Марина Суржевская - Вейн

Девушка дошла до розария и заглянула внутрь. Красные цветы горделиво покачивались на тонких стеблях, когда лейна проходила мимо, словно здоровались. Здесь тоже никого не было, и она повернулась, чтобы уйти. И застыла. На дорожке стоял Александр и смотрел на нее. Просто смотрел, но от этого взгляда Вейн стало жарко и щеки отчаянно покраснели.

— Дер Александр, я искала Люси… — неуверенно сказала она.

Он сделал к ней несколько стремительных шагов и замер, глядя в глаза. И смотрел он как-то… жадно. Словно хотел взглядом прикоснуться к ее ресницам, щекам, губам…

— Лейна Вейн, — глухо сказал он, — я уже говорил вам, что вы просто непозволительно красивы?

— Нет… — пролепетала она, не в силах отвести взгляд.

— Так вот, — с какой-то странной злостью повторил он, — вы красивы. Очень. Вы словно ожившая мечта, Вейн. Моя мечта… Что мне с этим делать, вы не знаете?

Он чуть склонил голову, словно действительно ждал от нее ответа.

Смысл сказанного дошел до девушки, и она чуть испуганно прижала ладонь к губам.

— Дер Александр, прекратите, прошу вас… Вы не должны так говорить.

— Не должен, — он вздохнул, все так же глядя на нее, — а еще я не должен так смотреть на вас. Думать. И видеть во сне… каждую ночь…

— Все, я ухожу! — Вейн решительно шагнула вперед. — Пропустите!

Он медленно посторонился, и девушка придержала юбку, чтобы пройти. Сердце колотилось, словно сумасшедшее, голова кружилась и, кажется, уже не от вина. Лейна прошла мимо мужчины, чуть задев на узкой дорожке. Теплая ладонь легла на ее запястье.

— Не уходи… — тихо сказал Александр.

Вейн застыла, невидящим взглядом глядя на розы. Мужчина не шевелился, только держал ее за руку, стоя позади. И все чувства девушки словно стянулись в одну точку, туда, где лежали, обжигая, его пальцы.

— Мне нужно… идти… — с трудом выдавила Вейн, не очень понимая, куда и зачем. Но зная точно, что оставаться в этом теплом помещении, наполненным ароматом роз, с этим мужчиной за спиной — нельзя. Иначе случится что-то непоправимое.

Он разжал пальцы, отпуская ее. Не оборачиваясь, Вейн торопливо пошла к выходу, насторожено прислушиваясь к тишине за спиной и считая шаги. До двери их было всего девять — девять шагов, которые, оказывается, очень сложно пройти.

Раз, два.

Три, четыре. Как же сладко пахнут розы…

Пять, шесть.

До безумия хочется обернуться.

Семь.

Оборачиваться нельзя. А почему… вспомнить трудно. И сердце стучит так громко, что не слышно мыслей…

Восемь…

Он догнал ее на восьмом шаге, развернул к себе. Круглая меховая шапочка слетела с головы девушки, и Ксандр обхватил ее затылок ладонью, а второй рукой крепко прижал к себе.

— Вейни…

Один вдох, один взгляд — и он впился в ее губы горячим, лихорадочным поцелуем. Вейн хотела что-то сказать, но не успела, его язык уже ласкал ее, облизывал, пробегал по зубкам и губам. Нежности не было, была страсть и необузданное желание, которые чувствовались в его движениях, в силе, с которой он держал девушку, в его губах, что будили внутри нее что-то первобытное и мощное, неукротимую силу притяжения.

Он пах ветром, снегом и хмелем, его ладони гладили девушке спину, потом очертили контур ее тела, и каждое прикосновение обжигало огнем, опьяняло. Вейн откинула голову и закрыла глаза. Где-то в глубине сознания мелькнула тревожная мысль, что она не должна позволять ему этого: трогать ее, целовать, скользить губами по лицу, потом — по шее в вырезе голубого платья, трогать языком нежную впадинку возле ключицы и снова возвращаться к ее губам, чтобы продолжить безумный, хмельной поцелуй. Ее голова кружилась, и совсем не хотелось останавливаться, хотелось продолжать… В меховой накидке стало нестерпимо жарко, внутри, словно цунами, поднималась горячая волна истомы и возбуждения, и она сама не заметила, в какой момент обвила руками его шею, просто чтобы не упасть.

Или чтобы притянуть его еще ближе? Слиться воедино?

Останавливаться Вейн не хотела…

Он остановился сам, чуть отодвинулся, уперся руками в стену с двух сторон от нее и голову опустил, Вейн не видела его больше глаз. Ксандр молчал, и девушка вдруг совершенно отчетливо осознала, что именно сейчас произошло.

Вот Тьма, да она же не только позволила ему целовать, но и сама висела на нем, прижимаясь всем телом, и дышала так же тяжело и протяжно, как и он! Позор какой…

— Вейни…

— Не называй меня так, — глухо сказала она, пытаясь вырваться из кольца его рук.

Он вздохнул и прижал лейну к себе, одной рукой обхватив поперек тела, а второй приподняв за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза.

— Расставляя капканы, главное не попасться самому… — усмехнувшись, тихо сказал он. И провел большим пальцем по ее губам.

Вейн дернулась, снова пытаясь вырваться.

— Отпусти меня! Не то я…

— Ударишь? — в серых глазах горело желание и еще… злость.

Вейн не поняла, отчего он злится, но ей стало не по себе. Александр все так же прижимал ее к себе, не позволяя вырваться и уйти.

— Я… не стану врать, что сожалею, — продолжил он. — Ни о чем не сожалею, хочу продолжить и целовать тебя без остановки.

— Но так нельзя… Зачем ты это делаешь? Леран… Он ведь твой брат!

Вейн беспомощно прижала ладонь к губам, не зная, как реагировать и что делать. Ударить — глупо. Особенно после того, как сама столь красноречиво и откровенно отвечала на его поцелуи. У нее, наверное, все губы распухли от этих поцелуев!

Ее щеки отчаянно покраснели. Ксандр же, напротив, побледнел, зрачок в серых глазах расширился, сделав их темными.

— Да, брат, — глухо повторил Ксандр и разжал руки, отпуская ее.

Она постояла, ожидая, что он еще что-то скажет, но Александр молчал, и, резко развернувшись, Вейн выбежала из розария, ожидая, что он снова ее остановит. Но дверь с тихим стуком захлопнулась за ее спиной, а дер остался внутри.

Где-то в коридоре звучал веселый голос Люси и Лерана, смеялась тетушка Рута, доносились звуки музыки и песен. Вейн показалось, что в оранжерее она провела несколько часов, хотя на самом деле прошло всего с десяток минут.

Она метнулась за угол, в сторону от голосов, не желая никого видеть… Щеки пылали, хотелось на воздух, и девушка пробежала по коридору, выскользнула в боковую дверь. Веселье осталось в стороне — там, на освещенном лампами и жаровнями пространстве, вовсю праздновали и развлекались, и на одинокую фигуру лейны никто внимания не обратил.

Девушка тихо обогнула замок и прошла на конюшню, отвязала одну из кобылок, вывела из стойла. Седлать лошадей она умела с детства, как и ездить верхом, так что и сейчас справилась за считанные минуты. Шапочка так и осталась лежать среди роз, но Вейн не чувствовала холода. Конюх, который должен был приглядывать за своей вотчиной, вместе с деревенскими отплясывал на празднике и поедал мясо, так что девушка прошла незамеченной.