Евгений Прядеев - Винни Пух

– Ни капли не сомневался, что вы найдете друг друга, – я забрал у Максима чашку с горячим напитком и сделал большой глоток. – Ты мне поможешь?

– То есть полотенца и горячей воды тебе уже недостаточно? – Мерзкий забрал чашку обратно и скептически посмотрел внутрь.

– Знаешь, бесцеремонность этого человека даже меня периодически ставит в тупик, – пожаловался он Мирону. – Стоит тут с моим полотенцем, пьет мой кофе и ему мало.

– Ой, не говори, – махнул рукой Мирон. – Ты просто отвык от него. Но вопрос серьезный. Нам действительно нужна помощь.

– Эй, ребята! – Мерзкий поднял вверх руки. – Вы преувеличиваете! Я же пока даже не представляю, что именно вам нужно. Скажите, а там посмотрим. Грабить банк я с вами не пойду, это против моих принципов! А все остальные варианты можно обдумать!

И вот тут я понял, что абсолютно не представляю, о чем попросить Мерзкого. Пока мы ехали сюда, я был полностью уверен, что все проблемы разрешатся сами собой. А на деле оказалось, что не все так легко и просто.

Да, мы знаем с Максимом друг друга уже очень и очень давно, но он не в курсе некоторых, скажем так, нюансов моей жизни. И совсем непонятно, можно ли ему рассказывать об этом? Поверит – не поверит, воспримет – не воспримет. Может быть, он просто покрутит пальцем у виска и отправит нас восвояси…

А с другой стороны, это же Мерзкий. Мы знакомы столько лет, что если он сейчас пошлет меня, то значит, я совсем не разбираюсь в людях.

– Макс, нужно свести нас с кем-нибудь из местных колдунов, – решился я говорить максимально открыто.

– Ага, щас, у меня как раз Волан-де-Морт на быстром наборе, – откинулся он на спинку стула. – Еще просьбы будут?

– Макс, это серьезно, – упер я взгляд в Мерзкого.

– Винни, тебе отдохнуть надо, ты определенно чушь несешь, – посерьезнел мой однокашник.

– Ну подожди, Максим! Ты же по любому, всех на своем участке знаешь! Может быть, просто кто-то из аксакалов или женщин-долгожителей, про кого ходят разговоры, что они лечить могут или видят будущее? – вступил в разговор Мироха. – Тут дело такое, любой контакт подойдет. А там уже по цепочке выйдем.

– Ребят, вы с Луны свалились? – Мерзкий переводил взгляд с одного на другого. – Вы меня с кем-то перепутали, наверное. Какие колдуны? Какие женщины-долгожители? Я пограничник, а не участник «Битвы экстрасенсов».

Макс сделал глоток из кружки и шумно выдохнул:

Бред какой-то! Винни, о каких проблемах идет речь? Вы наркоши, что ли?

– Э, ты думай, чего говоришь, – насупился Мирон.

– Это ты думай, – еще больше заводился Мерзкий. – На себя посмотрите. Приехали на какой-то развалюхе, все мятые, глаза бегают. Этого вообще ломает, как будто он три дня без дозы мается.

В этот момент меня действительно скрутило. Кольцо напомнило о себе резкой болью под ребрами, дыхание перехватило, и я был вынужден упереться руками в колени, пытаясь переждать боль и вздохнуть.

Максим с Мироном молча смотрели на меня, а я только всхлипывал, хватая ртом воздух, пока не прошел спазм.

– Мерзкий, – отдышавшись, я посмотрел другу прямо в глаза. – Я даю тебе слово, что мы не шутим, а наши проблемы никак не связаны с наркотиками или другим криминалом. Нам нужна помощь, а в этом мире не так много людей, которым я могу доверять так же, как и тебе. Дай наводку на кого-то из местных, про кого ходят слухи, что он умеет колдовать или что-то подобное, и мы уйдем. Я обещаю!

Мерзкий смотрел на меня, не мигая. Мирон явно хотел что-то добавить к моим словам или просто прокомментировать их, но молчал и только переводил настороженный взгляд с Мерзкого на меня.

– Я хочу знать, что вы собираетесь делать, – твердо сказал мой однокашник. – Согласись, я имею на это право. Не надо пытаться использовать меня вслепую.

Мирон открыл рот, но я остановил его движением руки.

– Если вкратце, я проглотил кольцо, по слухам очень старое, которое родом откуда-то из этих мест. Сейчас оно у меня в желудке и пытается освободиться. Мне нужен целитель, который поможет мне избавиться от этой гадости, пока я не умер от боли. Максим, это все правда от первой до последней буквы. Ты поможешь мне?

Мерзкий тяжело вздохнул и покрутил пальцем у виска. Потом допил кофе и встал.

– Отдыхайте! У меня сейчас дела, план охраны на сутки не составлен и книга погранслужбы не заполнена. В шесть вечера боевой расчет, после него поговорим. Холодильник полный, курить на кухне. Все, я пошел.

Когда за Мерзким хлопнула дверь, Мирон достал из пачки сигарету и, разминая ее в руках, спросил:

– Ну и что? Ты думаешь, он нам поможет?

– Не знаю, – признался я. – Но не сдаст точно. По нынешним временам, и это очень хорошо.

– Ну так-то да, – согласился Мирон. Он потер ладонями виски и попросил. – Дай телефон, Наташке позвоню, хоть узнаю, как она там…

Я помедлил. С одной стороны, билась где-то подлая мыслишка, что жена Мирохи может оказаться под контролем и нас отследят по этому звонку, а, с другой, я понимаю, что мой друг и так переживает. Не стоит давать ему повод для лишних волнений.

Мирон дозвонился до Наташки, его голос стал мягким и нежным. Мой друг обожал свою жену, и периодически я даже завидовал такой искренности чувств. Не желая, видимо, посвящать меня в интимные подробности их разговора, он ушел в комнату.

Я сел на стул у окна, закурил и внезапно понял, что очень и очень устал. События последних дней, начавшиеся со звонка Эдика, слились в один непрерывный калейдоскоп. Снежный ком, родившийся с маленького колечка, все больше и больше разрастался и грозил похоронить меня под собой.

Я не хотел больше прятаться и чего-то бояться. Мне гораздо проще ввязаться в открытую драку и погибнуть в ней, чем вести вот такую жизнь в постоянном страхе, что тебя найдут или обнаружат.

– У Наташки все нормально, – появился на пороге кухни Мирон. – Никто не приходил, ничего подозрительного не было. Но я все-равно попросил ее уехать на недельку. Она давно к брату в Саратов собиралась, вот пускай и проведает.

Я улыбнулся, забирая протянутый телефон. Все-таки разлука лечит, судя по всему, они уже оба не помнят подробности ссоры, из-за которой Мирон оказался вчера утром у меня дома.

– А мебель на всех заставах одинаковая, – крикнул мой друг из комнаты. – В нашей служебной квартире когда-то точно такой диван стоял.

– Отделения, – поправил я его. – Заставы давно сократили.

– Отстань, – отмахнулся пультом Мирон. – Застава – это застава, как ты ее не назови в документах. И вообще, шел бы ты спать, а то опять выглядишь хуже некуда. Все равно до боевого твой приятель не вернется.

Я действительно провалился в сон очень быстро, и уже не удивился, обнаружив, что снова бегу по знакомой тропинке. Вот только после выстрела сон не оборвался, как обычно. Ребята рванули дальше за нарушителем, а я смотрел в ослепительно голубое небо, чувствуя, как пульсирует кровь под перевязочным пакетом.