Мелинда Салисбери - Плыть против течения (ЛП)

И это было хуже луха. Хуже дьявола, говорящего с помощью сороки.

За моим приближением, прислонившись к дереву с сумкой грехов на плече, наблюдал светло-голубыми глазами Маррен Росс.

ТРИ

— И что ты тут делаешь? — я бросила поручни телеги и убрала волосы с лица, а потом уперла руки в бока. — С ума сошел?

— Ты меня продинамила. Я думал, у нас назначена встреча, — он оттолкнулся от дерева и прошел ко мне. Несмотря на его хромоту, он быстро миновал расстояние между нами. А потом оказался передо мной, и я задрала голову, глядя на его изумленное лицо.

— Я говорила, что приду, если смогу.

Рен приподнял бровь.

— И я зря потратил утро, ожидая тебя в тайном месте? А я-то думал об определенных обязательствах.

— Я бы не назвала таверну Мака тайным местом. И, кстати, я бы бросилась в это озеро, но не вступила в обязательства с тобой, Маррен Росс.

Он прижал ладонь к сердцу.

— Ай.

Я закатила глаза.

— Серьезно, зачем ты тут? Я говорила тебе не приходить сюда. Я сказала, что приду сама.

Он бросил на меня оценивающий взгляд.

— Айе. А потом ты не появилась. Хоть уверенности во встрече не было, но ты всегда приходила до этого. И я переживал, — он криво улыбнулся. — Можно выразить хоть немного благодарности. Я забрался по горе половину мили, а потом десять миль обходил озеро, чтобы убедиться, что ты не мертва.

Я не хотела смотреть на его кривую ногу, но сделала это, и он заметил. Мы оба покраснели.

— Что ж, спасибо, — пробормотала я, не глядя ему в глаза. — Я в порядке. Нужно было заменить невод. И все, — я замешкалась. — Тебе, наверное, стоит идти. Мой отец не любит, когда жители приходят сюда, суют нос в его дела.

Рен рассмеялся.

— Я не сую нос в дела твоего папы. Я сую нос в твои дела. И как я тебя нашел, по-твоему? Он мне сказал.

Я потеряла на миг дар речи, тревога сжала пальцами мое горло.

— Ты ходил к дому? Моему дому? Говорил с ним? — выдавила я. — Рен, ты меня вообще слушаешь?

— Да. Каждое слово. Но порой, послушав тебя, я решаю проигнорировать твои слова. Я зову это «свободной волей».

— Серьезно…

Рен поднимает руки, чтобы успокоить меня.

— Он не был против. Он предложил мне чай.

Мой рот раскрылся.

— Я сказал, что спешил, но предложил в следующий раз, — Рен улыбнулся, и стало видно острые клыки, придающие ему сходство с волком. Я отвернулась, пытаясь взять себя в руки.

Волчий — лучший способ описать Рена. У него были острые скулы и внимательные глаза. Рен был хитрым, немного растрепанным. И он не отвернулся бы в беде, а оказался рядом раньше, чем вы поняли бы. Словно доказывая это, он обвил рукой мои плечи, подобрался ближе, пока я отвлеклась.

— Не злись, — попросил он, притягивая меня к себе. Его длинные волосы щекотали мое ухо. — Он не выглядел разозленным.

Я оттолкнула его и скрестила руки.

— Откуда тебе знать?

— Я знаю, как выглядят злые люди. Ты видела того типа, что ухаживал за моей мамой.

Его голос изменился, но на лице осталось веселье, уголки рта были приподняты, у глаз собрались морщинки, из-за чего он выглядел старше, чем на свои семнадцать.

— Я могу помочь? — он кивнул на телегу за мной. — Загладить вину за то, что побеспокоил?

— Разве ты не должен быть на работе? — спросила я.

— Ночная смена. Я весь твой до сумерек, — он многозначительно улыбнулся.

— Хватит.

Рен лениво пожал плечами.

— Я серьезно. Дай помочь.

Я кивнула после паузы. Все пройдет быстрее, если мы будем вдвоем, и отец уже знал, что он был тут. Я могла извлечь из этого выгоду.

— Хорошо. Видишь столбики у берега? — я указала на них. — Сверху и внизу невода есть петли. Их нужно завязать на столбиках. Мы оставим невод на земле, пока будем делать это. Оставайся тут, а я пойду к дальнему концу. Встретимся на середине.

Рен снял сумку и опустил ее осторожно возле дерева, пока я сворачивала накидку и вешала ее на поручни телеги. Он помог мне донести невод и развернуть его, и мы начали прикреплять его к столбикам. Мы работали в тишине, задали неплохой ритм, скручивая нити, помогая друг другу, пока не закончили в центре невода.

Он не отставал от меня, подстраивался под мой темп и, что раздражало, даже не запыхался. Мою блузку под руками и на спине пропитал пот, и я знала, не глядя на свое лицо, что оно было красным, а он выглядел так, будто только что проснулся. Его щеки лишь немного порозовели. Работа на мельнице помогала держать тело в форме.

Он выпрямился и убрал волосы с глаз.

— Тебе нужно подстричься, — сказала я.

— Хочешь помочь с этим?

Я вытащила маленький раскладной ножик из кармана.

— Айе, иди сюда.

Он рассмеялся, убрал волосы и кивнул на невод.

— Теперь в воду? — спросил он.

— Трус, — буркнула я, заметила его улыбку. Мы толкнули дно невода в озеро. Оно погрузилось, поднялись пузырьки. А потом они прекратились, половина невода была над поверхностью.

Мы перевели дыхание, глядя на неподвижное озеро.

— Низко, — сказал Рен, кивнув на линию воды. — Можно почти пройти к горе там.

Он указал направо, где мелководье раскрыло части дна озера, оставив болотистую тропу к горе. Темная линия отмечала, где раньше была вода. Поверхность теперь была куда ниже, и Рен нахмурился из-за этого.

— Ты говорила папе… — начал он.

— Конечно, — я прервала его. Я говорила отцу, что происходило, еще до того, как вода опустилась до первой отметки на столбиках, что измеряли глубину. — И он не слепой, — я кивнула на ближайший столбик с тремя засечками на боку, показывающими, как опустилось озеро. — Он и сам видит.

Я глядела на отметки, желудок сжимался. Потому что я знала, что папа видел, что происходило, но он ничего не делал. А должен был. Это была его работа. Только поэтому мы еще не покинули деревню.

Мой отец — наомфуил — хранитель озера. Дугласы были хранителями Ормскаулы с тех пор, как деревня была еще четырьмя хижинами без роскоши, за века до землетрясения и слияния озер. Это была не просто работа — это было его призвание, священный долг: заботиться об озере, понимать его, ухаживать за ним и охранять его. Сообщать жителям, если ждет беда. Но сейчас он этого не делал. И, похоже, и не собирался.

А это было серьезной проблемой, потому что Ормскаула зависела от мельницы Стюарта. А мельница работала от реки, что текла из нашего озера.

— Твой отец не переживает? — Рен будто читал мои мысли. — Это точно плохо скажется на мельнице, да? Ты знаешь, что устроит Жиль.

Я нахмурилась, потому что знала, каким он был. Разозли Жиля Стюарта, и вдруг обнаружишь, что твои часы или время твоей семьи на мельнице сочтены, или что народ не будет покупать у тебя молоко или яйца или пить в твоей таверне. Все следовали за ним, чтобы хотя бы получить его благосклонность. В Ормскауле было сложно, если не дружить с Жилем Стюартом, и я это говорила по своему опыту. Но я или кто-то еще ничего не могли с этим поделать.