Марина Суржевская - Вейн

Вейн не двигалась, даже губы не открывала, только смотрела.

— Мне… холодно, — чуть слышно прошептала она.

Он усмехнулся, поднял руки, рывком стащил с себя рубашку, и Вейн скользнула взглядом по мощной груди, по широким плечам, по темной поросли волос, тонкой полосой уходящей вниз. И замерла, не отводя от Ксандра глаз. Еще одно резкое движение, и он освободился от сапог, расстегнул штаны, откинул их прочь. Вейн жадно смотрела, как Темный спускается по ступенькам в купель. Мужское тело слишком очевидно говорило о том, насколько он не равнодушен. Даже если внутри Ксандра не было ни одного доброго чувства к ней, желания тела остались неизменны.

Миг, и Ксандр уже рядом, стоит на коленях в воде, но не прикасается, всматривается в зелень глаз эри, словно что-то ищет.

— Не верю, — хрипло сказал он. — Ничему не верю. Врешь, Вейн… Играешь снова. Ничего не осталось от той, что была когда-то, теперь лишь Путница. Развратная, жестокая, расчетливая… Но ты права. Я не могу… не смотреть на тебя. Или не желать…

Он медлил несколько мгновений, а потом впился ей в губы, жестко раздвигая их языком, вторгаясь в ее рот почти болезненно сильно, без малейшей ласки. Коснулся ее кожи, и у Вейн вырвался сдавленный стон. Его ладони не гладили, а сжимали тело. Она уцепилась за него, прижалась, сдавила его плечи, запрокинув голову. Ее тело горело от этих злых прикосновений, от его силы, от терзающих губ, дыхание рвалось хриплыми вдохами… Вейн задыхалась. Она хотела этого мужчину. Хотела до боли, до хрипа, с самого начала, с самого первого дня, с первого мига их встречи. И не знала, как противиться этому.

Вода всколыхнулась от их резких движений, выплескиваясь через бортик, но они не заметили.

Ксандр снова вернулся к ее губам, жадно и ненасытно терзая их. Облизывая его, словно лакомство. Каждый поцелуй — словно ожог, мучительное наслаждение, раскаленная игла эйфории, пронзающая тела обоих.

Ксандр прижал ее к каменной кладке, пробежался пальцами по бедру, лаская и возбуждая.

— Тебе нравится дразнить меня, Вейн? Играть?

Он накрыл губами острое навершие соска, обвел языком. И опустил ладонь в воду, провел между напряженно сжатых женских бедер. А потом отстранился и так резко развернул эри спиной к себе, что она легла грудью на бортик. Перехватил ее запястья одной рукой, не давая пошевелиться. Прижался сзади.

— Попроси меня… — хрипло сказал он.

— Что?

— Попроси… Скажи, мне, что хочешь этого… Хочешь, чтобы я взял тебя.

Он склонился, горячие губы прошлись вдоль ее позвоночника, отчего у Вейн закололо в пальцах и все тело выгнулось от желания. Она застонала, и Ксандр прикусил ей кожу, все еще удерживаясь на грани и не входя.

— Попроси… — выдохнул он. — Я так хочу… попроси меня!

Вейн попыталась вывернуться, но он лишь крепче сдавил ей руки. И снова потерся об ее ягодицы. Это ощущение близости и желание, чтобы он заполнил ее собой до самого основания, погрузился как можно глубже, заставляли их обоих стонать, выгибаться и вжиматься в тела друг друга до болезненных синяков.

— Вейни… Скажи мне это… Прошу тебя… — почти стонал он. — Почему ты такая… упрямая!

Он бешено целовал ей шею, плечи и спину короткими рваными поцелуями, прижимаясь к ее бедрам и сжимая руки, пока Вейн не выдохнула:

— Забери тебя Бездна, Ксандр… Прошу тебя!!

