Марина Суржевская - Вейн

Она качнула головой. Музыка так гремела, и веселившиеся люди так громко хлопали, топали и хохотали, что можно было даже не таиться, никому не было дела до лейны. Только хмурый стражник у ворот окинул ее взглядом, но узнав нареченную хозяина, лишь почтительно кивнул.

Вейн тронула поводья, пуская лошадь рысью. На горы уже опустилась ночь, и чуть отъехав от замка, лейна окунулась во тьму, словно в черную воду. Только засыпанные снегом склоны белели под синими звездами и луной, да слабо светились вдали сигнальные огни Перевала.

Горечь подкатила к горлу, и девушка тяжело задышала. В голове царил хаос, она не знала, что думать, не могла понять, что чувствует. Сцена в оранжерее так и стояла перед глазами, обжигая запоздалым стыдом и, увы, возбуждением. Она не знала, почему так реагирует на этого мужчину, почему тает от его прикосновений, не может и не хочет сопротивляться… Как злиться на него и ненавидеть, если она сама хотела этих поцелуев?

Погрузившись в свои мысли, лейна не заметила, как пустила кобылку уже в галоп, ударяя по бокам и с наслаждением подставляя разгоряченное лицо холодным порывам воздуха. Как ей не хватало этого! Бешенной скачки сквозь ветер, без мыслей, без обязательств, уноситься прочь от всего и всех! Свобода…

Сердце забилось радостно, кровь забурлила, и девушка пригнулась к шее лошади, наслаждаясь скоростью. Темные скалы проносились мимо, остро пахло сосновой смолой и снегом. Александр тоже пах снегом…

Еще один удар каблуками — и кобылка уже почти летит над землей, чуть тронутой ледком.

Белоснежный зверь мягко спрыгнул на дорогу и замер, оскалившись, не спуская желтых глаз с приближающейся всадницы. Кобыла под лейной дернулась, резко затормозила и встала на дыбы, оглашая округу ржанием. Только годы тренировки позволили Вейн не вылететь из седла, но вот удержать перепуганную лошадь сил не хватило. Кобыла рванула в сторону от дорожки, не слушаясь поводьев и гневных окриков, она неслась, не разбирая дороги, гонимая страхом и запахом дикого снежного барса.

— Стой!!! Тпру!!!! Остановись!!! — кричала Вейн, силясь остановить лошадь и изо всех сил натягивая поводья.

Замок остался далеко позади, и сейчас лейна даже не знала, где именно. Вокруг, насколько хватало взгляда, расстилалось белое поле, окаймленное черной кромкой леса. Кобылка замедлилась, успокаиваясь, и только Вейн вздохнула с облегчением, как передние копыта лошади провалились под лед. И с ужасом девушка поняла, что под ними не поле, а озеро… А последние дни стояли совсем теплыми, солнечными, и лед на озерах уже пошел трещинами…

— Тихо, милая, тихо, — забормотала она, успокаивающе поглаживая лошадку. Кобыла нервно перебирала ногами, чувствуя неустойчивый лед. Сухой треск ломающейся ледяной корки отзывался внутри громом. — Вот так, еще шажок, не бойся… Сейчас мы отсюда выберемся…

Узкий зигзаг прорезал белый пласт, и кобыла наполовину ушла под воду. Вейн вскрикнула, когда студёная вода обожгла тело. Меховая пелерина вмиг промокла и повисла на плечах, словно каменная, так что лейна дернула ленты, сбросила плащ. Тяжелый бархат платья тянул под воду, и Вейн стиснула зубы, не позволяя себе паниковать. Лошадь била копытами, кроша и без того хрупкий настил, и он отламывался кусками, проваливался в черный смертельный омут.

Девушка крепко держалась за луку седла, плашмя прижавшись к лошади и понимая, что сама точно не выберется.

— Ну давай, миленька, давай… моя хорошая… Еще немножко…

Лед трещал, и Вейн промокла почти полностью, только грудь, голова и плечи все еще не окунулись в воду. Кобыла хрипела, но раз за разом пыталась выбраться, и в какой-то момент рванула изо всех сил, вынося себя и всадницу на толстый лед. Черная вода потоком хлынула с них на снег, но Вейн уже не смотрела вниз, она сжала руками горячую шею лошади и чуть тронула пятками ее бока.

После купания в ледяном озере проблема найти замок казалось ничтожной.

Однако уже через десять минут это не казалось ей мелочью. Юбка встала колом, облепила ноги коркой. В высокие ботинки тоже попала вода, и девушка чувствовала, как закоченели лодыжки. От холода ее трясло, зубы выбивали дробь, и даже язык, кажется, замерз, занемел. Она покричала, надеясь, что хоть кто-нибудь ее услышит, но по округе разнеслось только эхо. Некстати вспомнился барс, прыгнувший на дорогу. Сколько в этих горах хищников? Много…

Лошадь фыркала, мокрая шерсть остро и тяжело пахла, но Вейн лежала на ней и радовалась теплу животного, без которого уже точно замерзла бы. Куда ехать — она не знала, решив довериться кобылке и зная, что лошадка, скорее всего, сама найдет дорогу на свою конюшню. Лейна распласталась на крупе, пытаясь хоть немного согреться. Они шли и шли, а потом ее кобылка дернула головой и остановилась, и Вейн удивленно вскинулась. И разочаровано застонала. Потому что рядом не было замка, а лишь темнели сосны, и сияли равнодушные звезды.

— Глупая, куда же ты нас завезла, — пробормотала девушка, оглядываясь.

За деревьями темнел провал, и присмотревшись, Вейн дернула поводья. Ей не показалось — у сосен стояла сторожка лесника. Обрадовавшись, лейна похлопала лошадь по шее, благодаря ее. И сползла на землю, на подгибающихся ногах пошла к домику, обхватив себя руками в безуспешной попытке согреться.

К ее разочарованию, сторожка оказалась пустой, но хотя бы открытой. Лейна знала, что такие лачуги никогда не запирают на случай, если какой-то путник заплутает в поисках крова и защиты от хищников. Брать здесь все равно нечего, кроме старой лежанки, укрытой лоскутным одеялом, да прибитой к стене доски, служащей лавкой. Здесь даже не было очага, а если бы он и был, разжечь его все равно Вейн не смогла бы. Да и нечем.

Свет луны с трудом пробивался сквозь малюсенькое мутное окошко под потолком, и его едва хватило, чтобы рассмотреть скудную обстановку.

Вейн забралась на лежанку, укуталась в пахнувшее плесенью одеяло и закрыла глаза.

Пробуждение было неприятным. Кто-то злой и жестокий теребил ее, вырывал из сладкого сна, срывал одежду…

Вейн открыла глаза и ахнула. На полу горел масляный светильник, расплескивая мягкий желтый свет. Перед лежанкой на коленях стоял Александр и сдирал с девушки платье, так что ткань трещала и рассыпалась на лоскуты. Вейн даже не успела опомниться или обрадоваться, что ее нашли, как тут же возмущенно засопела.

— Что ты делаешь? Как ты здесь оказался?

Он поднял голову, и Вейн отшатнулась, испугавшись ярости, что искажала его лицо.

— Убил бы… — прошипел он. — Идиотка безмозглая! Ты зачем полезла в горы, ночью? Не зная местности? — он говорил отрывисто, зло, а руки его, не останавливаясь, вертели девушку, освобождая от задубевшей одежды. — Ты хоть понимаешь, что я подумал, когда нашел лошадь на тропе, мокрую и без всадницы?!