой. — Скорее предположу, что он пообещал наградить тебя за хлопоты, но и припугнуть не забыл — на случай, если ты окажешься несговорчив.

Теодорос уныло кивнул:

— Он сказал, что никогда больше не даст нам разрешения выступать в Южном пределе.

— Так чего он от тебя хотел?

Теодорос вынул из рукава платок и промокнул блестящий от пота лоб. Он немного похудел за время заключения под стражей в Сиане, но всё ещё оставался весьма грузен.

— Я доставлял письма к здешнему королевскому двору, как вам уже известно, но я понятия не имею, о чём в них говорилось. Мне также было приказано оставить сообщение для Давета дан-Фаара в определённой таверне — что я и сделал. В сообщении говорилось, что мы будем ждать его в “Притворщице” — что у меня есть для него новости из Южного предела. Но мне так и не удалось поговорить с ним. Не представляю, как он смог ускользнуть от тех солдат…

— Полагаю, они дали ему уйти, — сказала Бриони. — Тогда я несколько растерялась, но всё это дело выглядит как… — она поднесла палец к носу, — молчаливое согласие между Даветом и стражниками.

Девушка покачала головой: шпионаж — безумная, опасная трясина.

— И что же ты должен был сообщить Давету при встрече?

— Мне было велено передать, что… что сделка всё ещё может состояться, но Дракава не только должен вернуть Олина, но и послать с ним вооружённый отряд, чтобы предотвратить предательство Толли, которые пытаются узурпировать трон.

Бриони была потрясена.

— Сделка? Он имеет в виду сто тысяч золотых дельфинов или мои руку и сердце? Броун что, предлагал меня Дракаве? Сделал то, чего не сделали мои отец и брат?

Финн Теодорос пожал плечами.

— Я и раньше выполнял поручения Авина Броуна. Я получаю от него не более необходимого — обычно это запечатанное письмо. В случае с дан-Фааром он не доверился бумаге и сказал мне лишь то, что нужно передать.

Бриони откинулась назад, жаркая кровь прилила к её лицу.

— Вот, значит, как? Возможно, у графа Лендсендского есть собственные планы — или скорее даже тайны!

Драматург явно чувствовал себя неуютно.

— Я… Я… Я не знаю больше ничего о том, что он хотел от туанца Давета, клянусь. Пожалуйста, не гневайтесь на меня, ваше высочество.

Бриони поняла, что напугала Теодороса, одного из немногих людей, которые отнеслись к ней как к другу, хоть и не были ничем ей обязаны: сочинитель пьес весь дрожал, и на лбу у него крупными каплями выступила испарина.

“Я и вправду снова стала одной из Эддонов. Как и отец, я часто хочу, чтобы люди относились ко мне так, как если бы я была кем угодно, но только не особой королевской крови, но при этом забываю, что мой гнев может заставить людей опасаться за свою жизнь…”

— Не волнуйся, Финн, — она расслабилась, — ты не сделал ничего такого, что навредило бы мне или моей семье.

Теодорос по-прежнему выглядел явно удручённым, но всё же сумел выдавить:

— Спасибо, ваше высочество.

— Но твоя служба Южному пределу не окончена — у меня ещё есть для тебя поручения. Мне нужен секретарь. Я не могу доверять никому из сианцев, но мне нужен человек, который легко может влиться в общество придворных — кто-то, у кого есть слух… и вкус… к сплетням.

Финн Теодорос поднял к ней лицо, на котором смешались облегчение и растерянность.

— Вы ведь не меня имеете в виду, ваше высочество?

Бриони рассмеялась:

— Вообще-то, я имела в виду Фейвала, если честно. Ему случалось играть придворных обоих полов, так почему бы не сыграть разок и для меня? Нет, на тебя у меня другие планы, Финн. Я хочу, чтобы ты и остальные люди Мейквелла стали моими глазами и ушами здесь, в Тессисе. Разузнайте, что здешние жители думают обо всём, но особенно — о Южном Пределе. Меня интересуют любые новости о войне и узурпаторе Толли, — она встала. — Я не могу принимать решения, не владея информацией. Не имея своих источников, я услышу только то, что король Энандер и его прихлебатели позволят мне услышать.

— Как вам угодно, принцесса, но только как мне выполнить ваш приказ — я ведь сижу в тюрьме!

— Ненадолго. Я займусь этим. Храбрись, друг Финн. Теперь ты мой поверенный, и я позабочусь о тебе.

Бриони подошла к двери и резко её распахнула.

— Актёры! Ох, как же я рада, что отделалась от них! — заявила она громко, чтобы слышала стража. — Отведите его обратно в камеру! Я устала от общества профессиональных лжецов!

Войдя, он поклонился.

— Доброе утро, моя госпожа. Вы убьёте меня сегодня?

— А что, Кайин? У тебя были другие планы?

Эта фраза стала их обычным приветствием. Шуткой — с долей правды. Глаза леди Ясаммез были закрыты. Мысли её блуждали далеко и только сейчас возвратились к ней, в это чуждое место, город Живущих-под-солнцем на берегу океана — того же самого океана, которому принадлежало и чёрное, бессолнечное море, бьющееся о скалы под Кул-на-Кваром, — но всё же совершенно иного и по виду, и по ощущению. Да, Мантия изменила ход вещей всего за несколько коротких столетий — великий покров, создать который для защиты научил их Горбун, — но только ли Мантия стала причиной перемен? Не изменилось ли что-то с тех пор в сердцах самого народа кваров — её народа, — разлюбившего солнце? Она задумалась о Кайине, стоящем перед ней со странной печальной улыбкой на губах. Кто из кваров когда-либо выглядел так, на чьём лице появлялось это выражение страха, вины и смирения, свойственное лишь смертным? “Они отличаются от нас не так сильно, как тебе может показаться”, - так сказал ей Кайин однажды. Тогда Ясаммез сочла это очередной попыткой вывести её из себя, вынудить убить его, оборвать его неестественную полужизнь. Затем, позднее, она много размышляла над его словами. Что, если это правда? И теперь, внезапно, когда в сознании её ожил образ прибоя, непрестанно перекатывающегося под стенами Кул-на-Квара, другая мысль пришла ей в голову: что если Живущие-под-солнцем, смертные насекомые, которых она веками мечтала раздавить и на чьих мечах с радостью умерла бы, сперва заставив врагов заплатить за то великой кровью… что если смертные не просто похожи на её народ — но лучше, совершеннее его? Как долго существо может жить, согнув спину, прежде чем потеряет способность выпрямляться обратно? Как долго пещерные животные продолжают существовать такими, будто завтра вернутся к свету дня, прежде чем глаза их в конце концов угаснут и кожа станет мертвенно-бледной? Как долго можно пресмыкаться подобно жалкой твари, прежде чем действительно станешь жалкой тварью?