Тэд Уильямс - Восстание теней [Восхождение тени] [Shadowrise ru]

Закончив рассказ, принц встал, поклонился и испросил у Бриони разрешения покинуть её общество — эта особенность южного дворцового этикета забавляла принцессу: как будто присутствие благородной дамы удерживало гостя как водоворот — незадачливого пловца, которому уже не спастись из смертельной хватки — разве что случится чудо и движение воды само выплеснет беднягу подальше.

"А что, если я сказала бы "нет"? — раздумывала Бриони и тогда, когда принц уже целовал ей руку и кланялся остальным дамам. — Что, если б я повелела ему остаться? Он бы остался? Что за глупость этот этикет!”

То, что когда-то, без сомнения, было призвано удержать мужчин от убийств и насилия — хотя бы изредка — стало настолько довлеющим, что могло иногда привести к самым несуразным конфузам.

Едва только Энеас переступил порог, Ивгения поспешила высказаться:

— Кажется, ты ему не безразлична, принцесса Бриони. Это третий раз за неделю, когда он тебя навестил!

— Я тут забавная диковинка, — ответила она, отметая предположение, и фыркнула. — Принцесса, которая странствовала переодетой. Я прямо как персонаж из детской сказки. Думаю, мне ещё стоит сказать спасибо за то, что я не попала в страшную — такую, в какой дитя бросают в лесу или его сживает со свету злобная мачеха.

Смех её быстро оборвался. Обе сказки были не так уж далеки от истины.

— Ты слишком часто отнекиваешься, — пожурила Ивгения. — Ведь правда, а, дамы?

Остальные — камеристки и фрейлины — согласно закивали.

— Он действительно питает к тебе нежные чувства, ваше высочество. Возможно, это могло бы перерасти в нечто большее, не будь ты столь упряма!

— Упряма? — Бриони казалось, что она делает всё — разве что на шею Энеасу не бросается, чтобы удержать его внимание и добиться расположения. — Это когда это я была упряма?

— Сама прекрасно знаешь, — обличительно заявила подруга. — Ты не общаешься ни с кем при дворе, кроме как за столом. Они думают, что в тебе больно много спеси. Некоторые говорят — это потому, что тебе пришлось пережить такие невзгоды, но другие поговаривают… прости меня, Бриони, но я это скажу ради твоего же блага… другие поговаривают, что ты считаешь себя лучше всех других, кто живёт при дворе.

— Лучше! — Бриони была потрясена. Только подумать: эти расфуфыренные, изнеженные придворные считают, будто она задирает нос — да такого она даже вообразить не могла! — Я вовсе не считаю себя лучше кого бы то ни было, а уж тем более — сих достойных лордов и леди. Я потому лишь сторонюсь их, что утратила свои манеры, а совсем не потому, что мне они не по нраву.

— Вот! — победно возгласила Ивгения. — Именно так я им и сказала: что ты чувствуешь себя немного не в своей тарелке, а вовсе не заносишься. Но Бриони, тебе правда стоит проводить больше времени среди здешних благородных господ. Они любят посплетничать, а Дженкин Кроуэлл за твоей спиной вовсе тебя не хвалит.

Услышав имя посланника Толли, Бриони вздрогнула, будто её окатили ледяной водой. Уже несколько дней принцесса избегала этого человека, и он, казалось, делает то же самое.

— Ах, да… ты, без сомнения, права. Спасибо за участие, Ивви, но теперь я устала и хочу прилечь.

— О, Бриони, дорогая! — Ивгения, как видно, расстроилась. — Я обидела тебя, принцесса?

— Вовсе нет, кисонька, — я просто устала, говорю тебе. Леди, вы тоже можете идти. Фейвал, задержись на минутку, нам с тобой надо кое-что обсудить.

Когда остальные ушли, или по крайней мере удалились за пределы слышимости, она повернулась к актёру:

— Кроуэлл меня вовсе не хвалит? Что она имела в виду?

Фейвал Улиан нахмурился.

— Ты должна знать, Бриони. Он — правая рука твоего врага. Как ты думаешь, что он делает? Да вредит тебе где только может!

— И как же? — злость бурлила в ней — злость и страх. Тессис не был ей домом. Бриони здесь окружали незнакомцы, и кое-кто явно желал её смерти. Девушка отбросила шитьё — бестолковое, раздражающее занятие, которым и в лучшие времена занималась только потому, что так было принято. — Что он делает?

— У меня нет никаких надёжных сведений о том, что именно он проделывает, — Фейвал отвернулся, чтобы полюбоваться своим отражением в настенном зеркале — привычка, которая приводила Бриони в бешенство, особенно если разговор шёл серьёзный. — Но он на тебя наговаривает — осторожно, и не в широком кругу, разумеется. Шепнёт словечко там, словно невзначай намекнёт здесь… ты знаешь, как это делается.

Бриони усилием воли подавила приступ гнева — дай она ему выплеснуться, ничего хорошего из этого не вышло бы.

— И что за клевету распространяет Дженкин Кроуэлл? — разговаривать со спиной уже стало просто невыносимо. — Клянусь масками Зосима, Фейвал, повернись ко мне и отвечай!

Он обернулся, удивлённый и, кажется, даже слегка рассерженный:

— Он много чего болтает, как я, во всяком случае, слышал от других — он не такой дурак, чтобы возводить на тебя напраслину при мне! — Фейвал бросил на неё сердитый взгляд, как надувшийся ребёнок. — Большей частью это мелкие оскорбления — что ты бой-девка, что любишь рядиться в мужское платье — и не только для маскировки, что у тебя тяжёлый характер и что ты — сущая мегера…

— Это больше правда, чем ложь, — заметила Бриони с мрачной усмешкой.

— Но самое гадкое он никогда не скажет прямо, только намёками. Он как-то обмолвился, что поначалу все думали, будто южанин Шасто похитил тебя…

— Шасо. Его звали Шасо.

— …но теперь все в Южном Пределе считают, что ты покинула страну вовсе не против воли. Что это была часть придуманного тобой плана по захвату отцовского трона, и что только Хендон Толли помешал вам двоим успешно провернуть это дело, — парень слегка покраснел. — Вот это и есть, я полагаю, самое худшее.

— Нам двоим? Моему брату Баррику и мне?

— Судя по его намёкам, твой брат-близнец — тоже всего лишь жертва: ты обрекла его на верную смерть, отправив сражаться с фаэри. Твоим сообщником, заявляет Кроуэлл, стал тот самый командующий-южанин, Шаст… Шасо — человек, убивший другого твоего брата. И что он… больше, чем просто сообщник…

Жгучая ярость захлестнула Бриони так внезапно и с такой силой, что на мгновение у неё потемнело в глазах и она решила, что умирает.

— Он осмеливается говорить такое? Что я… — во рту у неё словно набрался яд, и ей захотелось сплюнуть. — Кто убил даже собственного брата — так это его хозяин, Хендон! Вот чем, уверена, он сейчас озабочен! Он рассказывает людям, что Шасо и я были любовниками? — девушка порывисто вскочила. Ей с огромным трудом удалось подавить желание схватить свою вышивку и помчаться к Дженкину Кроуэллу, чтобы воткнуть иглу ему в глаз. — Мерзкий… боров! Уже одно то, что он смеет порочить честное имя моего старого друга, который погиб, пытаясь спасти меня, отвратительно, но предположить, что я… могла причинить зло собственным любимым братьям! — Принцесса начала всхлипывать и никак не могла выровнять дыхание. — Как он может так врать про меня? И как остальные могут такому верить?