Наталия Некрасова - Дети Ночи

— Не знаю. Они как-то умеют это видеть. Я не знала, что я выродок. Просто пришли и сказали.

— И что? Ваш король такое... одобряет?

— Нет, — помотала головой Сэйдире. — Но Айрим обрел влияние в Южной четверти, даже сам Вирранд Тианальт мало что с ним сделать может. Хотя когда ему удается, он преследований не допускает и погромщиков вешает, но у Айрима много последователей. Особенно с тех пор, как в пустыне стоит и не уходит хьяшта. И огненные драконы ... Барды еле справляются...

— Погоди, закончу — Айрим как-то умеет это... останавливать? И он не бард, да?

— Ты догадлив, господин.

— Чудное дело! — прошептал принц. Загадка. Загадки он любил. Но эта загадка пахла чем-то жутковатым. Тем более есть смысл найти ответ. — Благо мне, что ты пришла сюда, смелая женщина. Теперь мне есть о чем подумать.

Он помолчал.

— Но, стало быть, нам не придется тебя возвращать, преступления на тебе нет. Ты под моей защитой. Я дам тебе землю, у тебя будет имя в Холмах.

— Прости, господин, ты, видимо, высокого рода?

— Куда уж выше, — вздохнул Старший. — Но это неважно. Важно, что творится какая-то большая дрянь, и я ничего не могу ни понять, ни сделать.

Сэйдире склонила голову набок.

— Мне тебя жаль, господин.

— Зови меня Старший.

— Даже имени-то у тебя человеческого нет, — покачала она головой.

— Хотел бы я быть рыбаком в Северной четверти, — сказал он. — Ходил бы в море, темное, холодное, видел бы морских чудовищ... Может, увидел бы янтарный замок Морской госпожи. Если она на самом деле есть. И увидел бы деву-чайку. И воина-нарвала. И плевать бы мне было и на богов, и на шепот, и на Провал, и...

— Ты и там нашел бы свои тайны и беды, господин.

— Ты права, права, госпожа Сэйдире...

Он помолчал, мучительно морща лоб и ероша волосы. Что-то маячило на грани сознания. В голове кружились осколки, и самой малости не хватало, чтобы сложить их в картинку.

Картинка. Взгляд его скользнул на гобеленам на стене.

— Возможно, — тихо сказала вдруг Сэйдире, проследив его взгляд, — мы как раз такие, какими люди были до Разделения. Может, мы возвращаемся к началу... Но кому же это так помешало, кому? — она сцепила руки и помотала опущенной головой.

— Может, у тебя какие-то способности, а ты и сама не знаешь?

— Не знаю. Но ведь эти, слухачи, тоже не говорят, чем мы опасны, они просто хватают таких, как я, и потом их никто уже не видит.

Принц посмотрел на гостью.

— Ты кричала — убью. Что с тобой было?

Она неопределенно покачала головой.

— Я не хотела идти с ними. Я защищалась и действительно убила одного из них.

— Мне никогда еще не приходилось убивать людей. Только тварей, — проговорил принц. — Не знаю, смог бы я убить человека.

— Я тоже не знала. Теперь знаю.

— А что с твоей родней?

— Не знаю, — отрезала женщина, и принц не стал спрашивать, потому, что она явно знала, но говорить не желала.

— Послушай меня, госпожа. — Он наклонился к ней через стол. — Ты ведь сама не знаешь, что ты такое. Верно? — Она кивнула. — Верно. Так не сочти за невежливость, но я хочу знать, что ты принесла нам. Мне придется это выяснять, уж не взыщи.

— Я понимаю, — вздохнула Сэйдире. — Я сама бы хотела это узнать.

— Ты понимаешь, что все может случиться?

Госпожа Сэйдире посмотрела ему в глаза.

— А у меня есть выбор?

Принц покачал головой.

— Ты достойна уважения, госпожа.

Младший медленно ехал вдоль реки. Свита держалась поодаль — принц хотел побыть наедине с собой. Он слышал их тихие разговоры и смех, кто-то запел, затем быстро замолк. Ночь была спокойной и тихой. Лето шло к концу, от озер и рек расползались туманы и втекали в низины, медленно затопляли их, и вершины елей на каменистых гребнях казались острыми хребтами уснувших в тумане драконов.

В такую ночь умиротворение и теплое спокойствие нисходят в душу, и принц улыбался, глядя на туман, в котором островами стояли Холмы. Звезд в такую пору в небе много-много, и они влажно мерцают. И шепчут.

Он повернул коня вниз по склону, к скрытой полупрозрачным туманом речке. Теперь звуки стали глуше, туман начал распадаться на слои, волокна, пряди, и если поднять голову, то звезды мерцают словно в паутине. Или как вотканные в вуаль крохотные хрустальные бусины.

Снизу послышался мерный плеск и глухие медленные удары — по камням на дне мелкой речки неторопливо ступала лошадь. Он спустился вниз и выехал на лунный свет. Луна стояла прямо над лощиной, пронизывая ярким светом туман, и в нем навстречу принцу по реке двигались две тени. Луна светила им в спину. Женщина шла босиком по воде и вела в поводу лошадь. От их движения туман завивался и дрожал, тянулся за ними тонким покрывалом.

У Младшего защемило в груди от нежной и торжественной красоты зрелища, и он стоял неподвижно, чтобы не спугнуть мгновения.

Они поравнялись с ним. Молочно-белая кобылица и девушка с льняными волосами дома Тэриньяльтов. Она прошла мимо, а потом обернулась и посмотрела на Младшего.

— У тебя, господин, так колотится сердце, что невозможно не услышать, — спокойно сказала она.

— Ты хорошо слышишь, — с трудом проговорил принц.

— Мы Тэриньяльты. Мы много ходим в темноте.

— Сейчас светло.

— Да, — ответила Асиль. — Я думала, глазам будет ярко. Но сегодня слишком красиво, я и не думаю о глазах.

— Позволишь проводить тебя? Ты далеко от своего холма.

— Я сейчас в гостях у Нежной Госпожи. Так что возвращаться нам в твой холм, господин.

— Я не знал.

— Не обязана же Нежная Госпожа всем обо всем рассказывать.

Он прислушался. Голоса свиты почти не слышались.

— Если идти по реке, мы придем к озеру. Мы с братом когда-то удрали туда днем и чуть не погибли.

Она не ответила. И они некоторое время шли рядом молча.

— Мой брат... он много думает о тебе, госпожа. И я тоже.

Асиль ничего не ответила.

Они снова некоторое время шли молча рядом.

— Я знаю, что твой отец, господин, хочет, чтобы ваш дом породнился с Тэриньяльтами. Мой брат тоже этого хочет.

— А ты?

Асиль снова долго молчала.

— Если меня спросят сейчас, то я скажу — я не хочу ни твоего брата, ни тебя. Но я не знаю, что я скажу потом. — Асиль подняла голову, еле заметно улыбнулась. — Только спросят ли меня?

В тишине был слышан только плеск воды, стук копыт по камням, далекий крик ночной птицы. А потом они вдруг замерли оба, охваченные непонятным тревожным чувством. Асиль напряглась, мгновенно выхватив из-за спины длинный чуть изогнутый острый клинок. Она чуть поводила головой из стороны в сторону, ноздри ее расширились. Сейчас она была смертоносна и прекрасна.

«Не будь она такой, она не выжила бы в подземельях, — подумал Младший, осматриваясь по сторонам. — Я с ума сойду от ее красоты».