Трейси Нейткотт - Остров Серых Волков (ЛП)

— Что насчёт тебя Анна Банана? Насколько ты мне доверяешь?

В ответ она мягко улыбается.

— Что угодно, но только не на лодке, дорогой Чарли.

Эллиот поворачивается к лесу позади нас.

— Это где-то здесь, — говорит он таким мягким и глубоким голосом, что кажется почти благоговейным. — Я это чувствую.

Я не ощущаю близости клада, но ощущаю всю значимость момента. Он тяжелый, как солёная вода, заполняющая живот и лёгкие. Но также лёгкий, плавучий как тело, плывущее на спине.

— Как будто больше ничего не существует, — говорит Анна. Она права. С одной стороны бесконечная синева, с другой — бесконечная зелень. И где-то посреди этой изобильной природы зарыто моё сокровище.

— Почитай книгу, Руби, — просит Эллиот.

Но я не могу. Не могу открыть обложку и откинуться на спину. Я не могу провести пальцами по строкам стихотворения или обвести перечёркнутый квадрат. Не могу ничего сделать с книгой, потому что ее нет.

ГЛАВА 15: КУПЕР

Лаура делает мне скидку. Говорит, что я напоминаю ей её сына.

— Может, я и есть ваш сын, — было бы неплохо. — А вы не теряли его несколько месяцев назад?

Она заворачивает в рулон мой ватман и скрепляет его двумя резинками. Позже сегодня, я начну делать карту Острова Серых Волков, и мы с Бишопом можем начинать планировать, где закопать его сокровище.

Лаура вручает мне свёрток.

— Раз уж ты упомянул об этом, это так. Симпатичный, но не может вспомнить своё имя, разве что если бы оно было вытатуировано на его руке.

— Грубо ведь шутить об амнезии над страдающим от амнезии?

Она прощается со мной.

— Ты же не обиделся.

Я никогда не обижаюсь, даже на тех людей в Уайлдвелле, которые считают, что мальчик без прошлого приносит неудачу. Иногда я ловлю шёпот, не предназначенный для меня.

— Готов поспорить, они воспитали его таким, — сказал капитан Тирволл на прошлой неделе. Я стоял в очереди на рынке, ожидая свежий улов. Бишоп учил меня готовить лобстера. — Не нужно узнавать, что он Джейсон Борн, желающий прикончить всех нас. Лучше выдворить его из города прямо сейчас.

Я спросил об этом Бишопу.

— Моё имя Джейсон Борн?

Он рассмеялся. В тот день он смотрел шпионский фильм и, думаю, понял, о чём речь.

— Нет, — говорю Лауре. — Я не оскорблён.

Я сую свою афишу подмышку. Хватаю сумку со стойки.

Снаружи ветерок с океана треплет мои волосы цвета индийского лавра. Стёкла машины слепят солнечными бликами.

Туристы заполняют тротуары. Я не считаю себя одним из них. Возможно, я и не из Уайлдвелла родом, но теперь я местный.

Главная дорога заканчивается кольцом. Северо-западное ответвление приведёт меня через крутой холм к дому Бишопа на скале. Я останавливаюсь перед поворотом.

На другой стороне улицы, в тени перед продуктовым магазином на скамье сидит капитан Тирволл. На самом деле он не является капитаном чего-либо кроме собственной лодки, но любит, когда люди притворяются, что считают его таковым.

Сегодня он одет в белую майку, открывающую выцветшие татуировки и морщинистую кожу. Это самое неприятное из всего, что я видел с тех пор, как очнулся на этом острове.

Я надеваю солнечные очки, которые Бишоп одолжил мне на днях. Они родом из пятидесятых и делают меня похожим на старомодного шпиона. Афиша подмышкой слегка портит эффект, ну да ладно.

Я пересекаю улицу и ускоряю шаг. Джейсон Борн всегда передвигается быстро, поскольку у него всегда кто-то на хвосте.

Капитан глядит на меня поверх газеты.

Я плотно сжимаю губы, словно серьёзно концентрируюсь перед снайперским выстрелом, или изучаю своё шпионское прошлое, или просто пытаюсь быть опасным.

Оставив капитана в нескольких футах позади, я бросаю взгляд назад. Он смотрит на меня, прищурившись.

— Ты никто, парень.

Мой взгляд достаточно долог для того, чтобы встревожить. Затем я поднимаю палец.

Вот, что я только что узнал о себе. Иногда я реально обижаюсь.

Я пересекаю парк по кратчайшему пути.

Десятки детей носятся по травянистой поляне, окружённой деревьями. Воздух полон их криками.

Я присаживаюсь на скамейку в тени. Пытаюсь представить себя с кучей друзей.

— Подвинься, — звучит мягкий голос. Он принадлежит тощему пацану, которого я видел в гостинице, когда впервые оказался в Уайлдвелле. Он всё ещё в велосипедном шлеме.

Я сдвигаюсь.

Он садится рядом. Прямая спина, глаза, бегающие из стороны в сторону, постоянно осматривающие окрестности.

— Ты в порядке?

Он постукивает ботинком по земле.

— Пока что да.

— Что насчёт шлема? — В парке нет велосипеда. — У тебя эпилепсия?

— Я умру не так, — он сжимает колени руками.

— Не рановато тебе задумываться о смерти?

Он вздыхает всей грудью.

— Мне двенадцать.

Выглядит он намного младше. Особенно в этом шлеме.

Он просовывает палец под шлем и чешет голову.

— Мне следовало выбрать шлем с лучшей вентиляцией.

— Если тебе так жарко, то почему бы не снять его? Опасаешься упасть головой на эту мягкую траву?

— Я не боюсь упасть, — он поднимается и сердито вздыхает. Я думаю, что ему доводилось рассказывать свою историю несколько десятков раз. — Я опасаюсь того, что может раскроить мне череп.

— Что за ерунда?

— Это должно произойти. Когда мои руки будут больше, чем сейчас, — он машет пальцами, — но прежде, чем они сморщатся.

— Хм, понятно.

— Это правда. Когда я был маленький, я несколько раз видел свои волосы и кровь на них. Я даже не спал. Теперь я вижу свои окровавленные волосы, грязную руку, больше чем моя и свой затылок. Только большой кусок затылка отсутствует. Это довольно отвратительно.

— Поэтому твоя мама заставляет носить шлем постоянно?

— Нет.

Грузовик стреляет выхлопными газами, и мальчик спрыгивает со скамейки.

Дети кричат. Над головой пролетает самолёт. Птицы поют. Хотя слышно только голос мальчика, снова присевшего на скамейку.

— Мой старший брат говорит, что в нём я выгляжу тормозом, — мальчик наклоняет голову. Искоса смотрит на меня, — и речь не о том, насколько быстро я бегаю, знаете ли.

— Понятно.

— В общем, на самом деле так говорят, когда имеют в виду, что кто-то выглядит как чудик. Мой брат делает успехи в этом. Но кроме того моя мама сильно беспокоится из-за меня, поэтому она говорит, что я не должен надевать шлем, если мне кажется, что в нём я выгляжу как чудик.

— И всё-таки ты его носишь.

Он вновь чешет под шлемом.

— Я просто не хочу умереть.

Я окидываю парк долгим взглядом. Все живы.

Густая трава, крепкие деревья.

Дети, носящиеся кругами. Родители, обмахивающиеся, чтобы освежиться на жаре.

Пчёлы, птицы, вон та собака с золотистой шерстью.

Он был единственным существом в этом парке, не наслаждавшимся жизнью.