И он резко вошел в ее тело так, что дыхание стало всхлипами, кровь — жидким огнем, а движения — бесконечным наслаждением, сводящим с ума и заставляющим извиваться и врастать в чужое тело, биться об него все сильнее, желая соединиться как можно крепче и туже…

Она помнила его, помнила эти движения внутри своего тела, и в то же время это было так по-новому, так остро и сильно, так болезненно и прекрасно.

Он оторвался на миг, и Вейн едва не задохнулась от чувства потери, но Ксандр лишь развернул ее лицом к себе, обхватил бедра и снова погрузился в ее тело. Она скользила ладонями по его коже, такой горячей и влажной, зарывалась пальцами в темные волосы. В ее воспоминаниях они были короткими, как у всех легионеров, а сейчас до плеч… С них падала вода на ее грудь при каждом движении, каждом рывке, и даже эти капли сводили с ума, заставляли хрипеть от желания. Внутри Вейн расцветал снежный цветок, сковывал сердце льдом, обрастал ледяными иглами. И от того каждое прикосновение его горячей кожи обжигало.

Он уже не целовал, только смотрел ей в глаза, двигаясь все резче. Да и не нужны уже были поцелуи, казалось, еще лишь одно прикосновение — и мир расколется, взорвется, исчезнет! Они дышали короткими хриплыми вздохами, почти стонами, ловя сухими губами прерывистое дыхание друг друга, не отрывая глаз, с каждым движением взлетая все выше и выше на волне блаженства.

Еще удар, и Вейн всхлипнула, откинула голову, уже не застонала — закричала от немыслимого, чистого, острого до судорог экстаза и, наверное, упала бы, если бы Ксандр ее не держал. Но он держал крепко, даже когда содрогнулся сам. Только застонал глуше, уперся одной рукой в бортик купели и не отпускал, пока дыхание обоих не стало тише, а взорвавшийся мир не вернулся на свое место.

Ксандр поднял голову, посмотрел ей в лицо. Медленно слизнул каплю воды с ее губ. Еще одну. Капли были солеными, но он не хотел думать, что это значит… Ни о чем не хотел думать. Хотел только держать в руках Вейн и целовать ее губы. Бесконечно.

Путница подняла ладонь. Стужа сковала нутро ледяной коркой, забрала боль, остудила пыл живого сердца. Почти убила. Но только так можно не чувствовать. На ее пальцах вырастала ледяная игла, тонкая до прозрачности, острая, как боль… Такая игла входит в сердце незаметно и убивает ласково. Еще один поцелуй, и острие вошло в тело Ксандра. Стужа уже перекинулась с кожи Вейн на воду в купели, замораживая ее. Капли на глазах становились льдинками, колючими белыми шипами холода. Серые глаза мужчины затянулись белой вьюгой, словно буря, случившаяся в Далькотте в тот день, когда они впервые встретились.

Путница встала, не оглядываясь, вышла из купели. Внутри было холодно и пусто, за спиной обрастал ледяными шипами Ксандр. Она прошла в комнату, быстро надела уже привычное серое платье, обула сапоги. Закрутила в тугой узел мокрые волосы. И двинулась вниз.

Первый шаг в слое оказался тяжелым, даже скованное льдом сердце затрепетало от ужаса. Но чем дальше Вейн шла, тем легче становилось. Без силы хозяина слои тускнели, сворачивались бледными тенями, исчезали.

Она пересекла двор, никого, кроме личей, не встретив, добежала до ворот. Там уже ждал Дир с деревянной клеткой, в которой сидела кьяра.

— Кхха нашел, но что мы…

Вейн ударила по клетке, разбив прутья, выпуская птицу на волю. Недовольно заурчав, Кхха уселась ей на шею, но тут же вспорхнула испуганно. Дир посмотрел внимательно, сжал девушке подбородок, заглядывая в глаза. В их зелени уже цвели снежные узоры, словно на весенней листве, прихваченной утренним инеем.